Гудзь Павел Данилович — Биография. Биография Павел гудзь танкист

Родился 28 сентября 1919 года в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области). Отец, Данил Леонтьевич, рано ушел из жизни. Мать, Степанида Пантелеймоновна, воспитывала сына одна. У П.Д. Гудзя и его супруги, Галины Вячеславовны, две дочери: старшая Лариса Павловна - кандидат физико-математических наук, младшая Елена Павловна - физик.

В 1937 году после окончания техникума искусств Павел Гудзь назначен инструктором районного отдела народного образования. Спустя два года судьба круто изменилась: он поступил во 2-е Саратовское тяжелое танковое училище, которое окончил с отличием. В середине июня 1941 года в звании лейтенанта он прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжелой танковой дивизии, дислоцировавшейся во Львове. Рано утром 22 июня по боевой тревоге взвод управления (пять танков КВ, два - Т-34 и 2 - БА), которым командовал Павел Гудзь, во главе колонны полка двигался в сторону западной границы. Его вел опытный механик-водитель Галкин, в недавнем прошлом испытатель танков Кировского завода в Ленинграде. Встретив передовой отряд немцев, Гудзь смело повел взвод на сближение. Первой была уничтожена вражеская пушка. А к 12 часам дня взвод Гудзя уже подбил пять немецких танков, три бронетранспортера и несколько автомашин. В тот же день командирский КВ под мастерским управлением Галкина нанес скользящий удар в направляющее колесо вражескому танку, сбил с него гусеницу. Затем сильным ударом свалил в кювет.

Это был первый в дивизии, а может, и во всей Красной Армии танковый таран. Общими усилиями были отбиты и другие попытки вражеских танков пробиться на восток сквозь боевые порядки полка. Смело действовали и другие полки 32-й дивизии. В результате упорного сопротивления танкистов, стрелковых подразделений, пограничников и других войск Юго-Западного фронта план врага быстро выйти к Москве через Львов и Киев был сорван.

7 ноября 1941 года Павел Гудзь, в ту пору уже начальник штаба батальона, участвовал в военном параде на Красной площади. И прямо с парада он повел своих танкистов на защиту столицы. К началу декабря после почти месяца непрерывных боев в батальоне остался лишь один КВ, несколько легких танков и горстка танкистов. А предстояло во что бы то ни стало остановить большую группу вражеских танков, занявших подмосковное село Нефедьево. Командир батальона капитан Константин Хорин, вместе с которым Гудзь громил врага еще на границе, пригласил начальника штаба и по-дружески сказал: "Одна надежда на тебя, Павел. Доверяю последний и единственный КВ. Формируй экипаж и ночью в бой. Надо остановить и уничтожить врага - таков приказ командования". "Есть уничтожить врага!" - твердо ответил Гудзь.

О результатах этого неравного поединка потом рассказывал руководитель советской профсоюзной делегации, председатель ВЦСПС Н. Шверник на массовом митинге в Лондоне в начале февраля 1942 года. Он говорил: "На одном из участков Западного фронта танк лейтенанта Гудзя спешил на поддержку атаки пехоты. Завязался горячий бой одного советского танка с 18 фашистскими. Один против 18. Советский танк методически выводил из строя один танк за другим. Вскоре на поле боя уже насчитывалось 10 сожженных и подбитых немецких машин. Тем временем наши славные пехотинцы наседали на врага, который не выдержал натиска и побежал. Танк преследовал отступающих, давил их гусеницами и расстреливал из пулемета. На поле боя осталось до 400 гитлеровских бандитов, которые никогда не увидят не только Москвы, но и Берлина. Несмотря на полученные танком 29 вмятин, героический экипаж машины оставался до конца боя, блестяще поддерживая пехоту".

Потом были новые бои в разных районах Подмосковья - под Ржевом, Сычовкой и в других местах. За исключительно дерзкие подвиги, совершенные при защите Москвы, лейтенант Гудзь удостоен ордена Ленина. Высокими государственными наградами были отмечены и все члены его экипажа.

В одном из тяжелых декабрьских боев на реке Ламе под Волоколамском погиб командир батальона, бесстрашный танкист капитан Хорин. Его заменил Павел Гудзь. В июле 1942 года его назначили командиром 574-го танкового батальона 212-й танковой бригады.

Прошло немного времени, и военная судьба забросила П. Д. Гудзя на степные просторы Дона. Здесь он, уже майор, заместитель командира гвардейского тяжелого танкового полка прорыва, мужественно защищал от непрерывных вражеских атак Сталинград. Смело контратаковал попытки немецких танков разорвать кольцо блокады и выручить армию Паулюса, окруженную в Сталинграде. В одном из неравных боев танк, на котором Гудзь был и командиром. и наводчиком, загорелся. К тому же слетела гусеница и танк застыл на месте. А на броне уже гудело пламя от вспыхнувшей солярки, угрожая проникнуть внутрь машины, начиненной боеприпасами. Подоспевшие танкисты спасли экипаж, а его командира с шестью проникающими ранениями срочно отправили в госпиталь.

Лучшие дня

После длительного лечения П. Д. Гудзь в конце 1943 года вернулся на фронт. И снова бой за боем. При подходе к Запорожью, чтобы обеспечить стрелковым подразделениям форсирование Днепра, необходимо было захватить плотину ГРЭС. Двое суток шла ожесточенная схватка. Когда достигли цели, из засады внезапно выскочил "тигр". Завязалась пушечная дуэль. Вдруг танк, в котором находился Гудзь, потряс удар огромной силы. Членов экипажа охватило пламенем. Заряжающий и стрелок были убиты. У Гудзя повреждена левая ключица и раздроблена кисть левой руки: она болталась на одной жилке. Преодолевая невыносимую боль, Павел Данилович ножом отрезал сухожилие и увидел, как выползают из засады еще два "тигра". Гудзь нажал ногой спуск: снаряд попал точно в цель, и вражеский танк загорелся. Навел пушку на другой, но почти одновременно выстрелил и "тигр"...

Придя в сознание, Павел Данилович увидел, что лежит в воронке, а рядом с ним раненый механик-водитель. Чтобы порадовать командира, он сообщил, что оба "тигра" объяты огнем...

Но и это тяжелейшее ранение не разлучило гвардии подполковника Гудзя с армией. Получив протез руки, он снова вернулся на фронт и стал успешно командовать 5-м отдельным гвардейским тяжелым танковым полком.

А в мае 1944 года он был зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск, которую в 1947 году окончил с золотой медалью. После учебы в адъюнктуре работал преподавателем. Затем был заместителем и начальником кафедры тактики высших соединений, руководил спецгруппой по разработке ряда научных трудов, связанных с совершенствованием боевой готовности бронетанковых войск. В конце 1953 года П. Д. Гудзь назначен начальником кафедры атомного оружия. Как специалист-ядерщик, принимал активное участие в подготовке и проведении учений в Тоцком. Здесь он провел передовой отряд - танковый полк - через эпицентр атомного взрыва.

В специальной группе Генштаба П. Д. Гудзь разрабатывал проблемы стратегического развертывания вооруженных сил в случае ядерной войны. Возглавлял межведомственную правительственную комиссию по принятию на вооружение новой боевой машины пехоты.

За многолетнее безупречное служение своему Отечеству и героизм, проявленный в годы Великой Отечественной войны, он награжден орденом "За заслуги перед Отечеством" IV степени, орденами Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени, "За службу Родине в Вооруженных Силах", многими медалями и двумя орденами зарубежных стран.

Широк диапазон педагогической и научной деятельности доктора военных наук, профессора, Заслуженного деятеля науки РСФСР П. Д. Гудзя. Именно в Академии бронетанковых войск, где он вырос от курсанта до генерал-полковника (случай довольно редкий), заместителя начальника этого учебного заведения, во всей полноте раскрылся его талант военного педагога и ученого. Разрабатывая новые документы по бронетанковым войскам, внедряя в практику более доходчивые эффективные методы обучения и тактику боевого применения этих войск, П. Д. Гудзь создал свыше 300 научных трудов, имеющих большое практическое значение.

Живет и работает в Москве.

Как связаться с Павлом Даниловичем Гудзем? Мы занимаемся исследованием в ЦАМО боевого пути 17 тбр.
vladim21 11.02.2007 01:36:04

Как связаться с Павлом Даниловичем Гудзем? Мы занимаемся исследованием в ЦАМО боевого пути 17 тбр.
Увжемый Павел Данилович! Мы подробно изучвем боевой путь 17 ТБр за период 1941-42 г.г. Нами выпущена статья в газете Правительства Москвв " Московская Среда" за 24-30 января 2007 г № 2(205) посвященная в основном Малоярославецкому направлению, но в ней цитируется и выписка из Вашего наградного листа из приказа № 044 Зап Фронта о награждении Вас Орденом Ленина За бой в дер. Нефедьево. Готовим следующую публикацию, более подробно освещающую бои 17 тбр на Волоколамском направлении в декабре 1941 г. К сожалению у нас нет точной информации с кокого числа Ваша 89 ОТБ вошла в состав 17 ТБР и когда вышла из нее, входила ли она не только в оперативное подчинение, но и в состав 1 ГВ ТБр Катукова. Возможно у Вас сохранились фотографии бойцов и командиров 17 ТБР и личные воспоминания о них. К сожалению в книгах и музеях подробно изложена история боев Танковой Бригады Катукова, роль 17 ТБР и 89 ОТб осталась в тени. Мы хотим восполнить этот пробел, а также добиться, чтобы на памятниках были нанесены фамилии погибщих бойцов этой бигады, т.к. в настоящее время нам не удалось пока найти ни одной(!!!) их фамилии ни на одном памятнике Московской и Калужской областей. Список по книге потерь за 1941 год является неполным, о чем свидетельствуют боевые и политдонесения 17 ТБР, Но список фамилий, которые нам удалось установить мы подготовили по каждому дню боев, что даст возможность более точно определить места захоронений по местам боев за эти дни, Очень рады, что Вам удалось прожить долгую жизнь и желаем Вам большого здоровья и жизненой энергии в дальнейшем! С уважением Грин Галина Ярославовна и Чернов Владимир Александрович.

Па́вел Дани́лович Гудзь (28 сентября 1919 года, село Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области УССР - 5 мая 2008 года, Москва) - доктор военных наук, профессор Военной академии бронетанковых войск, заслуженный деятель науки РСФСР, генерал-полковник в отставке. Танкист-ас во время Великой Отечественной войны - 5 декабря 1941 года его танк КВ-1 в одном бою уничтожил 10 танков противника. Всего же экипажем П. Д. Гудзя было уничтожено 18 танков противника.

Ранние годы

Родился 28 сентября 1919 года в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области) в крестьянской семье. Павел уже заканчивал сельскую школу, когда его отец, Данила Леонтьевич, уехал на заработки на Дальний Восток бригадиром грузчиков в порту. Вскоре отец погиб в результате несчастного случая. Мать, Степанида Пантелеймоновна, воспитывала сына одна.

После школы-семилетки Павел Гудзь поступил в Водычский техникум политпросветработников, по окончании которого был распределён в город Сатанов - сначала в районный Дом культуры, а затем в 1937 году - на должность инспектора народного образования в Сатановский Райисполком. Через некоторое время, хорошо справляющегося со своими обязанностями молодого и перспективного работника П. Д. Гудзя приняли в ВКП(б). В августе 1939 году поступил во 2-е Саратовское тяжёлое танковое училище, которое окончил с отличием в начале июня 1941 года. В училище изучал средний танк Т-35 и тяжёлый танк КВ-1.

П. Д. Гудзь получил назначение в Киевский Особый военный округ в г.Львов. В середине июня 1941 года в звании лейтенанта прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжёлой танковой дивизии 4-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора А. А. Власова.

Начало Великой Отечественной войны

В субботу 21 июня 1941 года командир взвода лейтенант П. Д. Гудзь заступил дежурным по части. Утром 22 июня 1941 года по боевой тревоге взвод управления (пять танков КВ-1, два - Т-34 и 2 - БА-10), которым командовал П. Д. Гудзь, во главе колонны полка двигался в сторону западной границы в район Кристополя. Встретив передовой отряд немцев, Гудзь повёл взвод на сближение и первым уничтожил вражеское орудие. К 12 часам дня взвод Гудзя уже подбил пять немецких танков, три бронетранспортёра и несколько автомашин. В тот же день командирский КВ под управлением механика-водителя Галкина (в прошлом - испытателя танков Кировского завода в Ленинграде) нанёс скользящий удар в направляющее колесо вражескому танку Pz Kpfw III, сбил с него гусеницу и затем сильным ударом свалил в кювет. Согласно некоторым источникам, это был первый танковый таран в дивизии, а возможно, и во всей Красной Армии.

За этот первый бой лейтенант П. Д. Гудзь был представлен к ордену Красного Знамени.

В период с 22 по 29 июня дивизия вела оборонительные бои в районе Львова. Прикрывая отход танковой колонны через город, экипаж лейтенанта П. Д. Гудзя уничтожил ещё 5 танков, за что был вторично представлен к ордену Красного Знамени, который, как и первом случае, ему так и не был вручён.

С первых дней июля 1941 года 32-я танковая дивизия участвует в обороне Бердичева. К концу месяца, дивизия попадает в окружение под Уманью. В начале августа 1941 года остаткам дивизии удаётся прорвать кольцо окружения и пробиться к своим. После этого оставшиеся в наличии боевые машины были сведены в один батальон и переданы в распоряжение Командующего Киевским укрепрайоном. 10 августа 1941 года 32-я танковая дивизия, сосредоточенная в районе г. Прилуки, была расформирована. Воинами 32-й танковой дивизии было подбито 110 танков и уничтожено 96 орудий противника.

Оборона Москвы

К концу августа 1941 года лейтенант П. Д. Гудзь был зачислен старшим адъютантом 89-го отдельного танкового батальона. Для получения новой техники получил приказ выехать в Москву.

7 ноября 1941 года П. Д. Гудзь участвовал в военном параде на Красной площади. На кадрах кинохроники оказался запечатлённым лейтенант П. Д. Гудзь, проезжающий на своём танке КВ мимо памятника А. С. Пушкину. Сразу же после парада все танки КВ были отправлены на фронт, в распоряжение 16-й армии, которая вела бои с противником в районе Скирманово-Козлово.

Бой в деревне Нефедьево

26 ноября 1941 года частями 78-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. П. Белобородова была оставлена Истра, а 30 ноября части немецкой 10-й танковой дивизии захватили деревню Нефедьево в 35-ти километрах от Москвы.

К началу декабря после почти месяца непрерывных боев в 89-м батальоне П. Д. Гудзя остался лишь один КВ-1 и несколько лёгких танков. По рассказу Гуздя, записанного в 1989 году спецкором газеты «Труд» И. Дыниным, «89-й отдельный танковый батальон, которым командовал старший лейтенант К. Хорин, разрывали на части. Сначала для поддержки рот брали по взводу, потом по одному танку. Иного выхода у командования не было. Силы подразделений таяли. Когда телефонист в очередной раз передал трубку Хорину, у него в распоряжении было только два танка.» Выбор пал нал П. Д. Гудзя. Под прикрытием артобстрела танк лейтенанта Гудзя ночью подошел к берегу реки Грязеве. С рассветом он открыл огонь прямой наводкой по немецким танкам в деревне. Восемь танков были подбиты сразу, а затем ещё два, когда Гудзь форсировал речку. По завершении трёхчасового боя танкисты насчитали 29 вмятин на броне, но ни один снаряд не пробил её насквозь.

За геройски проведённый бой лейтенант П. Д. Гудзь был удостоен ордена Ленина. По словам Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, И. В. Сталин попросил Г. К. Жукова рассказать по-подробнее о массовом героизме воинов 16-й армии. К. К. Рокоссовский дополнил рассказ Г. К. Жукова упоминанием о нескольких конкретных героических эпизодах, среди которых было озвучен и подвиг экипажа П. Д. Гудзя. И. В. Сталин спросил:

Он герой? - Нет. - Почему не герой? Дать! - Никак нельзя, - вмешался в их разговор Г. К. Жуков, - пояснив, что только накануне им был подписан приказ о награждении орденами и медалями этого геройского экипажа, а непосредственно самого лейтенанта Гудзя он представил к ордену Ленина. В ответ на это, И. В. Сталин что-то проворчав, резко бросил в сторону Г. К. Жукова: - Дурак!

1942-1944

С началом контрнаступления советских войск под Москвой старший лейтенант П. Д. Гудзь в составе 89-го отдельного танкового батальона принимает участие в штурме Лудиной горы - господствующей над Волоколамском высоты, превращённой немцами в хорошо укреплённый опорный пункт обороны.

В мае 1942 года старший лейтенант П. Д. Гудзь назначен заместителем командира 89-го отдельного танкового батальона, а после его расформирования в июле 1942 года он - уже в звании капитана - назначается на должность командира 574-го танкового батальона 212-й танковой бригады, входящей в состав войск Донского фронта. В ноябре П. Д. Гудзь получает чин майора, и его назначают на заместителем командира 8-го отдельного Гвардейского тяжёлого танкового полка прорыва.

В боях под Сталинградом был тяжело ранен (восемь ран: шесть - от засевших в груди осколков и два пулевых). После госпиталя добровольно вернулся на фронт и в мае 1943 года стал заместителем командира 5-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка, входившим в состав войск Юго-Западного (впоследствии 3-го Украинского) фронта. Осенью 1943 года он уже в чине подполковника становится командиром соединения.

В Запорожье в районе Днепрогэса КВ Гудзя был подбит. Двое членов экипажа погибли, а Павел Данилович получил тяжёлое ранение. У него была повреждена левая ключица и раздроблена кисть левой руки. Отрезав остатки кисти ножом, из уже подбитой машины П.Д. Гудзь уничтожил два немецких "Тигра". После повторного попадания в КВ, его, потерявшего сознание, вытащил механик-водитель. После госпиталя, получив протез руки, он снова вернулся на фронт, и уже в апреле 1944 года вновь вступил в командование 5-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка. Через месяц в полк прибыл маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, осуществлявший в то время инспекторские поездки по тяжёлым танковым полкам прорыва, оснащёнными танками ИС-85. По его инициативе в мае 1944 года П. Д. Гудзь зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск.

Послевоенные годы

В 1947 году окончил Военную академию бронетанковых войск с золотой медалью. После учебы в адъюнктуре работал преподавателем. Затем был заместителем (с апреля 1951 года) и начальником кафедры тактики высших соединений (с ноября 1953 года), руководил спецгруппой по разработке ряда научных трудов, связанных с совершенствованием боевой готовности бронетанковых войск. В июне 1958 года П. Д. Гудзь назначен начальником кафедры атомного оружия. Как специалист-ядерщик, принимал активное участие в подготовке и проведении учений в Тоцком.

В специальной группе Генштаба П. Д. Гудзь разрабатывал проблемы стратегического развертывания вооружённых сил в случае ядерной войны. Возглавлял межведомственную правительственную комиссию по принятию на вооружение боевой машины пехоты БМП-3. Автор свыше 300 научных трудов.

В августе 1970 года становится заместителем начальника Военной академии бронетанковых войск, а в феврале 1985 - первым заместителем начальника академии. Вышел в отставку в октябре 1989 года. Профессор, доктор военных наук, Заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат премии им. А. П. Маресьева и генерал-полковник танковых войск в отставке.

Участник более 25-ти парадов на Красной площади, по которой он не раз проходил строем не только в числе участников Великой Отечественной войны, но и в составе сводной колонны Военной академии бронетанковых войск им. Р. Я. Малиновского.

В качестве общественного деятеля П. Д. Гудзь являлся членом Президиума Московского городского Совета ветеранов Великой Отечественной войны, а также заместителем председателя Международной общественной организации «Солдаты в борьбе за мир».

Лавриненко. Колобанов. Любушкин…

Увы, ныне эти великие имена почти неизвестны отечественному читателю. В нынешней России о советских героях-танкистах знают куда меньше, чем о немецких танковых асах - Витмане, Бёлтере, Кариусе.

И немудрено. На Западе за послевоенные годы опубликовано множество книг о подвигах героев Панцерваффе. В нашей стране о наших - всего несколько. Это и стыдно, и несправедливо. Ведь именно советские танкисты внесли решающий вклад в нашу Победу!

Это они встали непреодолимым щитом на пути врага к Москве и Сталинграду. Это они приняли на себя ливень свинца и бронебойных снарядов под Курском. Это они были самым страшным противником «тигров» и «пантер». Это они перехватили немецкий стальной кулак у озера Балатон, разбив последнюю надежду Третьего Рейха - «королевские тигры»…

И наконец, загнав зверя туда, откуда он вышел, наводчик тяжелого ИСа с надписью «Боевая подруга» на башне, оторвавшись от прицела, смотревшего на колонны рейхстага, удовлетворенно произнес: «Порядок в танковых войсках!» Последняя стреляная гильза вылетела из казенника орудия, и можно было открыть люки…

Если вы хотите узнать, как сражались, умирали и побеждали советские танкисты, - прочтите эту книгу!

Родился Павел Данилович Гудзь 28 сентября 1919 года в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области).

В 1937 году после окончания техникума искусств Павел Гудзь назначен инструктором районного отдела народного образования. Спустя два года судьба круто изменилась: он поступил во 2-е Саратовское танковое училище, которое окончил с отличием. В середине июня 1941 года в звании лейтенанта он прибыл в 63-й танковый полк 32-й танковой дивизии, дислоцировавшейся во Львове.

Рано утром 22 июня по боевой тревоге взвод управления (пять танков KB, два - Т-34 и два бронеавтомобиля БА-10), которым командовал Павел Гудзь, во главе колонны полка двигался в сторону западной границы. Его вёл опытный механик-водитель Галкин, в недавнем прошлом испытатель танков Кировского завода в Ленинграде. Встретив передовой отряд немцев, Гудзь смело повёл взвод на сближение. Первой была уничтожена вражеская пушка. А к 12 часам дня взвод Гудзя уже подбил пять немецких танков, три бронетранспортёра и несколько автомашин. В тот же день командирский KB под мастерским управлением Галкина нанёс скользящий удар в направляющее колесо вражескому танку, сбил с него гусеницу. Затем сильным ударом свалил в кювет.

Это был первый в дивизии, а может, и во всей Красной Армии танковый таран. За этот первый в своей жизни бой лейтенант П. Д. Гудзь был представлен к ордену Красного Знамени, получить который ему, однако, не пришлось из-за дальнейших событий, сложившихся на Юго-Западном фронте.

До 29 июня 1941 года 32-я танковая дивизия в тесном взаимодействии с 81-й мотострелковой дивизией под командованием полковника П. М. Варыпаева обороняла район Львова. В этот период боевые потери были невелики, так как дивизия действовала главным образом против немецкой пехоты - 1-й горно-егерской дивизии. Отходя с боями всё дальше и дальше на восток, 32-я танковая дивизия вскоре оказалась в полукольце окружения, так как передовые части противника стремительно продвигались вперёд. До Львова оставались считаные километры. Передвигаться по шоссейным дорогам в дневное время стало опасным из-за господствовавшей в воздухе авиации противника. На пятый день войны дивизию облетела печальная весть: советские войска отошли за Львов, в который 30 июня 1941 года вступили немецкие войска. Положение казалось безвыходным, как вдруг у командования дивизии созрел неожиданно дерзкий план.

Понимая, что самый короткий путь дальнейшего отступления на юго-восток лежал по шоссейным дорогам, одна из которых как раз проходила через Львов, столь хорошо знакомый большинству бойцов дивизии, на состоявшемся совете командного состава дивизии было решено следующее: прорваться через город на глазах ничего не подозревающего противника, следующим порядком. Впереди - танковый десант, за ним - управление, за управлением - тылы, в замыкании - мощная танковая группа, большинство которой составят танки KB и Т-34, которые, по мнению комдива, должны будут ошеломить противника. А если тот всё же сумеет организовать сопротивление, то по нему ударит бронированная лавина.

Вот как описывает этот дерзкий прорыв Б. Яроцкий в своей книге «Алгебра победы»:

«Перед командирами на фанерном щите висела крупномасштабная карта Львова, по существу - план города. Вглядываясь в серые квадраты кварталов и зелёные пятна скверов, Павёл нашел Стрыйский парк, прямоугольники домов. Неправдоподобной показалась мысль, что там уже скоро будет враг.

Комдив называл маршруты, по которым проследуют полки. Узкие, вымощенные камнем средневековые улочки могли свободно пропускать разве что конных рыцарей, а тут - танки.

Головной отряд возглавляет лейтенант Гудзь.

Павел рывком поднялся, по привычке одёрнув комбинезон:

За вами следует старший лейтенант Хорин, - продолжал комдив.

Всё стало предельно ясным: первым врывается во Львов взвод управления, то есть головной отряд.

Медленно, словно нехотя, наступало утро следующего дня. Дивизия затаилась, как исчезла. Небо усердно коптили „юнкерсы“. Они то забирались ввысь, то на бреющем проносились над полями и рощами, сбрасывая бомбы: а вдруг там танки?

Батальоны выждали до вечера. Затем построились согласно боевому расчёту и, набирая скорость, по шоссе устремились к городу.

Головной отряд наскочил на длинный обоз армейских повозок. Разомлевшие от зноя, в расстёгнутых кителях, гитлеровцы лениво смотрели на приближающиеся танки… Потом были колонны автомашин. Грузовики не успевали сворачивать в кюветы. Замелькали пригородные домики. На перекрёстках немцы уже расставили указатели. Поворот, ещё поворот… И вот уже навстречу летят, быстро увеличиваясь в размерах, столетние дубы Стрыйского парка. На каменной площадке, где по субботам звенела медь оркестра, колыхалась пёстрая толпа в кепках и косынках. Над толпой, на дощатом помосте, какие-то люди в сапогах, в галифе и почему-то в вышитых украинских сорочках.

Танки приближались к площадке. Люди смотрели на них, видимо, ничего не понимая: в лучах заходящего солнца трудно определить, чьи это машины. И всё же определили: вышитые сорочки как ветром сдуло. И ещё бросилось в глаза: среди дубов мелькали, удаляясь, чёрные мундиры. Им вдогонку раскатисто ударили пулемёты. И тут же толпа потоком хлынула к дороге. Люди махали руками, бежали за танками, что-то кричали, радуясь и плача. Не иначе, как их сюда согнали на митинг…

Высекая из брусчатки искры, танки вливались в древний, оцепеневший от ужаса город. В стороне проплыло здание оперного театра. Стрельба усилилась. Из смотрового окна собора Святого Юра торопливо стучал пулемёт, поливая свинцом прикипевших к броне десантников. Встречные струи трассирующих пуль образовали реку огня.

Впереди показалось здание железнодорожного вокзала. Судя по зияющим дырам, в него угодила бомба. Всего лишь месяц назад дежурный по комендатуре объяснял молодым командирам, как добраться до дивизии. Теперь в этой дивизии их осталось немного, но те, кто вёл свои взводы сквозь свинец и пламя, уже не считали себя молодыми. Месяц войны равен годам возмужания…»

Прикрывая выход своей колонны из города, экипаж лейтенанта П. Д. Гудзя уничтожил в этом бою ещё 5 танков, за что был вторично представлен к ордену Красного Знамени, который, как и первом случае, ему так и не был вручен.

10 августа 1941 года 32-я танковая дивизия, сосредоточившаяся к тому времени в районе г. Прилуки, была расформирована. Уцелевшая в боях материальная часть была передана 8-й танковой дивизии, командиром которой был назначен полковник Е. Г. Пушкин, а личный состав был отправлен во Владимирскую область в Гороховец, где впоследствии составил костяк формируемой там 8-й танковой бригады и 91-го отдельного танкового батальона. В то же самое время из наиболее отличившихся бойцов и командиров бывшего 63-го танкового полка начал формироваться 89-й отдельный танковый батальон, в списки которого оказались зачисленными бывший комбат К. Хорин и бывший командир взвода П. Д. Гудзь. Однако это новое подразделение не имело никакой материальной части, без которой оно просто не могло быть полезным для какого-либо боевого использования. Время шло, а новая техника так и не поступала.

К концу августа 1941 года капитан К. Хорин был назначен командиром этой части, а лейтенант П. Д. Гудзь - старшим адъютантом батальона (то есть начальником штаба. - Прим. авт. ) А по прошествии ещё нескольких дней пришёл долгожданный приказ: для получения новой техники выехать в Москву. Однако в связи с острой нехваткой личного состава в танковых подразделениях войск Западного фронта начальник ГАБТУ Красной Армии генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко распорядился послать для приёмки таковой только лишь командный состав 89-го отдельного танкового батальона, организовав в дальнейшем дело таким образом, что вся поступающая с уральских заводов техника стала прибывать к месту своего назначения укомплектованная не только боекомплектом, но и экипажами.

Добираться до Москвы пришлось в вагонах-теплушках в течение нескольких дней.

По прибытии на место командный состав батальона был расквартирован в одном из домов на ул. Песчаная, близ метро «Сокол». Прибывавшие в штучном количестве танки KB временно ставили на детской площадке во дворе упомянутого дома и, по мере укомплектования ими танковых рот, немедленно отправляли на фронт: сначала в распоряжение командования Западного фронта, а затем исключительно для нужд 16-й армии генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского.

В самом конце октября в распоряжение батальона прибыло необычно большое количество боевых машин: пять тяжёлых танков KB, 10 средних танков Т-34 и 20 лёгких танков Т?60.

Поздним вечером 6 ноября комбат К. Хорин получил не совсем понятный приказ: для участия в военном параде на Красной площади 7 ноября 1941 года направить туда не позднее 8 ч. утра роту KB (5 танков), а все остальные танки - незамедлительно направить в распоряжение командования 16-й армии. Так лейтенант П. Д. Гудзь стал участником парада на Красной площади, состоявшегося в честь 24-й годовщины Октябрьской революции. Вскоре после парада все танки KB были отправлены на фронт, в распоряжение 16-й армии, которая в то время вела бои с противником в районе Скирманово - Козлово.

3 декабря соединения 40-го моторизованного корпуса предприняли последнюю попытку прорваться к Москве по Волоколамскому шоссе. Наступая восточнее трассы, противник захватил деревни Нефедьево и Кузино, располагавшиеся на участке обороны 258-го стрелкового полка подполковника М. А. Суханова. Более двух суток подразделения полка вели упорные бои с 10-й танковой дивизией немцев, пока не заставили её остановиться. А в ночь на 5 декабря, когда Суханов готовил контратаку, чтобы разгромить вклинившегося противника, на усиление ему был передан 89-й отдельный танковый батальон с одним-единственным танком КВ. Командир батальона капитан Константин Хорин пригласил начальника штаба и по-дружески сказал: «Одна надежда на тебя, Павел. Доверяю последний и единственный КВ. Формируй экипаж и ночью в бой. Надо остановить и уничтожить врага - таков приказ командования». - «Есть уничтожить врага!» - твёрдо ответил Гудзь.

О дальнейшем рассказал сам Павел Данилович Гудзь во время беседы, записанной в 1989 году спецкором газеты «Труд» И. Дыниным:

«Комбат наклонился к карте. Силы были неравными. У гитлеровцев около двадцати танков, четыре батареи противотанковых орудий, два батальона пехоты. У нас - несколько поредевших стрелковых рот, артиллерийская батарея, один KB и приказ „Стоять насмерть!“. Лейтенант Гудзь вглядывался в сплетение разноцветных штрихов и линий. Небольшая речушка, мостик, дворы… Тут наши. Там враги. Тут редкие гребешки окопов, там танки и артиллерия, готовые к броску. Что предпринять? Окопаться и ждать? Танк KB - не чета гитлеровским! У него пушка мощнее и броня толще. Но фашисты могут обойти занятую позицию справа или слева, не понеся потерь. Значит, надо идти в атаку? Одним экипажем против восемнадцати?

Сейчас уже вечер, самое страшное начнётся утром, - высказал предположение Хорин, - хорошо бы выбрать удобную позицию. Засаду бы сделать. Но где, Павел?

А если здесь? - Гудзь показал точку на карте и уточнил: - Ночи сейчас тёмные, можно без света подойти поближе, а насчёт шума договоримся с артиллеристами.

Идея понравилась Хорину. Вместе разработали план действий, согласовали время выдвижения, сигналы, договорились с командиром батареи, когда и в каком направлении необходимо стрелять. Решив все вопросы в штабе, вместе направились к танкистам. Комбат коротко поставил задачу и уточнил: „Командовать экипажем будет лейтенант Гудзь. Лейтенанта Старых временно назначаю командиром орудия“. Хорин ушёл, а Павел никак не мог начать разговор с танкистами. Они стояли молча и хмуро, но по их лицам было видно, что степень риска хорошо понятна им. Пользуясь внезапностью, они могут уничтожить две-три немецкие машины. Но поддержки у них нет. Придётся принять на себя весь ответный огонь и сражаться до последнего дыхания. Иного выхода нет.

Как только стемнело, наши артиллеристы открыли огонь. Стреляли по рощице за деревней, чтобы не освещать своих. И в это же время под гул канонады в сторону Нефедьева направилась необычная процессия. Впереди шёл пешком лейтенант Гудзь, фонариком показывая дорогу. В нескольких шагах следом за ним двигался с погашенными фарами КВ. Приглушенно урча двигателем, он вскоре достиг намеченного рубежа. Там решено было устроить засаду. Мелкий кустарник служил маскировкой. Вражеские танки находились совсем рядом.

По сигналу танкистов артиллерия прекратила огонь. И Павел сразу же услышал чужую речь. Немцы вели себя нахально. С разных концов села доносились пьяные голоса, играла губная гармошка, хлопали двери в хатах. Временами, когда в небо взлетали ракеты, впереди ясно вырисовывались силуэты их танков.

Эту ночь Павел Данилович Гудзь запомнил на всю жизнь. Не столько мороз сжимал тело, сколько злость холодила душу. Враги рядом. Они прошли от Бреста к сердцу России, оставляя после себя разрушенные города и села.

А восток медленно светлел. Уже можно было различить крыши домов и тёмные коробки танков. „Пора!“ Гудзь неслышно закрыл верхний люк, все встали по местам.

Бьём по головному.

Лейтенант Старых припал к прицелу, башня пришла в движение, орудийный ствол, приподнявшись, на секунду замер, и тут же прозвучал выстрел. Через перископ Гудзь видел, как передний вражеский танк вздрогнул и словно засветился изнутри. Языкастое пламя побежало по броне.

Танкисты понимали, что дорога каждая секунда. У немцев, видимо, не было организовано дежурство в танках. Пока они не заняли боевые места, следовало нанести им максимальный урон. Выстрелы, казалось, слились в один, так малы были интервалы. Ещё одна вражеская машина окуталась дымом. Загорелась третья.

В сплошном дыму Гудзь не видел радиста, припавшего к пулемёту. Но пришло время и ему открывать огонь. К танкам со всех сторон уже бежали немецкие танкисты, надо было хоть на минуту задержать их, хоть нескольких вывести из строя. Загорелись ещё два танка противника. И в этот момент оглушительный удар потряс башню. Померк свет, огненные брызги накрыли людей, впиваясь в лица и руки, запахло горелым металлом. Павлу показалось, что он сидит в железной бочке, по которой ударили кувалдой. И сразу же пропали все звуки: так плотно заложило уши. „Отвоевались“, - обожгла мысль. Но, оглядевшись, Гудзь увидел, что все члены экипажа на своих местах, башня подвижна, пушка послушна. Стало ясно: вражеский снаряд угодил в танк, но броня выдержала.

В который раз за долгие месяцы войны лейтенант мысленно благодарил тех, кто создал КВ. Но времени на размышление не было. Экипаж стрелял без остановок. Весь пол башни был завален горячими гильзами, вентилятор не успевал отсасывать пороховые газы. В это время в корпус танка попал ещё один вражеский снаряд.

Заряжающий Саблин, хватаясь за поручни, стал медленно опускаться вниз. Гудзь соскочил со своего места и заменил Саблина. Но через минуту тот очнулся. От едкого дыма и напряжённой работы боец на миг потерял сознание. Вернувшись к перископу, Гудзь увидел: одни вражеские танки пылали, у других были покорежены гусеницы. Остальные расползались в стороны, огрызаясь огнём. А позади уже слышалось „Ура!“. Пехота поднялась в атаку. Кто-то из бойцов вскочил на броню, стреляя из автомата.

Вперёд! - подал Гудзь команду механику-водителю.

Танк через кустарник выскочил к деревне, подминая под себя орудия, давя гусеницами убегающих немецких солдат. Наша пехота ворвалась в Нефедьево.

Но вот смолкла пушка, затих пулемёт. Кончились боеприпасы. Стало слышно, что мотор работает с перебоями. Механик-водитель развернул израненный KB, оставил за одним из домов. Когда Гудзь, качаясь от угара и усталости, с помощью подоспевших бойцов вылез из башни, он не узнал свой танк. Белая краска чуть ли не вся полностью облетела, но и зелёной, которой был покрыт корпус, почти не осталось. Повсюду, как оспины, чернели круги окалины. 29 снарядов оставили на броне свои вмятины, но ни один не пробил её насквозь.

Три часа длился этот необычный и неравный бой. Одним экипажем KB было сожжено десять вражеских танков, раздавлено несколько противотанковых орудий, около четырёхсот солдат врага уничтожено гусеницами и пулемётным огнём».

Оставляя в стороне некоторые «художественности» и преувеличения статьи типа доносившихся из села «пьяных голосов» и раздавленных гусеницами 400 вражеских солдат, можно утверждать, что бой Павел Гудзь провёл мастерски. Грамотно выбрав и скрытно заняв позицию, он заложил основу успешного выполнения боевой задачи. При этом в полной мере использовал преимущество KB перед немецкими танками в броневой защите и вооружении.

Любопытно отметить, что о результатах этого неравного поединка рассказывал руководитель советской профсоюзной делегации, председатель ВЦСПС Н. Шверник на массовом митинге в Лондоне в начале февраля 1942 года. Он сказал: «На одном из участков Западного фронта танк лейтенанта Гудзя спешил на поддержку атаки пехоты. Завязался горячий бой одного советского танка с 18 фашистскими. Один против 18. Советский танк методически выводил из строя один танк за другим. Вскоре на поле боя уже насчитывалось 10 сожжённых и подбитых немецких машин. Тем временем наши славные пехотинцы наседали на врага, который не выдержал натиска и побежал. Танк преследовал отступающих, давил их гусеницами и расстреливал из пулемёта. На поле боя осталось до 400 гитлеровских бандитов, которые никогда не увидят не только Москвы, но и Берлина. Несмотря на полученные танком 29 вмятин, героический экипаж машины оставался до конца боя, блестяще поддерживая пехоту».

За этот бой Павел Гудзь был награждён орденом Ленина, лейтенант Старых Дмитрий Антонович орденом Красного Знамени, старший сержант Кирин Аким Сергеевич орденом Красной Звезды, сержанты Саблин Павел Иванович и Тотарчук Филипп Дмитриевич - медалями «За отвагу».

С началом контрнаступления советских войск старший лейтенант П. Гудзь в составе 89-го отдельного танкового батальона принимает участие в штурме Лудиной горы - господствующей над Волоколамском высоты, превращённой немцами в хорошо укреплённый опорный пункт. В ходе этих боёв погиб друг Павла Даниловича - майор Константин Хорин, обезглавленное тело которого красноармейцы извлекли из-под снега после того, как после многодневных кровопролитных атак бойцам 18-й стрелковой дивизии всё же удалось овладеть этой высотой.

Начиная с мая 1942 года старший лейтенант П. Д. Гудзь занимает должность заместителя командира батальона, а после его расформирования в июле 1942 года он - уже в звании капитана - назначается на должность командира 574-го танкового батальона 212-й танковой бригады, входящей в состав войск Донского фронта. В ноябре того же года капитану П. Д. Гудзю присваивают чин майора и назначают на должность заместителя командира 8-го отдельного гвардейского танкового полка прорыва. Однако долго в этой должности П. Д. Гудзь прослужить не смог, так как уже в следующем месяце был ранен.

В одном из боёв танк Гудзя загорелся. К тому же слетела гусеница, и боевая машина застыла на месте. А на броне уже гудело пламя от вспыхнувшей солярки, угрожая проникнуть внутрь машины, начинённой боеприпасами. Подоспевшие танкисты спасли экипаж, а своего командира с шестью проникающими ранениями срочно отправили в госпиталь. После таких ранений в боевой строй не возвращаются. Но майор написал рапорт лично Верховному Главнокомандующему и добился своего. Он был направлен на фронт.

Новым местом службы майора П. Д. Гудзя стал 5-й отдельный гвардейский танковый полк прорыва, входивший в состав войск Юго-Западного (впоследствии 3-го Украинского) фронта, в котором он в мае 1943 года принял должность заместителя командира.

И снова бой за боем. При подходе к Запорожью, чтобы обеспечить стрелковым подразделениям форсирование Днепра, необходимо было захватить плотину ГЭС. Двое суток шла ожесточенная схватка. Когда достигли цели, из засады внезапно выскочил «Тигр». Завязалась пушечная дуэль. Вдруг танк, в котором находился Гудзь, потряс удар огромной силы. Членов экипажа охватило пламенем. Заряжающий и стрелок были убиты. У Гудзя повреждена левая ключица и раздроблена кисть левой руки: она болталась на одной жилке.

«Боль затуманила сознание, и в поле зрения прицела „тигры“ расплылись, как на воде радужные пятна солярки.

Механик-водитель вынул финку.

Отрезай.

Не смогу, товарищ подполковник…

А „тигры“ всё ближе, ближе: сейчас они будут давить бегущих по оврагу пехотинцев. А ведь пехота верит, что KB их поддержит.

Приказываю!

Лучше расстреляйте!

Нож. Дай нож!..

Трясущимися руками механик-водитель передал финку, и подполковник Гудзь перерезал себе сухожилие. Кисть - уже чужая, - выскользнула из комбинезона. Теперь всё внимание - „тиграм“. Вот один подставил борт. Послушно сработала педаль спуска. От выстрела танк вздрогнул - и вражеская машина, охваченная пламенем, замерла на песчаной отмели.

Заряжай!

Щёлкнул клин затвора. Второй „Тигр“ всё-таки успел развернуть свою пушку, и командир увидел её чёрный кружок ствола. „Тигр“ и KB выстрелили друг в друга почти одновременно…

Когда он очнулся, до сознания дошло, что уже вечер и бой идёт в отдалении, а он лежит около танка, в свежей воронке от авиабомбы. Рядом сидит на корточках механик-водитель. На коленях у него автомат. Заметив, что командир пришёл в себя, обрадованно доложил:

А второго вы тоже…»

У читателя наверняка сразу же возникнет вопрос: а были ли «тигры»? Ведь после Курской битвы причисление едва ли не любого немецкого танка к «тигриному» классу стало в Красной Армии массовым явлением. Что ж, можно сказать твёрдо - «тигры» были! Именно в это время и именно в этом месте, в районе плотины Днепрогэса вёл бои 506-й немецкий тяжёлый танковый батальон. Конечно, KB, скажем прямо, не «тянул» против «Тигра» в танковой дуэли, но поскольку описанный бой вёлся на короткой дистанции, шансы выравнивались. Ну а такому опытному танкисту как Павел Гудзь ничего не стоило поразить «Тигр» с первого выстрела. Так что можно с уверенностью утверждать, что в этом бою он действительно подбил два «Тигра», причём из подбитого танка и с оторванной кистью левой руки! Тот факт, что в журнале боевых действий 506-го тяжёлого танкового батальона мы скорее всего не найдём никакого подтверждения этому, ровным счётом ничего не значит. Как уже упоминалось, немцы учитывали только свои безвозвратные потери, подбитые же танки в их отчётах вообще не фигурируют.

Тяжелейшее ранение не разлучило гвардии подполковника Гудзя с армией. Получив протез руки, он снова вернулся на фронт и стал успешно командовать 5-м отдельным гвардейским тяжёлым танковым полком. А в мае 1944 года он был зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск, которую в 1947 году окончил с золотой медалью. После учёбы в адъюнктуре работал преподавателем. Затем был заместителем и начальником кафедры тактики высших соединений, руководил спецгруппой по разработке ряда научных трудов, связанных с совершенствованием боевой готовности бронетанковых войск. В конце 1953 года П. Д. Гудзь назначен начальником кафедры атомного оружия. Как специалист-ядерщик, принимал активное участие в подготовке и проведении учений в Тоцком. Здесь он провёл передовой отряд - танковый полк - через эпицентр атомного взрыва.

В специальной группе Генштаба П. Д. Гудзь разрабатывал проблемы стратегического развёртывания вооружённых сил в случае ядерной войны. Возглавлял межведомственную правительственную комиссию по принятию на вооружение новой боевой машины пехоты.

Самоотверженный труд на благо Родины и её Вооружённых Сил на протяжении 50 лет был отмечен многими орденами и медалями , России и других стран, в числе которых значатся: два ордена Ленина, орден Красного Знамени, орден Трудового Красного Знамени, орден Александра Невского, орден Отечественной войны II ст., два ордена Красной Звезды, орден «За службу родине в ВС СССР» III ст., орден «За заслуги перед Отечеством» IV ст. и др. Однако самой главной своей наградой Павел Данилович Гудзь по праву считает Золотую медаль Героя Советского Союза, полученную им за ратные подвиги в годы Великой Отечественной войны по прошествии нескольких десятилетий после её окончания.

Генерал-полковник в отставке Павел Данилович Гудзь живёт в Москве.

Родился 28 сентября 1919 года в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области) в крестьянской семье.

В августе 1939 году поступил во 2-е Саратовское тяжёлое танковое училище, которое окончил с отличием в начале июня 1941 года. В училище изучал средний танк Т-35 и тяжёлый танк КВ-1.

П. Д. Гудзь получил назначение в Киевский Особый военный округ в город Львов. В середине июня 1941 года в звании лейтенанта прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжёлой танковой дивизии 4-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора А. А. Власова.

В субботу 21 июня 1941 года командир взвода лейтенант П. Д. Гудзь заступил дежурным по части. Утром 22 июня 1941 года по боевой тревоге взвод управления (пять танков КВ-1, два — Т-34 и 2 — БА-10), которым командовал П. Д. Гудзь, во главе колонны полка двигался в сторону западной границы в район Кристополя. Встретив передовой отряд немцев, Гудзь повёл взвод на сближение и первым уничтожил вражеское орудие. К 12 часам дня взвод Гудзя уже подбил пять немецких танков, три бронетранспортёра и несколько автомашин. В тот же день командирский КВ под управлением механика-водителя Галкина (в прошлом — испытателя танков Кировского завода в Ленинграде) нанёс скользящий удар в направляющее колесо вражескому танку Pz Kpfw III, сбил с него гусеницу и затем сильным ударом свалил в кювет. Согласно некоторым источникам, это был первый танковый таран в дивизии, а возможно, и во всей Красной Армии.

За этот первый бой лейтенант П. Д. Гудзь был представлен к ордену Красного Знамени.

В период с 22 по 29 июня дивизия вела оборонительные бои в районе Львова. Прикрывая отход танковой колонны через город, экипаж лейтенанта П. Д. Гудзя уничтожил ещё 5 танков, за что был вторично представлен к ордену Красного Знамени, который, как и первом случае, ему так и не был вручён.

С первых дней июля 1941 года 32-я танковая дивизия участвует в обороне Бердичева. К концу месяца, дивизия попадает в окружение под Уманью. В начале августа 1941 года остаткам дивизии удаётся прорвать кольцо окружения и пробиться к своим. После этого оставшиеся в наличии боевые машины были сведены в один батальон и переданы в распоряжение Командующего Киевским укрепрайоном. 10 августа 1941 года 32-я танковая дивизия, сосредоточенная в районе г. Прилуки, была расформирована. Воинами 32-й танковой дивизии было подбито 110 танков и уничтожено 96 орудий противника.

К концу августа 1941 года лейтенант П. Д. Гудзь был зачислен старшим адъютантом 89-го отдельного танкового батальона. Для получения новой техники получил приказ выехать в Москву.

7 ноября 1941 года П. Д. Гудзь участвовал в военном параде на Красной площади. На кадрах кинохроники оказался запечатлённым лейтенант П. Д. Гудзь, проезжающий на своём танке КВ мимо памятника А. С. Пушкину. Сразу же после парада все танки КВ были отправлены на фронт, в распоряжение 16-й армии, которая вела бои с противником в районе Скирманово-Козлово.

Командир танкового взовода 63 тп лейтенант Гудзь Павел Данилович.

26 ноября 1941 года частями 78-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. П. Белобородова была оставлена Истра, а 30 ноября части немецкой 10-й танковой дивизии захватили деревню Нефедьево в 35-ти километрах от Москвы.

К началу декабря после почти месяца непрерывных боев в 89-м батальоне П. Д. Гудзя остался лишь один КВ-1 и несколько лёгких танков. По рассказу Гуздя, записанного в 1989 году спецкором газеты «Труд» И. Дыниным, «89-й отдельный танковый батальон, которым командовал старший лейтенант К. Хорин, разрывали на части. Сначала для поддержки рот брали по взводу, потом по одному танку. Иного выхода у командования не было. Силы подразделений таяли. Когда телефонист в очередной раз передал трубку Хорину, у него в распоряжении было только два танка.» Выбор пал нал П. Д. Гудзя. Под прикрытием артобстрела танк лейтенанта Гудзя ночью подошел к берегу реки Грязеве. С рассветом он открыл огонь прямой наводкой по немецким танкам в деревне. Восемь танков были подбиты сразу, а затем ещё два, когда Гудзь форсировал речку. По завершении трёхчасового боя танкисты насчитали 29 вмятин на броне, но ни один снаряд не пробил её насквозь.

За геройски проведённый бой лейтенант П. Д. Гудзь был удостоен ордена Ленина. По словам Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, И. В. Сталин попросил Г. К. Жукова рассказать поподробнее о массовом героизме воинов 16-й армии. К. К. Рокоссовский дополнил рассказ Г. К. Жукова упоминанием о нескольких конкретных героических эпизодах, среди которых было озвучен и подвиг экипажа П. Д. Гудзя. И. В. Сталин спросил:

— Он герой?

— Нет.

— Почему не герой? Дать!

— Никак нельзя, — вмешался в их разговор Г. К. Жуков, — пояснив, что только накануне им был подписан приказ о награждении орденами и медалями этого геройского экипажа, а непосредственно самого лейтенанта Гудзя он представил к ордену Ленина. В ответ на это, И.В. Сталин что-то проворчав, резко бросил в сторону Г. К. Жукова:

— Дурак!

С началом контрнаступления советских войск под Москвой старший лейтенант П. Д. Гудзь в составе 89-го отдельного танкового батальона принимает участие в штурме Лудиной горы — господствующей над Волоколамском высоты, превращённой немцами в хорошо укреплённый опорный пункт обороны.

В мае 1942 года старший лейтенант П. Д. Гудзь назначен заместителем командира 89-го отдельного танкового батальона, а после его расформирования в июле 1942 года он — уже в звании капитана — назначается на должность командира 574-го танкового батальона 212-й танковой бригады, входящей в состав войск Донского фронта. В ноябре П. Д. Гудзю присваивается звание майора, и его назначают заместителем командира 8-го отдельного Гвардейского тяжёлого танкового полка прорыва.

В боях под Сталинградом был тяжело ранен (восемь ран: шесть — от засевших в груди осколков и два пулевых). После госпиталя добровольно вернулся на фронт и в мае 1943 года стал заместителем командира 5-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка, входившим в состав войск Юго-Западного (впоследствии 3-го Украинского) фронта. Осенью 1943 года он уже в звании подполковника становится командиром соединения.

Лейтенант П.Д. Гудзь на совём танке КВ движется в сторону Красной площади для участия в Военном параде 7 ноября 1941 года.

В Запорожье в районе Днепрогэса КВ-1 Гудзя был подбит. Двое членов экипажа погибли, а Павел Данилович получил тяжёлое ранение. У него была повреждена левая ключица и раздроблена кисть левой руки. Отрезав остатки кисти ножом, из уже подбитой машины П.Д. Гудзь уничтожил два немецких "Тигра". После повторного попадания в КВ, его, потерявшего сознание, вытащил механик-водитель. После госпиталя, получив протез руки, он снова вернулся на фронт, и уже в апреле 1944 года вновь вступил в командование 5-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка. Через месяц в полк прибыл маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, осуществлявший в то время инспекторские поездки по тяжёлым танковым полкам прорыва, оснащёнными танками ИС-85. По его инициативе в мае 1944 года П. Д. Гудзь зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск.

В 1947 году окончил Военную академию бронетанковых войск с золотой медалью. После учебы в адъюнктуре работал преподавателем. Затем был заместителем (с апреля 1951 года) и начальником кафедры тактики высших соединений (с ноября 1953 года), руководил спецгруппой по разработке ряда научных трудов, связанных с совершенствованием боевой готовности бронетанковых войск. В июне 1958 года П. Д. Гудзь назначен начальником кафедры атомного оружия. Как специалист-ядерщик, принимал активное участие в подготовке и проведении учений в Тоцком.

В специальной группе Генштаба П. Д. Гудзь разрабатывал проблемы стратегического развертывания вооружённых сил в случае ядерной войны. Возглавлял межведомственную правительственную комиссию по принятию на вооружение боевой машины пехоты БМП-3. Автор свыше 300 научных трудов.

В августе 1970 года становится заместителем начальника Военной академии бронетанковых войск, а в феврале 1985 — первым заместителем начальника академии. Вышел в отставку в октябре 1989 года. Профессор, доктор военных наук, Заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат премии им. А. П. Маресьева и генерал-полковник танковых войск в отставке.

Па́вел Дани́лович Гудзь (28 сентября 1919 года , село Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области УССР - 5 мая 2008 года , Москва) - доктор военных наук , профессор Военной академии бронетанковых войск , заслуженный деятель науки РСФСР , генерал-полковник в отставке. Танкист-ас во время Великой Отечественной войны - 5 декабря 1941 года его танк КВ-1 в одном бою уничтожил 10 танков противника. Всего же экипажем П. Д. Гудзя было уничтожено 18 танков противника.

Биография

Ранние годы

Родился 28 сентября 1919 года в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области) в крестьянской семье. Павел уже заканчивал сельскую школу, когда его отец, Данила Леонтьевич, уехал на заработки на Дальний Восток бригадиром грузчиков в порту. Вскоре отец погиб в результате несчастного случая. Мать, Степанида Пантелеймоновна, воспитывала сына одна.

После школы-семилетки Павел Гудзь поступил в Водычский техникум политпросветработников, по окончании которого был распределён в город Сатанов - сначала в районный Дом культуры, а затем в 1937 году - на должность инспектора народного образования в Сатановский Райисполком. Через некоторое время, хорошо справляющегося со своими обязанностями молодого и перспективного работника П. Д. Гудзя приняли в ВКП(б) . В августе 1939 году поступил во 2-е Саратовское тяжёлое танковое училище, которое окончил с отличием в начале июня 1941 года . В училище изучал тяжелый танк Т-35 и тяжёлый танк КВ-1 .

П. Д. Гудзь получил назначение в Киевский Особый военный округ в г.Львов . В середине июня 1941 года в звании лейтенанта прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжёлой танковой дивизии 4-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора А. А. Власова .

Начало Великой Отечественной войны

Бой в деревне Нефедьево

Послевоенные годы

В качестве общественного деятеля П. Д. Гудзь являлся членом Президиума Московского городского Совета ветеранов Великой Отечественной войны, а также заместителем председателя Международной общественной организации «Солдаты в борьбе за мир».

Награды

Лауреат премии им. А. П. Маресьева (2006) .

Память

Решением Совета депутатов Муниципального образования «Красногорский район» Московской области от 24 июня 2004 года П. Д. Гудзю было присвоено звание «Почётный гражданин Красногорского района».

Напишите отзыв о статье "Гудзь, Павел Данилович"

Примечания

Литература

• Барятинский М. Б. Павел Гудзь // Советские танковые асы. - М .: Эксмо , 2008. - С. 114-134. - (Танки в бою). - 5000 экз. - ISBN 978-5-699-25290-9 .
• Жаркой Ф. М. . Изд. 4-е, МВАА. - СПб., 2012.

Ссылки

• Ю. А. Жук.

Отрывок, характеризующий Гудзь, Павел Данилович

Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г"остов? 3до"ово, здо"ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег"ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.

Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l"empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.