Абстрактное и конкретное. А. (лат. abstratio - отвлечение) - сторона, часть целого, одностороннее, простое, неразвитое; К. (лат. сгущенный, сросшийся) - многостороннее, сложное, развитое, целостное. В истории философии до Гегеля К. понималось гл. обр. как чувственно данное многообразие единичных вещей и явлений. А.- как характеристика исключительно продуктов мышления (Абстракция). Гегель первый ввел в философию категории А. и к. в том специфическом смысле, к-рый получил свое дальнейшее развитие в марксистской философии: К. - синоним диалектической взаимосвязи, расчлененной целостности. А.- не метафизическая противоположность К., а этап движения самого К., нераскрывшееся, неразвернувшееся, неразвившееся К. (отношение А. и к. Гегель сравнивает, напр., с отношением почки и плода, желудя и дуба). Однако К., по Гегелю, есть характеристика лишь «духа», мышления, «абсолютной идеи». Природа же и общественные отношения людей выступают «инобытием», более или менее абстрактным обнаружением отдельных сторон, моментов жизни всеобщего духа. Для марксистской философии носителем, субъектом К. является материальная действительность, мир чувственно данных, конечных вещей и явлений. К. предмета есть объективная взаимосвязь его сторон, определяемая лежащим в ее основе существенным, закономерным отношением; К. же познания есть отражение этой реальной взаимосвязи в системе понятий, воспроизводящих объективное содержание предмета. А. в самой действительности есть выражение неполноты, неразвернутости, неразвитости, ограниченности любого ее фрагмента, поскольку он берется сам по себе, в отрыве от опосредующих его связей или своей последующей истории. А. знание, соответственно, противостоит К. знанию, как одностороннее, фиксирующее ту или иную сторону предмета вне связи с др. стог ронами, вне ее обусловленности специфическим характером целого.1 Т. обр., если целью теоретического знания не может и не должно быть лишь воспроизведение чувственного многообразия, то в не меньшей мере такой целью не может служить вычленение неких «абсолютных» логических связей. Ибо, как только такие связи изолируются, они теряют свою конкретность и истинность. Научное теоретическое познание состоит в таком движении мысли, к-рое отправляется от чувственного многообразия К. и достигает воспроизведения объекта в его всесторонних отношениях. Способом теоретического воспроизведения в сознании целостного объекта является восхождение от А. к К., к-рое есть всеобщая форма развертывания научч ного знания, систематического отобра--жения объекта в понятиях. Являясь способом связывания понятий в целостную систему, отражающую объективную расчлененность исследуемого объекта и единство всех его сторон, восхождение от А. к К. предполагает первоначальное движение от К. (данного в созерцании) к А. На этом последнем пути образуются понятия, отражающие отдельные стороны и свойства объекта, к-рые сами могут быть поняты лишь постольку, поскольку они рассматриваются как моменты цез лого, определяемые его специфическим содержанием. Поэтому необходимо различать К. как изучаемый предмет, как исходный пункт исследования (чувственное К.) и К. как завершение, итог исследования, как научное понятие об объекте (мысленное К.).

Используя указанные понятия в повседневном общении, не все люди понимают их значение и часто применяют эти слова неправильно, искажая выражаемый ими смысл. Между тем, данное исследование в моём реферате-докладе даёт возможность в истинных категориях осознать диалектический переход (в его всеобще-универсальной форме) от всякого абстрактного определения к понятию конкретному.

АБСТРАКТНОЕ. «Абстрактное мышление - Абстракция, или абстракт, (от лат. abstractio «отвлечение», введённого Боэцием как перевод греческого термина, употреблявшегося Аристотелем) мысленное отвлечение, обособление от тех или иных сторон, свойств, связей предметов или явлений для выделения их существенных, закономерных признаков». – Википедия.

Все словари пишутся по формально-логическому принципу: во-первых, по алфавиту, во-вторых, наполняются в основном отвлечёнными (абстрактными) понятиями. Составители любых словарей стремятся дать лаконичное и исчерпывающее определение понятия. Одно такое понятие соответствует одному определению. По Гегелю, определение - это «качество, которое в-себе, в простом нечто, и находится в единстве с другим моментом этого нечто с в-нём-бытием», - то, что не изменяется в изменениях. Это качество есть нечто конечное и обособленное от других признаков, свойств, связей предметов или явлений – абстрактное.

В формальной логике всякое «абстрактное» понятие - это определение. В диалектической логике категория «абстрактного» - понятие, в том его значении, которое определено и Г. Гегелем, и В.И. Лениным. Будучи определением в формально-логическом понятии, оно не движется и не развивается, в отличие от диалектического, целостного (единого) понятия, а находится в нём неизменно прежним, то есть в покое. Это качество, которое «в-себе», хотя и находится в «простом нечто» - в бытии (понятии). По этой причине, в формальном качестве определение есть само по себе и не поддаётся дальнейшему синтезу в себе самом. Здесь оно неистинно, неконкретно и бессодержательно.

В формальной логике понятие существует как определение, в диалектической логике – как истинное или конкретное понятие, даже если и является одновременно абстрактным. В диалектике определение, будучи всегда абстрактным, - момент конкретного понятия, не смотря на то, что содержит в себе определение абстрактно-формальное. Понятие абстрактное диалектическое – понятие истинное, но ещё малосодержательное и недостаточно конкретное. Тем не менее, это определение уже с определённостью, которая предполагает должествование его развития.

Проще говоря, в словарях используется формально-логический принцип разъяснения значения слова. Это обстоятельство является одновременно и преимуществом, и недостатком всех хороших словарей. Изучая словари, можно стать хорошим энциклопедистом, начитанным и что-то знающим обо всём, но только не мудрым человеком, мыслящим истинными категориями диалектической логики.

По правде говоря, трудно представить себе словарь, в котором бы строго последовательно использовался принципиально другой, диалектический подход к его написанию. Было бы любопытно увидеть и почитать такой словарь. Нам же остаётся только одно – научиться интерпретировать и правильно использовать содержимое словарей с применением диалектической логики. Формально-логическое определение абстрактного понятия, приведённое мною со ссылкой на википедию, рассматривается здесь как отвлечение, формально возведённое в абсолют без всякого дополнительного смысла, порождённого его синтезом. Такое определение следует считать правильным, но не истинным.

Исходя из последовательной позиции диалектической логики, можно утверждать, что абстрактное понятие, которое участвует в становлении истины – понятие относительно абстрактное. Придание абстрактному понятию в диалектике значения абсолютного переводит его в свою противоположность – понятие абсолютно конкретное. Формальная логика в силу основополагающего принципа её существования (закон исключённого третьего) не в состоянии «переварить» такой переход, объявляя его парадоксальным и абсурдным. Анализируя понятие «абстрактного» диалектически, мы одновременно и синтезируем его. Это значит, что абстрактное понятие в диалектической логике, в процессе его осмысления, становится всё более конкретным.

Вдумчивый читатель помнит, наверное, что всякое абстрактное понятие в формальной логике, если оно понятие без материальной сущности – «чистое ничто», то есть понятие ничтожное и никому более не интересное. «Отвлечение» - в диалектике – это движение отталкивания от всего того, что составляет материальную сущность, и, следовательно, единения с ней. Отвлечение, здесь, никак не отделяется от присоединения. Чем настойчивее отвлечение от всего конкретного, тем сильнее связь с ним. Отвлечение – это ещё и отражение материального мира. В социальной материи способность к отражению объективной реальности есть неотъемлемое свойство субъекта. Как можно, совсем и навсегда, оттолкнуться от объективной конкретности, если в диалектической философии, субъект - сам объект и есть? – Вопрос, по-моему, риторический.
Обобщение.

Изучение (осмысление, рассмотрение) всякого понятия изначально предполагает определённую позицию исследователя и способ его мышления. Мировоззренческая позиция может быть материалистической или идеалистической (религиозно-мистической), соответственно, научной или ненаучной. Способ мышления – формально-логический или диалектический. В диалектической логике анализ понятия всегда сопровождается его синтезом. В процессе синтеза понятия и углубления в сущность происходит его дальнейшее развитие. Формально-логическое определение понятия «абстрактное», разъясняемое словарями с расчётом на все времена, таким образом, воспринимается людьми с различными мировоззренческими позициями и способами мышления совершенно по-разному.

Философская категория «абстрактного» в формальной и диалектической логике – разные понятия. Понятие в диалектике – изменяющееся и развивающееся бытие. Следовательно, здесь, абстрактное понятие, как и всякое другое, равно и не равно самому себе. Наряду с различием этих понятий, мы будем иметь в виду и их тождество. В диалектической логике различие существует как тождество – тождество различия.

«ВОСХОЖДЕНИЕ ОТ АБСТРАКТНОГО К КОНКРЕТНОМУ», метод научного исследования, состоящий в движении теоретической мысли ко всё более полному, всестороннему и целостному воспроизведению предмета. Абстрактное в диалектической традиции понимается в широком смысле как «бедность», односторонность знания, а конкретное – как его полнота, содержательность. В этом смысле, принцип восхождения от абстрактного к конкретному характеризует направленность научного познавательного процесса в целом – движение от менее содержательного к более содержательному знанию». – ФЭС, 1989 год.

. «Впервые понятия «абстрактное» и «конкретное» для характеристики различия содержательности, развитости мысли были применены Гегелем. При этом конкретное связывалось Гегелем с разумным мышлением, а абстрактное с рассудочностью мышления. Восхождение от абстрактного к конкретному понималось Гегелем как развитие мышления, источником которого выступали противоречия, выявляемые и преодолеваемые путём формирования нового, более конкретного содержания. Однако Гегель мистифицировал эту важную закономерность развития мысли, интерпретируя её как саморазвитие понятия». – ФЭС, 1989 год.

Комментарий мой (Андрей Зуев).

На самом деле, понятие «абстрактное» в диалектической логике по своему смыслу не такое уж примитивно простое, «бедное» и малосодержательное. Оно, такое, скорее в традиции формальной логики. Отвлекаясь и отталкиваясь от всего конкретного, отрицая его, «АБСТРАКТНОЕ» в диалектической традиции вступает с ним, хотя и в отрицательную, но, всё-таки, тесную связь, тем самым, включает в себя «конкретное» со всем его бесконечно богатым содержанием.

Не смотря на то, что понятие абстрактное по значению более ассоциируется с понятием всеобщим, а конкретное – с единичным, всё же, всякое понятие является абстрактным, хотя и может быть одновременно конкретным. В этом случае уже «конкретное» отвлекается от «абстрактного». Оно, отрицая, поглощает его, будучи всегда конкретным, становится в то же время и абстрактным (абстрактно-диалектическим, то есть истинным) понятием. Такое взаимодействие противоположностей называется снятием (отрицанием с удержанием). Говоря о понятии конкретном, тем не менее, «абстрактное» мы держим в уме.

Определённость моментов в диалектической логике – это бесконечно исчезающая граница, поэтому и разность их относительна. Понятие абстрактное здесь тождественно понятию конкретному, но и отличается от него. Различие философских категорий «абстрактное» и «конкретное» в диалектике есть, но оно относительно. Относительность их различий обусловлена способом (методом) логического мышления. Понятие абстрактное формально-логическое принципиально отличается от понятия абстрактного диалектического. Однако оно, будучи в единстве противоположным моментом последнего, обнаруживается вместе с ним уже в содержании конкретного понятия.

Было бы неправильным отступление от принципа равноправности равновеликих по своему значению в познавательном процессе, состоящих в конкретном единстве - абстрактных понятий и моментов - «всеобщего» и «единичного». Философский принцип «восхождения от абстрактного к конкретному» содержит в себе диалектическую двойственность. Это, одновременно, и принцип «восхождения от конкретного к конкретному». Мы же понимаем, что всякое развитие происходит от целого к целому. Только в этом случае понятие становится истинным (конкретным), то есть понятием разумным и действительным.

Принцип «восхождения от абстрактного к конкретному», таким образом, не то, что бы неправильный, он не истинный, то есть правильный, но не диалектичный. Не нужно отождествлять момент (способ) движения развития мышления с самим движением его развития, в котором есть и другой, противоположный момент - движение (восхождение) от конкретного к абстрактному. В диалектической логике, всегда стремящейся к истине, тезис (без антитезиса и процедуры снятия) не может быть равным синтезу. Кроме того, синтез в диалектической логике немыслим без одновременного анализа – разделения понятия сложного на понятия (моменты) простые.

Мне думается, что некоторые авторы, пишущие философские произведения, не всегда последовательны в логических рассуждениях. Они формально и, потому, явно избыточно противопоставляют «абстрактное» «конкретному» в ущерб обоим понятиям, не учитывая диалектическую связь двух этих категорий. Усложнение, развитие материального мира в отражённом знании о нём, не может быть сведено в одностороннем порядке только лишь к процессу синтеза конкретного понятия в отсутствие его тщательного анализа (абстрактного упрощения).

Социальное бытие (человек и общество) в своём развитии бесконечно снимает себя в становлении, которое содержит в себе противоречие. Единство (и борьбу) понятий «абстрактного» и «конкретного» в снятом становлении даёт истинное знание, оно и развивает социальную материю. Так что движение взаимодействия и взаимопроникновения «абстрактного» и «конкретного» - «дорога» с двусторонним движением.

Восхождение к вершине познания и самореализации личности возможно в единстве двух разнонаправленных потоков движения, происходящих одновременно. Первый - движение восхождения от простого (абстрактного) понятия к сложному (конкретному). Второй - движение восхождения от сложного - к простому, но уже в составе сложного (конкретного). В единстве указанных движений и состоит развитие – движение восхождения низшего понятия в высшее. Следовательно, содержание всякого развивающегося понятия включает в себя моментами равноценные философские категории: «абстрактное» и «конкретное».

Для того чтобы успешно познавать окружающий мир, человек должен дать себе труд усложнить понятие о жизни так, чтобы упростить, но упростить его не так, чтобы затруднить жизнь. Усложняет понятие о жизни и делает её полноценной конкретное знание, упрощает жизнь, делает её спокойной, понятной и надёжной абстрактное знание. Человеческую жизнь в своей спокойной простоте можно считать состоявшейся и счастливой лишь в гармоничном взаимодействии (в борьбе и единстве), в диалектическом компромиссе «конкретного» и «абстрактного».

«Подлинно научное философско-методологическое понимание и применение «принцип восхождения от абстрактного к конкретному» получил у К. Маркса. Гегелевской идее порождения конкретного мыслью Маркс противопоставил материалистическую идею воспроизведения, отражения конкретного в мысли. «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. В мышлении оно, поэтому, выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт и, вследствие этого, также исходный пункт созерцания и представления…

Гегель, поэтому, впал в иллюзию, понимая реальное как результат себя в себе синтезирующего, в себя углубляющегося и из самого себя развивающегося мышления, между тем как метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 46, ч. 1, с. 37 – 38). – ФЭС, 1989 год.

Комментарий мой (Андрей Зуев).

Без всякого сомнения, Маркс, конечно, прав, но прав и Гегель, поскольку в социальной материи субъект – сам объект и есть. Конкретное социальное бытие «представляет собой действительный исходный пункт», который воспроизводится и отражается в мысли «как исходный пункт созерцания и представления», но оно же есть и как результат «себя в себе синтезирующего и из самого себя развивающегося мышления». Дело в том, что содержание социального бытия, как и содержание всякого бытия вообще, развивается благодаря своей форме, в данном случае, - движению мышления.

Жизненная мудрость, накопленная в человеческом языке прежними поколениями людей как отражение конкретного бытия, может быть использована в качестве конкретной («абстрактное» держим в уме) теории, побуждающей к преобразованию реальной (конкретной) социальной действительности. Так что конкретная социальная реальность, действительно порождается мыслью. В этом факте нет никакого философского идеализма. Маркс и Гегель, выступающие с различных мировоззренческих позиций, в итоге, оказываются правы оба. В результате мы получаем истину. Ясно теперь, почему истинное понятие, полученное эмпирическим путём или логически сконструированное, оказывается одинаково равнозначным конкретному понятию.

Обобщение: принцип «восхождения от абстрактного к конкретному» следует понимать как:
1) переход от формально-логического мышления к диалектическому;
2) движение развития социальной материи от бытия к бытию, от целого к целому, от конкретного к конкретному, от низшего к высшему;
3) одновременное движение от «простого» (абстрактного и конкретного) к «сложному» (конкретному и абстрактному), где простое (абстрактное) уже есть и всегда содержится в понятии конкретном.

Вывод: восхождение или социальное развитие – такое усложнение и наполнение конкретной человеческой жизни общественно-значимыми событиями, истинными понятиями, которое делает её спокойной и простой.

КОНКРЕТНОЕ.

«Современная школа образованных, интеллигентных людей не готовит. … Зачем нашему ученику специализироваться в отвлечённых науках? Не должно быть дробления образования на ряд отвлечённых и бессвязных «учебных предметов», в школе должна изучаться конкретная жизнь в её цельности». – «Учитель», 1917 г. Цитата приведена мною из журнала «Наука и жизнь» № 7, 2017 года.

Министр иностранных дел С.В. Лавров оценил встречу Путина и Трампа на саммите G20 от 07/07.2017 г. в Гамбурге как конкретную. Но была ли, на самом деле, «конкретная встреча» конкретной? Как известно из философии указанная категория выражает степень содержательности понятия. Содержание – это понятие, отражающее динамично развивающееся социальное бытие. Динамика развития общества, в свою очередь, закономерно обусловлена противоречивостью социальных процессов, конфликтом интересов и, соответственно, их борьбой. Однако же борьба, не предполагающая диалектического компромисса, опасна, контрпродуктивна и не способствует общественному развитию.

«Конкретное» в диалектической традиции – понятие истинное. Истина же является результатом синтеза противоречивых тенденций и совершенно новым качеством развивающегося социального бытия. Таким образом, истина - это не формальный, а диалектический компромисс, поскольку нет другой приемлемой альтернативы движению развития общества. Иными словами, диалектический компромисс – компромисс без компромисса. В истории Российской государственности был гений диалектического компромисса, не знавший ни единого компромисса с самим собой. Таким человеком был В.И. Ленин. Хотелось бы пожелать В.В. Путину такой же политической мудрости.

КОНКРЕТНОЕ - от латинского, concretus, буквально сгущенный, уплотнённый, сросшийся. Понятие «конкретное» можно постараться обозначить и дать приблизительную, противоречивую его характеристику, сославшись на различные литературные источники, философские и иные словари, специальные научные труды. В них поясняются общепринятые признаки понятия «конкретное». В совокупности указанное понятие выражается как: сама объективная реальность, сущность материального мира; способ восприятия материальной действительности как непосредственно данное, чувственно воспринимаемое через органы чувств единое целое, то есть всё то, что не отделено от реальной действительности посредством абстрагирования; понятие, выражающее предмет определенный; прикладное, точное, прямое, предметное.

Оно выражается также как «единое в многообразном», «общее в единичном», как реальная связь сторон, граней объекта, знание его во всём богатстве существенных отношений, взаимодействий, противоречий; как система научных определений, выявляющая существенные связи; как «конкретное» в мышлении, где оно есть исторический и теоретический результат процесса отражения объективной реальности. Тем самым, понятию конкретному противопоставляется нечто отвлеченное, общее, идеальное, мысленное и постигаемое умом, умозрительное, спекулятивное, логически обобщающее мышление, то есть абстрактное. Как видно, все перечисленные свойства понятия «конкретное» всё ещё не позволяют нам дать конкретное определение конкретного понятия. Необходим дополнительный его анализ и синтез.

Особого внимания заслуживают произведения немецкой классической философии, труды Фейербаха, Канта, Гегеля, основоположников Высшей Теории Общественного Развития (марксизма-ленинизма) Маркса, Энгельса, Ленина. "...Выражения абстрактный и конкретный относятся не столько к понятиям самим по себе – ибо всякое понятие есть абстрактное понятие – сколько лишь к их у п о т р е б л е н и ю" (Кант И., Логика, П., 1915, с. 92), т.е. выражают степень определенности понятий в контексте рассуждения или теории. Чем больше определений присоединяется к понятию, тем оно конкретнее, и наоборот. Термин "К." срастается у Канта с учением о синтезирующей деятельности интеллекта, о синтезе определений в рассудке и разуме. Такое словоупотребление послужило отправной точкой и для гегелевской терминологии.

Под К. вообще Гегель стал понимать любое "единство в многообразии", как эмпирически данное, так и теоретически сконструированное единство определений понятия, идеи, т.е. превратил термин "К." в важнейшую логическую категорию. На этой основе Гегель подробно разработал учение о диалектическом единстве К. и абстрактного в процессе "мыслящего познания" и сделал К. важнейшим признаком истины, истинного понятия, теории. С этим связана гегелевская идея о том, что абстрактная истина – это бессмыслица, что истина всегда конкретна. В полной мере К. осуществляется, по Гегелю, только в процессе диалектического саморазвития идеи в форме духа, в чистом логическом процессе "саморазличения" понятия и, в конце концов, в логике; отдельные науки, за исключением философии, не достигают познания К., выражая лишь его абстрактные моменты.

Подвергнув материалистической переработке диалектические достижения Гегеля в области логики, Маркс и Энгельс переосмыслили гегелевское понимание К. Соглашаясь с Гегелем в том отношении, что К. в мышлении есть всегда результат процесса теоретического синтеза многообразных абстрактных определений, классики марксизма-ленинизма развили это положение на материалистической основе, установив, что К. в мышлении есть исторический и теоретический результат процесса отражения объективной конкретности.

Примером такого К. может служить товарно-капиталистическая формация, теоретически воспроизведенная в "Капитале" Маркса методом восхождения от абстрактного к конкретному. Понятия, отражающие всеобщие формы и закономерности развития такого К., суть конкретные понятия. Поэтому "общий закон изменения формы движения (конкретного – А.З. – комментарий мой) гораздо конкретнее, чем каждый отдельный "конкретный" пример этого" (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 537).

«К. понятие отражает определённую сторону исследуемого целого со стороны ее специфической роли и функции в составе этого целого, в ее связи и взаимодействии с другими сторонами, в развитии заключенных в ней противоречий. Противоположность между К. и «абстрактным» относительна. Товар, как наиболее абстрактная и всеобщая форма капиталистического производства, есть в то же время простейшая экономическая конкретность, т.е. форма, заключающая в себе внутренние отношения, противоречие между стоимостью и потребительской стоимостью, развитие которого превращает товарное обращение в товарно-денежное, и далее – в капиталистическое обращение, как момент и фазу производства прибавочной стоимости. Таким образом, конкретные теоретические определения товара суть в то же время наиболее абстрактные определения капиталистического продукта.

Отражение действительности в мышлении истинно лишь в том случае, если оно конкретно. "..."Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна", как любил говорить, вслед за Гегелем, покойный Плеханов" (Ленин В. И., Соч., т. 32, с. 72–73). К. познание не может быть отождествлено с познанием «единичного». Любой единичный факт может быть правильно понят только тогда, когда он рассматривается не в изоляции от других фактов, а в связи с ними, т.е. не абстрактно, а конкретно. В этом смысле чувственное познание само по себе "абстрактно", поскольку объект отражается в нем как единичный, вне закономерной связи, в которой он выступает лишь как составная часть. Поэтому конкретность мышления измеряется не непосредственным его согласием с чувственно данным образом вещи, а только его соответствием действительности, которое осуществляется и проверяется практикой, преобразующей и изменяющей вещи.

Любое понятие или суждение, вырванное из контекста теории, утрачивает и свою конкретность, превращается в пустую абстрактную фразу, хотя бы оно и иллюстрировалось наглядными примерами. Точно так же и теория, порвавшая связи с жизнью, с практикой, перестает быть конкретной, т.е. истиной. К. в этом аспекте есть синоним понятия истинного. В полной мере категория К. раскрывается лишь в составе и контексте материалистической диалектики как логики и теории познания, взятой в целом. Нарушение диалектического принципа К. ведет к догматизму, оперирующему абстрактными формулами, оторванными от жизни, безотносительно к конкретным условиям места и времени. В политической жизни догматизм ведет к сектантству, к отказу от творческих принципов марксизма-ленинизма, к субъективизму». - Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960-1970.

Комментарий мой (Андрей Зуев).

КОНКРЕТНОЕ - философская категория диалектической логики, отражающая материальный мир и его сущность совокупностью непосредственно данных чувственных восприятий и понятиями абстрактного мышления в единстве существенных взаимосвязей и всеобщих законов социального бытия как результат синтеза множества определений. Самыми важными определениями в анализе и синтезе конкретного понятия (истины) следует считать исторический подход и научный прогноз общественного развития, теорию и практику, содержание и форму, общее и единичное, объективное и субъективное, абстрактное и конкретное.

К. обозначает содержательное богатство понятия, выражающее уникальные свойства изучаемого объекта, непосредственные и особенные условия существования единичного социального бытия (человека и общества), делающие его действительным, тем, что способствует развитию, и потому, разумным. Понятие конкретно, если оно содержит в себе особенные признаки, взятые и рассмотренные в понятии «единичного» в его единстве с «общим». Всякое конкретное понятие – истинное понятие. Истина всегда конкретна. Мною сделана попытка в самом сжатом виде сформулировать для читателя более простое и чёткое представление о названной философской категории.
Конкретный анализ и синтез понятия конкретного.

Конкретный анализ и синтез понятия конкретного начинается с понятия абстрактного. Это обстоятельство с точки зрения формальной логики кажется парадоксальным. Однако же мы не можем отказаться от всех тех знаний, которое уже накопило человечество в отвлечённых понятиях. В голове конкретного современного человека встречаются два равноценных потока познавательного процесса. Первый, движение от созерцания конкретного к понятию абстрактному. Второй, движение от абстрактного понятия к понятию конкретному, которое направляет и побуждает человека к практической деятельности. Первая пара определений (анализ и синтез) находящихся в единстве и разделяемых определённостью истинного познания, уже образует конкретное понятие.

Познание конкретное невозможно без знания абстрактного. Конкретное познание - диалектическое единство понятий конкретного и абстрактного в процессе "мыслящего познания". Как только абстрактное знание становится истинным, оно превращается в понятие конкретное. Определённостью (границей) понятий абстрактного и конкретного, как, впрочем, и других определений, находящихся в единстве, следует считать истину. Следовательно, абстрактная истина есть, но она всегда конкретна. Понятна теперь теоретическая позиция Г.Гегеля, отрицающего абстрактную истину. Она, конечно, есть, но с этого момента наших рассуждений существует как бессмыслица.

Определённостью конкретного понятия является истина. Та же истина есть определённость понятия объективного и субъективного. По определению, истина – это соответствие понятия объекту и объекта понятию. Однако же недопустимо упрощённое понимание определения истины. Дело в том, что соответствие понятия объекту – состояние динамичное, развивающееся. Если понятие полностью соответствует объекту, а объект понятию, то отсутствует и движение развития понятия. Абсолютное соответствие понятия объекту устраняет противоречие между понятием и объектом, в результате чего прекращается развитие субъекта-объекта (человека, общества), и становится невозможным дальнейшее познание - углублённое понятие о нём.

Таким образом, если мы действительно выступаем с позиции диалектической логики, то должны сделать важный вывод о том, что истинное (конкретное) понятие всегда должно соответствовать объекту, никогда не соответствуя ему. Понятие должно соответствовать объекту и содержащемуся в нём должествованию развития, то есть способностью быть тем, что он не есть. Истина, которая всегда конкретна в её определении и определённости, здесь выражается синтезом двух определений – предела и должествования.

Состояние соответствия-несоответствия понятия объекту (равенства-неравенства с ним и самим собой), в данном случае, является определённостью пары определений «предел» и «должествование». Одна и та же граница (определённость) наделяет истинное (конкретное) понятие свойством соответствия объекту и свойством несоответствия тому же объекту, имеющему в себе должествование развития. Истинное понятие всегда конкретно, потому что содержит в себе объективное противоречие.

Социальное бытие как объективная конкретность в своём историческом развитии обнаруживает свойство протяжённости во времени, которое является общей определённостью времени прошлого и времени будущего в настоящем. Конкретным понятием (теорией общественного развития) следует считать такое понятие, которое сочетает в себе исторический и теоретический подход с научным предвидением (прогнозированием) и предметно-практической деятельностью. Конкретный синтез этих определений (подходов) происходит в настоящем. Поэтому так важна неискажённая популистской политической ложью историческая правда. Объективная (субъективное держим в уме) социальная конкретность существует только здесь и сейчас.

Конкретное социальное бытие и конкретное понятие о нём есть синтез теории и практики. По Г.Гегелю, «абсолютная идея» - это синтез теоретической идеи (идеи истины) и практической идеи (идеи добра). В том и состоит суть конкретного понятия. Конкретное понятие побуждает субъекта к преобразующей практической деятельности, будучи мощным стимулом к преодолению трудной и негармоничной действительности.

Синтез определений «сущность» и «бытие», где определённостью выступает непосредственно самоё конкретное понятие, делает анализ понятия «конкретное» ещё более конкретным. Понятие – бытие, через которое, по Гегелю, просвечивает сущность. Поэтому всякое конкретное понятие есть единство бытия и сущности. Следовательно, конкретное понятие и есть конкретное бытие, а именно, бытие с материальной сущностью. Конкретное понятие всегда связано с материальной сущностью, которая является в бытие формой и содержанием понятия. Здесь мы имеем дело с очередной парой равноценных определений, определённостью и синтезом которых опять же становится конкретное понятие, то есть конкретное бытие.

Понятие материальной сущности, будучи понятием конкретным, само по себе является синтезом и определённостью двух определений: «материя» и «движение». Все же знают, что не существует материи без движения, а движения – без материи. Это конкретное знание и понятие. Однако же движение как момент материальной сущности может иметь множество конкретных вариантов, то есть форм движения. Поэтому совокупность всех конкретных форм движения материи, по сути, это одно всеобще-абстрактное движение. Форма движения материи в абстрактном и конкретном понятии просто форма и есть.

Понятие материи, взятое с отрицанием к форме (движению материи), определяется понятием «содержание» (материя в движении). Понятия «содержание» и «форма» - синтез одних и тех же определений (материи и движения), но с разной определённостью. В первом случае определённостью является материя, во втором – движение. Следовательно, указанные понятия тождественны, потому и отличаются одно от другого. «Иное иного есть иное». - Г.Гегель. Иное иного есть иное, то есть то же самое (иное же), но и отличается от него, потому что другое. Всякое тождество в диалектике - это тождество различия. Понятия «абстрактное» и «конкретное» соотносятся между собой как форма и содержание.

Что есть самое конкретное? – Самое конкретное – это сама «объективная конкретность» и есть, то есть конкретное бытие (социальное бытие и конкретная человеческая жизнь). Однако же в социальном бытии объективная конкретность включает в себя в снятом виде и конкретность субъективную. Более того, в социальном бытии субъективный фактор развития общества становится тождественным фактору объективному, будучи в движении развития даже лучше и выше, чем он. Всё «субъективное» порождается «объективным» и, в свою очередь, порождает его. Если понятие в полной мере (истинно) отражает объективную конкретность, то и является конкретным.

Обе конкретности (субъективная и объективная) в социальном бытии равноценны, равнозначны, тождественны. В самой объективной конкретности заложена возможность и способность самоотражения, то есть отвлечения от самой себя, что постоянно обнаруживается в социальном бытии. Главный признак понятия абстрактного заключается в отвлечении от всего конкретного, что приводит, в итоге, к неразрывному единству с ним. В психотерапии существует понимание того, что полезно иногда отвлекаться от непосредственно возникающих эмоций и чувств, чтобы определить их истинную (конкретную) цену, воспитать культуру эмоционального реагирования. Понятие абстрактное есть форма и момент этого конкретного. Абстрактное понятие существует благодаря «конкретному», а конкретное понятие – благодаря «абстрактному», поскольку содержание развивается за счёт формы. «В форме всё содержание сидит» - М.В. Попов, д.ф.н.

Существенные признаки понятия конкретного и особенного.

1. «Конкретное понятие» - К. – материальный социальный мир и отражение его в истинных понятиях; реальная действительность как эмпирически данная, так и отражённая - теоретически сконструированная; К. – движение становления (познания) социального бытия с его моментами – абстрактным и конкретным;

2. К. – понятие истинное, то есть содержащее в себе объективное противоречие;

3. К. – понятие, которое сочетает в себе исторический подход с научным предвидением (прогнозированием) и теорию с предметно-практической деятельностью;

4. К. - результат синтеза двух и более определений, разделяемых одной или разными определённостями в количестве большем, чем одна; К. «особенное» - результат синтеза двух определений с одной определённостью;

5. К. - система научных определений в существенных связях;

6. К. – выражает высокую степень определенности понятий в контексте рассуждения или теории; К. обозначает содержательное богатство понятия с уникальными свойствами объекта (субъекта);

7. К.. - образуется синтезом множественного ряда пар определений, находящихся в единстве, к примеру, анализ и синтез, бытие и сущность, форма и содержание, движение и материя, теория и практика, абстрактное и конкретное, всеобщее и единичное, должествование и предел, субъективное и объективное, исторический подход и научное прогнозирование, равенство и неравенство с собой, соответствие и несоответствие объекту отражения, и так далее;

8. К. – это и момент, и целое социального бытия одновременно; конкретное социальное бытие в своём развитии снимает себя как и своё отрицание в форме понятия абстрактного, тем самым, включая его в себя и сохраняя при этом форму конкретного социального бытия;

9. К. «особенное» – понятие, выражающее общее в единичном и единичное в его единстве с общим; К. содержит в себе особенные признаки, взятые и рассмотренные в понятии «единичное»; К. - "единство в многообразии" как особенное условие существования и развития единичного, предполагающие общее в единичном и единичное в его единстве с общим, поскольку конкретное познание не может быть абсолютным тождеством познания «единичного».

10. К. – то же абстрактное понятие, но в конкретной его форме. К. - диалектическое единство конкретного и абстрактного в процессе "мыслящего познания". Противоположность между «конкретным» и «абстрактным» относительна.

11. К. – понятие и действие, содержащее в себе диалектический компромисс.

Мы с Вами, уважаемый читатель, провели тщательное исследование понятия конкретного с его анализом и синтезом, что позволяет нам дать объективную оценку встречи Путина и Трампа на предмет её конкретности. Говоря о конкретной встрече руководителей стран на высшем уровне мы, следовательно, должны иметь в виду её предполагаемый или реальный результат, способствующий прогрессу в международных отношениях. Таким важным результатом, разумеется, может быть только компромисс – движение взаимных уступок. Компромисс формальный нельзя назвать конкретным, поскольку он не сопровождается действиями, направленными на разрешение главного объективного противоречия. Общество в таком случае длительное время гниёт и перманентно движется к крайним формам конфликта – конфронтации и антагонизму.

На встрече Путина и Трампа не были сформулированы главные, объективные, истинные причины ухудшения отношений между РФ и США в последние десятилетия и усиления напряжённости в мире в целом. Одним моментом истины считается соответствие понятия объекту. Надо хорошо разобраться с тем, что происходит в мире сегодня, глубоко проанализировать противоречия, для того чтобы включить в работу другой момент истины – стремление привести объект – межгосударственные отношения – в соответствие с понятием. Очевидно, что такая задача и не стояла перед организаторами встречи. Уже по этой причине нельзя назвать случившуюся встречу конкретной.

Пожалуй, не будет преувеличением, если дать оценку отношений РФ и США, как вынужденное и напряжённое взаимодействие стран, находящихся в состоянии конфронтации с явными признаками антагонизма, сопровождающегося острой непримиримой борьбой враждующих сил. Таким образом, главное конкретное и объективное противоречие текущего момента в международных отношениях – межимпериалистическое противоречие. Россия, не смотря на свои имперские амбиции, - очень слабый противник, единственным сильным аргументом которого в споре с США выступает ядерное оружие. У СССР было ещё одно мощное оружие, способное обеспечить стране решающую победу – коммунистическая идеология как высшая теория общественного развития. Однако руководство РФ, ослеплённое ультралиберальным «конкретинизмом» в силу классовой солидарности со своим геополитическим противником неспособно им воспользоваться.

В правящих кругах и средствах массовой информации России специально замалчивается конфликт классовых интересов. Однако же, противоречие между трудом и капиталом существует объективно. Классовый конфликт бесконечно игнорировать невозможно. «Крот истории роет» - в стране медленно, но верно, вопреки желанию, предавших Россию людей, зреет революционная ситуация. Та же тенденция революционного движения нарастает во всём капиталистическом мире. До той поры, пока высшие руководители не захотят всерьёз и не научатся эффективно разрешать межгосударственные и внутригосударственные объективные противоречия диалектическим компромиссом, ни одну их встречу нельзя будет назвать конкретной. Встреча Путина и Трампа была изучающей, прощупывающей и ознакомительной, но не конкретной.

Жизнь человека приобретает конкретный СМЫСЛ только тогда, когда у него начинает проявляться талант целеполагания как результат одухотворённости - способности наделять жизнь свою и всё, что с ней связано высоким смыслом целесообразного существования.

«ОБЩЕЕ, всеобщее 1) в традиционном, идущем от Аристотеля смысле – признак, сходный с признаками всех предметов фиксированного класса; 2) закономерная форма связи вещей, явлений и процессов в составе целого (так называемое подлинное всеобщее, конкретно-всеобщее). О. как закон существования и развития всех единичных форм бытия материальных и духовных явлений отражается в форме понятий и теорий. О. – это единое во многом. О. как закон выражается в единичном и через единичное. Любая объективно существующая вещь и отражающее её понятие воплощает единство О. и особенного. Диалектический материализм исходит из признания диалектического единства единичного, особенного и общего» - ФЭС, 1989 год.

На ступени чувственного познания человек непосредственно соприкасается с окружающей действительностью, которая выступает как конкретная в многообразии своих качеств и свойств. Однако чувственное восприятие, как мы видели, отражает конкретную действительность лишь с ее внешней, поверхностной стороны. Раскрытие сущности, закономерных связей достигается абстрактным мышлением, которое, вместе с тем, представляет собою некоторый отход от непосредственно воспринимаемой действительности. Но этот "отход" является диалектическим: он не уводит нас от познания истины, а приближает к ней. Придя с помощью абстрактных понятий к пониманию существенных сторон и закономерных отношений окружающей действительности, человек затем, посредством связи понятий в форме единства многообразных определений, мысленно воспроизводит конкретную действительность во всех ее основных связях и опосредованиях. Абстрагирование является лишь средством, необходимым для последующей конкретизации, для максимального приближения мысли к жизни, к действительности. Например, с помощью абстракции при изучении общественной системы любой страны выделяются определенные стороны и отношения: экономические, политические, идеологические и другие и выясняется их роль, но для того, чтобы получить конкретное знание об общественной системе, существующей в той или иной стране, нужно синтезировать все указанные стороны, рассмотреть их во взаимной связи, охватить их в целом. С помощью абстракции при изучении художественного произведения мысленно выделяются его идейное содержание, композиция, сюжет, типичные образы и т. д., но для того, чтобы получить конкретное знание того или иного произведения, нужно синтезировать все эти стороны, установить их органическую взаимосвязь и таким образом охарактеризовать его как единое целое.

В тех случаях, когда процесс выделения основных абстрактных понятий в истории науки уже произведен, целесообразно сразу начинать с них и идти к воспроизведению конкретного в мысли. Так, например, в геометрии осуществляется переход от наиболее общих аксиом ко все более полному мысленному воспроизведению многообразных пространственных отношений. Метод восхождения от абстрактного к конкретному был чрезвычайно плодотворно применен Марксом в области политической экономии. Начав с анализа основных простейших категорий капиталистического производства, Маркс перешел затем к анализу процесса обращения, после чего смог дать полную характеристику капиталистических производственных отношений в целом как единства производства и обращения. Да и анализ основных, исходных категорий сопровождается у Маркса синтетическим процессом обогащения определений исследуемого предмета, приводящим к последовательной его конкретизации: от товара к деньгам и от денег к капиталу. Такой метод перехода от абстрактного к конкретному имеет в науке важнейшее значение.

Однако это ни в какой мере не снимает указанной выше общей характеристики движения познания от конкретного к абстрактному и от него вновь к конкретному (в теоретически обогащенном виде).

Кроме того, необходимо иметь в виду, что метод изложения в науке далеко не всегда совпадает с методом исследования. После того как в результате исследования твердо установлены некоторые общие положения, можно затем в процессе изложения начать с них н в систематической форме развернуть все другие вытекающие из них и связанные с ними положения. В этом случае изложение приобретает как бы "чисто" дедуктивный и синтетический характер. Но в исследовании, лежащем в основе изложения, анализ и синтез, индукция и дедукция плодотворно сочетались. Да и в процессе изложения сохраняется необходимость обращения к анализу и обобщению конкретного материала, обогащающего и обосновывающего с фактической стороны логически развиваемые положения. Поэтому диалектический материализм учит, что ни один из частных методов научного познания нельзя абсолютизировать, противопоставляя всем другим, а нужно правильно сочетать их в едином сложном и многостороннем процессе познания.

Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" К. Маркса Ильенков Эвальд Васильевич

Гегелевское понимание конкретного

Гегель, как известно, был первым, кто понял процесс разлития знания как исторический процесс, подчиненный не зависящим от воли и сознания людей, законам... В качестве закона, управляющего всеобщим ходом развития знаний, он обнаружил закон «восхождения от абстрактного к конкретному».

Прежде всего этот закон обнаруживается им в качестве простого эмпирически, констатируемого факта – факта прогрессирующего развития духовной культуры человечества. Бесспорно верно, что духовная культура, духовный мир человека постепенно становится все богаче, все сложнее и многообразнее и в этом смысле – конкретнее. При этом духовный мир человека остается, несмотря на всю его сложность, единым миром, который управляется одними и теми же законами и представляет собой, таким образом, подлинное единство во многообразии.

Движение от абстрактного к конкретному выступает у Гегеля прежде всего как та эмпирически бесспорная естественная форма, в которой совершается процесс построении «царства духа». Естественно, что вначале это «царство» (сфера человеческой культуры) несложно, бедно сложившимися формами, т.е. крайне абстрактно, а с течением времени становится все сложнее, богаче, разнообразное – конкретнее.

В этом, как нетрудно понять, нет пока еще ничего ни диалектического, ни идеалистического.

Идеализм, но одновременно и специфически гегелевская диалектика, начинается дальше, там, где Гегель ставит вопрос о движущих пружинах развития «царства духа», сфере сознания. Специфической особенностью гегелевской философии является то, что идея развития в полной мере применяется лишь к явлениям сознания.

Природа, вне и независимо от духа существующая, по его мнению, не развивается. Она противостоит сознанию как от века и навеки одинаковая, застывшая во времени картина. В активном рассматривании этой неподвижной картины, этого царства вещей, вечно стоящих в одних и тех же отношениях друг к другу, сознание и осуществляет свою беспокойную деятельную природу. Сама деятельность, осознавания как таковая и заключает внутри себя движущую пружину своего собственного развития.

Дух выступает как единственная конкретность, т.е. как единственная развившаяся и продолжающая развиваться система живых взаимодействующих и взаимопереходящих друг в друга явлений. Природе эта особенность, по его мнению совершенно несвойственна. Природа для него насквозь абстрактна, насквозь метафизична по самой своей сути: все ее явления находятся рядом друг с другом, обособлены друг от друга, «внеположны» друг другу. Она сама в себе, как выражается Гегель, распадается на свои абстрактные моменты, на обособленные, существующие рядом друг с другом и независимо друг от друга вещи, предметы, процессы. В природе, в лучшем случае, лишь смутно отражается, просвечивает подлинная диалектика.

Здесь ярко обнаруживается идеалистический характер гегелевской, философии: метафизическую ограниченность современного ему естествознания, знания о природе , он прямо и непосредственно приписывает самой природе , притом в качестве вечного ее свойства.

Но там, где современное ему естествознание уже робко начало осознавать диалектику самих вещей, он тоже видит «намеки» на действительную конкретность, на живое диалектическое взаимодействие явлений. Так, он видит несовершенную форму конкретности в органической жизни. Здесь он обнаруживает живое взаимодействие, связывающее все члены животного организма в единую систему, внутри которой каждый отдельный член имеет смысл и существует лишь благодаря своему взаимодействию с другими, а вне этого взаимодействия вообще не может существовать. Отрезанная рука, разлагается, перестает быть рукой даже по внешней форме. Отдельно, абстрактно, она существовать не может.

Здесь Гегель видит слабое подобие той конкретности, которую он считает исключительным достоянием духовного мира. А в царстве химизма, по его мнению, внутреннее взаимодействие еще слабее, хотя намеки на него тоже уже имеются. Здесь кислород, например, может существовать и существует рядом с водородом, и не будучи обязательно связан с ним в воде. В организме такое отношение невозможно – рука не может существовать отдельно от головы, и голова и рука существуют только через свою взаимосвязь, только внутри этой взаимной связи и обусловленности. Частица, обладающая лишь механическими свойствами, остается тою же самой, ничуть не изменяется сама по себе от того, в какую именно механическую связь с другими такими же частицами она вступит. Обособленная, извлеченная из этой связи, т.е. абстрагированная, она по-прежнему останется той же самой и не испортится, не сгниет как рука, абстрагированная от тела.

Гегелевская система природы и строится как система ступеней, начиная от абстрактной сферы механизма до относительно конкретной сферы органической жизни. Всю пирамиду венчает «дух», как сфера, весь смысл которой заключен именно в конкретности , в абсолютной взаимообусловленности всех его явлений.

В чем ложность этого гегелевского построения?

Прежде всего в том, что он принимает исторически ограниченные представления естествознания своего времени, действительно не заключавшие еще в себе сознательной диалектики, за абсолютные характеристики самой природы.

Тот же факт, что природа в целом есть действительно развивающаяся единая система форм движения материи, взаимно обусловливающих друг друга, что именно природа в целом, включая человека, есть реальная, объективная конкретность , – этот факт Гегель мистифицирует в виде своей системы, внутри которой абстрактное, т.е. «механизм», есть обнаружение духовной конкретности.

Своей имманентной конкретности, т.е. реальной взаимообусловленности явлений внутри природного целого, он не признает ни за одной из форм движения, кроме движения мыслящего разума, кроме сферы понятия.

Подобным же образом Гегель рассматривает и сферу экономической жизни общества. Для него это сфера «нужды и рассудка», сфера, где взаимодействуют обособленные друг от друга единичные индивиды, каждый из которых вступает в связь с другим только потому, что ему нужно сохранить себя именно как единичного, как абстрактного индивида, как своеобразный общественный атом.

Здесь тоже нетрудно заметить, что Гегель метафизическую ограниченность современной ему политической экономии (он прекрасно знал английских теоретиков) принимает за метафизический, за абстрактно-рассудочный характер самой экономической сферы . В сфере экономической жизни, в сфере гражданского общества царствует и управляет рассудок , т.е. в гегелевской терминологии, абстрактно-односторонняя форма сознания.

Противоположности в этой сфере остаются неопосредованными, непримиренными, они сталкиваются друг с другом, отталкивают друг друга и остаются теми же самыми метафизическими противоположностями. Поэтому внутри этой сферы невозможно действительное развитие. Здесь от века и навек воспроизводится одно и то же отношение, вечное отношение потребности к способам ее удовлетворения.

Поэтому единственно возможная форма перехода к высшему, в лоне которого все абстрактные крайности экономической сферы находят свое разрешение, – это переход к правовой действительности. Право и предстает как та высшая конкретность, которая в сфере экономической жизни проявляется раздробленной на свои абстрактные моменты.

Здесь видно, как Логика Гегеля, его диалектическое, но вместе с тем идеалистическое по самому своему существу представление о конкретном и абстрактном служит целям апологетики существующего. Если в естествознании гегелевское представление увековечивает данный уровень знаний о природе, то в социологии оно поддерживает апологетическое отношение к экономической форме собственности и к праву, эту собственность санкционирующему.

Отношение Гегеля к политической экономии стоит рассмотреть пристальнее. Это показательно вдвойне: с одной стороны, именно здесь и как раз в понимании конкретности четко проступает противоположность идеалистической диалектики Гегеля материалистической диалектике Маркса, а с другой стороны, не менее ярко проступает тот факт, что идеалистическая диалектика целиком оправдывает метафизический характер мышления классиков буржуазной экономии (Смита, Рикардо и др.) и притом тем, что отрицает подлинно диалектический характер самого предмета политической экономии, объявляя его сферой, в которой абстрактно-рассудочные определения полностью соответствуют характеру предмета.

Иными словами, идеализм диалектики Гегеля дает в итоге тот же самый результат, который у Смита, Рикардо и Сэя является следствием метафизичности их способа исследования.

Что в его подходе прежде всего бросается в глаза? Тот факт, что сфера экономической жизни для него не есть конкретная сфера, не есть система взаимодействия людей и вещей, исторически развившаяся и могущая быть понятой как действительно конкретная сфера.

Для него экономика является только одним из многих проявлений «конкретного духа», т.е. абстрактным обнаружением какой-то более высокой природы человека. И эта «более высокая» природа, односторонне проявляющаяся также и в виде экономической жизнедеятельности, есть не что иное, как целесообразно действующая воля – субстанция права и экономической жизни, политики и всего прочего. Целенаправленная (разумная) воля выступает как конкретная субстанция, абстрактно-односторонне проявляющаяся в своих порождениях, в своих модусах – в экономике, праве, политике и т.д. А раз взята такая исходная точка, раз всеобщей конкретной субстанцией всех форм общественной жизнедеятельности представлена целенаправленная разумная воля (или просто разум, ибо воля у Гегеля есть форма существования разума в человеке), то, естественно, он и в экономике усматривает только то, что может быть истолковано в качестве проявления разумной воли, в качестве одного из многих ее обнаружений, в качестве одностороннего (абстрактного) проявления разума и воли общественного индивида.

Поэтому все определения экономики, все категории экономической жизни – стоимость, прибыль, заработная плата и др. – предстают как абстрактные модусы разумной воли, как частные, как особые формы ее общественного бытия. В экономике разум выступает в такой форме, которая не соответствует его всеобщей природе, а соответствует лишь одному , лишь одностороннему, абстрактному ее обнаружению. Конкретная всеобщая воля создает адекватную своей природе форму только в виде права и государства. Государство и есть, по Гегелю, конкретная реальность всеобщей воли, обнимающая собой все частные, особенные, а потому абстрактные формы своего же обнаружения, в том числе и экономику, сферу «потребностей», «систему потребностей».

Внутри же экономики всеобщая конкретная субстанция всего человеческого – разумная воля – выступает крайне односторонне, выявляет себя крайне абстрактно. Сфера экономической жизнедеятельности людей и не есть поэтому конкретная система взаимодействия людей и вещей, возникшая и развивавшаяся независимо от воли и сознания индивидов. Она не может составить собой предмета особой науки, а может рассматриваться только в системе всеобщих определений разумной воли, т.е. внутри философии духа, внутри философии государственного права. Здесь она и выступает как одна из особых сфер деятельности разума, как абстрактная форма разума, действующего в истории.

Теперь нетрудно усмотреть полярную противоположность точки зрения Маркса точке зрения Гегеля на экономику, на характер ее диалектической взаимосвязи со всеми остальными проявлениями общественной жизни, ее роли в составе общественного целого.

В данном пункте Маркс противостоит Гегелю прежде всего как материалист . Но самое интересное здесь заключается и том, что именно материализм дает ему возможность развить более глубокий взгляд и на диалектику предмета.

Для Маркса сфера экономического взаимодействия людей выступает как в полной мере конкретная сфера общественной жизни, обладающая своими специфическими имманентными законами движения. Иными словами, она предстает во всей ее относительной самостоятельности от всех других форм общественной жизнедеятельности людей и как раз поэтому выступает как предмет особой науки. При этом система экономического взаимодействия людей выступает как исторически возникшая и исторически развившаяся система, все стороны которой взаимно связаны друг с другом единством происхождения (генетически).

При этом важно подчеркнуть, что система экономических отношений выступает как система не только относительно , но и абсолютно самостоятельная и независимая от воли и сознания индивидов, хотя и складывается при активнейшем участии их воли и сознания. Сам характер этого участия сознательной воли в процессе складывания системы определен не со стороны «природы духа», не заранее и извне, а опять-таки самой же системой экономических отношений, внутри которой оказываются люди, наделенные волей и сознанием. Иными словами, сами воля и разум предстают здесь как модусы какой-то иной субстанции, как ее абстрактные проявления, как ее порождения. Все определения воли и сознания индивидов, втянутых в процесс развития экономических отношений, внутри которой оказываются люди, наделенные волей и сознанием. Иными словами, сами воля и разум предстают здесь как модусы какой-то иной субстанции, как ее абстрактные проявления, как ее порождения. Все определения воли и сознания индивидов, втянутых в процесс развития экономической системы, буквально выводятся из характера внутреннего самодвижения системы в целом, понимаются как продукты движения этой системы.

Таким образом, с этой точки зрения, все выглядит как раз наоборот, если сравнивать с гегелевской конструкцией, все поставлено с головы на ноги. И именно материализм выступает здесь как главная причина и условие того обстоятельства, что диалектика проведена в понимании экономики в полной мере, гораздо шире и глубже, нежели это вообще возможно сделать с гегелевских позиций.

С точки зрения Маркса, эта важнейшая категория диалектики применима в полной мере везде , в любой сфере природного и общественного бытия , независимой от какого бы то ни было духа, а уже на этой основе – и к явлениям жизни самого духа, т.е. к развитию любой сферы общественного сознания, в том числе и мышления, сферы логики.

Согласно гегелевской конструкции, в соответствии с ее идеалистической исходной точкой, ни одна форма движения в природе не может быть понята как конкретная форма, как исторически возникшая саморазвивающаяся система внутренне взаимодействующих явлений. Любая такая сфера лишь тогда приобретает какое-либо отношение к конкретности, когда она вовлекается в русло духовного процесса, когда ее удается истолковать в качестве порождения духа, в качестве модуса духовной субстанции. Качество конкретности оказывается исключительным, монопольном достоянием саморазвивающегося духа, природа сама по себе (в том числе материальная сторона человеческого общественного бытия) конкретностью в своем существовании совершенно не обладает. Взаимосвязь, в глазах Гегеля, вообще возможна только чисто идеальная, лишь духом, лишь понятием положенная.

Поэтому категория конкретности, одна из центральных категорий диалектики, выхолащивается у него настолько, что ее уже невозможно применить в естественной науке или в материалистическом понимании общества. Короче говоря, категория конкретности, а следовательно, и диалектика вообще, которая немыслима без этой категории, оказывается неприменимой ни к чему, кроме сферы духа. Ко всему же остальному она применима лишь постольку, поскольку это остальное истолковывается чисто идеалистически, как одно из проявлений всеобщего духа, как одностороннее (абстрактное) обнаружение конкретного духа – «конкретной полноты и богатства» абсолютного духа, абсолютной идеи.

Эта идеалистическая ограниченность гегелевского понимания конкретности, узость этого понимания неразрывно связана с тем представлением, что природа есть нечто неразвивающееся, что развитие принадлежит лишь духу.

Конкретность и в самом дело неразрывно связана с развитием, притом с развитием диалектическим, с «саморазвитием через противоречия». Последнее Гегель видел только в сознании и нигде больше. Отсюда и узость его понимания конкретности, понимания, которое во всей его узости затем распространяется на всю область природы.

С этим связано и гегелевское толкование способа восхождения от абстрактного к конкретному. В его устах это значит, что вся реальность, включая и природу и историю, есть процесс «восхождения духа» к самому себе, процесс, проходящий ряд ступеней от «механизма», как сферы чисто абстрактного обнаружения духовности , к конкретному человеческому духу. Восходит же к самому себе дух абсолютный , нечеловеческий, божественный. Как таковой этот дух конкретен сам по себе и до того, как он односторонне, абстрактно обнаружил себя в виде «механизма», «химизма» и «организма».

Поэтому «чистая логика» в системе Гегеля и предпослана рассмотрению природы. Природа же предстает как ряд ступеней, в которых конкретный логический дух все полнее и конкретнее обнаруживает себя вовне, в форме пространства и времени.

Процесс восхождения от абстрактного к конкретному совпадает поэтому у Гегеля с процессом порождения мира логической идеей. Здесь, таким образом, закон духовного воссоздания мира силами и средствами мышления непосредственно выдается за закон создания этого мира творческой мощью понятия.

В основе этой гегелевской иллюзии, как показал Маркс, лежит просто-напросто односторонний взгляд философа-логика на действительность. Гегеля, как логика ex professo, интересует везде и прежде всего «не логика дела, а дело логики». А с этой точки зрения, человек рассматривается только как субъект логически-теоретической деятельности, внешний же мир – только как объект, только как материал, который эта деятельность обрабатывает. В логике такая абстракция в известных границах правомерна, и пока логика не забывает про эти границы, ничего идеалистического в такой абстракции еще нет.

Однако Гегель своей постановкой вопроса упраздняет эти границы. Он рассматривает мышление не только и не просто как одну из способностей человека, но и как субстанциональный первоисточник всех остальных человеческих способностей и видов деятельности, как их сущностную первооснову. Способность практически изменять внешний мир, природу вне человека, он также толкует как проявление мыслящего начала в человеке. Реальный процесс практического изменения мира предстает в его философии как последствие и проявление чисто духовной, в конечном счете чисто логической деятельности, а вся материальная культура человечества – как продукт мышления, как «опредмеченное понятие», как «инобытие понятия».

Но ведь в действительности ближайшей основой развития мышления является не природа как таковая, а как раз изменение природы общественным человеком, практика. Если же эта предметно-практическая основа мышления представлена как продукт мышления, как мышление в его предметном осуществлении, то получается, что мышление только по видимости имеет дело с предметностью, а на самом деле, в сущности, только с самим собой, со своим же собственным «инобытием». Логические определения, т.е. те определения, которыми внешний предметный мир обязан мышлению, начинают казаться абсолютными и единственно истинными определениями этого мира.

Точка зрения логики и превращается у Гегеля в абсолютную и всеобъемлющую точку зрения. Если сущность человека усмотрена в мышлении, а сущность предметной действительности – в том, что она продукт мышления, «отчужденное понятие», то и закон развития мышления выступает как закон развития реального мира. Поэтому-то «человек» и «мышление в понятиях» для Гегеля оказываются полными синонимами, точно так же, как «мир» и «мир в понятии», «логически освоенный мир». Закон, на самом деле определяющий только деятельность теоретически мыслящей головы, превращается в верховный закон развития и практики человека и предметного мира.

Реальным предметом гегелевской логики на самом деле везде остается – вопреки его иллюзиям – только процесс теоретического освоения мира, процесс мысленной репродукции мира. Поскольку Гегель исследует этот предмет, он и приходит к действительным открытиям. Постольку же, поскольку он принимает этот предмет не за то, что он на самом деле есть, а за нечто большое – за процесс становления самого мира, постольку он встает на путь неправильного понимания не только мира, но и самого мышления. Он лишает себя всякой возможности понять самый процесс мышления. Раз действительные условия, рождающие логическую деятельность, изображены как ее же собственные продукты и последствия, то она просто повисает в воздухе, или, точнее, «в эфире чистого мышления». Становится совершенно необъяснимым самый факт возникновения мышления и законы его развития. Оно лишается какого бы то ни было вне его лежащего основания. Это основание и усматривается в нем самом. Поэтому Гегель вынужден в итоге толковать логическую способность – способность различения и соединения понятий – как своего рода «дар божий», как деятельность саморазвивающегося «понятия», «в себя углубляющегося и из себя развивающегося». Необъяснимой остается и закономерность восхождения от абстрактного к конкретному, выявленная Гегелем в движении теоретического познания. На вопрос: почему же мышление движется так, а не как-нибудь иначе, гегелевская философия дает ответ по существу тавтологический: такова уж первозданная и несотворимая природа мышления. Тавтология перестает здесь быть только тавтологией и оборачивается идеалистической ложью.

В этот пункт и направляет свои критические удары Маркс, показывая, что объяснения здесь по существу нет никакого, а если отсутствие объяснения выдается за объяснение, то это и равнозначно идеализму.

Отсекая гегелевское представление о мышлении как о творце предметного мира, Маркс, однако, не отвергает того закона, который Гегель выявил в движении теоретического знания, хотя и дал ему ложное идеалистическое толкование. Реально, указывает Маркс, способ восхождения от абстрактного к конкретному есть не что иное, как лишь способ, с помощью которого человеческое мышление усваивает вне его и независимо от него существующую конкретную действительность. Как таковой, этот способ предполагает, во-первых, существование неосмысленной конкретности, во-вторых – практически-предметную деятельность общественного человека, развивающуюся независимо от мышления, и, в третьих, – непосредственно-чувственную форму отражения объективной конкретности в сознании, т.е. эмпирическое сознание, созерцание и представление, формирующееся опять-таки совершенно независимо и до специальной теоретической деятельности. Иными словами, теоретическому мышлению предпосылается существование не только предметного мира, но и другая форма сознания, непосредственно образующаяся в ходе чувственно-практической деятельности, – практически-духовный способ освоения мира , как ее называет Маркс.

У Гегеля все эти предпосылки теоретического мышления изображены как его продукты и следствия. Маркс ставит вещи на свои места.

С этой материалистической точки зрения, как показал Маркс, метод восхождения от абстрактного и конкретному может и должен быть понят вполне рационально, без всякой мистики, как тот способ, с помощью которого мышление только и может воссоздать в понятии, в движении понятий, вне и независимо от него существующую, исторически сложившуюся конкретность, мир, существующий и развивающийся вне и независимо от мышления.