Почему мария полюбила мазепу. Взлет и падение гетмана мазепы. Ссора с Мазепой

Историю любви пожилого украинского гетмана и 16-летней девушки не обошли вниманием А. Пушкин в «Полтаве», Д. Байрон в поэме «Мазепа», И. Перепеляк в «Последней любви гетмана», П. Чайковский в опере «Мазепа», Ю. Ильенко в фильме «Молитва за гетмана Мазепу», И. Репин в картине «Мотря Кочубей» и другие мастера литературы и искусства.

Была осень 1704 года, шла Северная война. Гетман Иван Мазепа возвратился из еще одного похода в свою резиденцию в Батурине. Компания прошла успешно. Мазепа по приказу Петра арестовал собственного давнешнего конкурента Палия, предводителя правобережного казачества.

Хотя это было изготовлено под видом выполнения требований Августа II, союзника Петра, однако на самом деле под контроль гетмана сейчас перебежала большая часть Правобережья, которую никто возвращать полякам не торопился.

Именно в это время, когда гетман Иван Степанович Мазепа достиг вершины своего могущества. На склоне лет своих, имея за плечами 65 лет, внезапно влюбился он в необычайно красивую девушку — Мотрю, дочь генерального судьи Войска Запорожского Василия Леонтиевича Кочубея.

Резиденция Мазепы в Батурине.

В Батурине Мазепа в большинстве случаев жил не в собственной официальной резиденции, «дворце», размещавшемся в замке города, а в имении Гончарихе, в 2-ух километрах южнее города. Имение было широким. Гетман строил его с привлечением итальянских архитекторов.

Большой каменный 3-этажный дворец в стиле западного барокко позволял принимать всю старшину. Конкретно там располагалась библиотека Мазепы и коллекция западноевропейской живописи.

Также были построены древесная церковь, деревянные стенки с бастионами и земельные укрепления со рвом, ограждавшие местность «собственного сада» практически в 9 га, разбитого по приказу Мазепы. А далее имение переходило в широкий парк с дубравой, простиравшийся еще на 40 гектаров.

Карта Батурин.

Соседом Мазепы был Василий Кочубей - обеспеченный и влиятельный казак, сначала генеральный писарь, а потом генеральный арбитр. Ему досталось бывшее здание генерального суда, которое Кочубей преобразовал в свою резиденцию и поселился там совместно со собственной семьей (у А.С. Пушкина они жили в Полтаве). От обители начинался парк Кочубея в 130 десятин. Дубовая аллея вела прямо от обители в глубину парка, туда, где он соединялся с парком Мазепы.

Дом Кочубея, построенный в конце 17 века, каким-то чудом сохранился.., это было здание суда, а не усадьба.

Сейчас в доме находится краеведческий музей. В экспозиции музея следует выделить любовную переписку гетмана Ивана Мазепы с дочерью Кочубея Мотрей.

Осенью 1704 г. Мазепа не раз бывал в доме собственного кума и соседа. Дела их, на вид самые гостеприимные и дружеские, по сути были далековато не ординарными.

В 1687 г. Кочубей, прошлый уже тогда генеральным писарем, выступил зачинателем доноса на гетмана И. Самойловича, рассчитывая на гетманскую булаву. Его надежды не оправдались: В. В. Голицын рекомендовал старшине выбрать И. Мазепу. Невзирая на щедрые пожалования, которые Мазепа получил для Кочубея в Москве, генеральный писарь затаил злость.

Отношения между ними были непростые.

О МАЗЕПЕ

В 1702 г. у Мазепы погибла супруга, тихая и неприметная Ганна Фридрикевич (в девичестве - Половец; Мазепа женился в 30 лет на вдове). Хотя она не игралась никакой приметной роли в Гетманщине, никогда не упоминалась в описании официальных церемоний, однако все же гетман, славившийся популярностью у дамского пола, хранил ей верность. По очень мере, никаких фактов романов Мазепы при жизни его супруги историками не найдено.

Сейчас положение в корне поменялось: гетман стал вдовцом и завидным женихом - обеспеченный, влиятельный сударь большого края, чувствовавший подъем актуальных сил и одушевление от достигнутого. Дряблым стариком в свои 65 лет Мазепа никак не был.

Французский посол Жан Балюз, побывавший в Батурине как раз в месяцы, когда развивался роман с Мотрей, оставил последующее описание гетмана: «Взгляд у него грозный, глаза блестящие, руки тонкие и белоснежные, как у женщины, хотя тело его сильней, чем тело германского рейтара, и он красивый наездник».

О Мотре Кочубей

Она обладала благородным, норовистым характером. Умная, острая на язык, быстрая мыслями и поступками, решительная девушка легко подчинила сердце опытного в амурных делах мужчины.

Мотря была красивой и образованной девушкой. А. С. Пуш­кин в поэме «Полтава» так охарактеризовал ее:

И то сказать: в Полтаве нет
Красавицы, Марии равной.
Она свежа, как вешний цвет,
Взлелеянный в тени дубравной.
Как тополь киевских высот,
Она стройна. Ее движенья
То лебедя пустынных вод
Напоминают плавный ход,
То лани быстрые стремленья.
Как пена, грудь ее бела.
Вокруг высокого чела,
Как тучи, локоны чернеют.
Звездой блестят ее глаза;
Ее уста, как роза, рдеют.

Но и сама Мотрона не устояла перед удивительной силой гетманских чар! Об умении Ивана Мазепы обольщать женщин неоднократно упоминали его современники. Французский посол Бонак писал в одном из писем: «Как я слышал, гетман Мазепа, кроме других своих черт, привлекает легко к себе своим очарованием женщин, как того хочет».

Такое сочетание мужской силы, стальной воли, ясного разума, непомерной власти, богатства с легкостью сразило Мотрю. К тому же Кочубеевна была девушкой образованной, разбирающейся в литературе (одним из подарков гетмана к ней станет «книжечка»), так что эрудиция, начитанность Мазепы тоже оказали свое воздействие.

Мазепа получил прекрасное образование: он учился в Голландии, Италии, Германии и Франции, свободно владел русским, польским, татарским, латынью. Знал он также итальянский, немецкий и французский языки . Много читал, имел прекрасную библиотеку на многих языках. Его любимая книга — « Государь» Никколо Макиавелли.

Одно из писем. Обратите внимание,какой красивый почерк.

В конце концов, очередной фактор, который представляется очень принципиальным: все говорит о том, что Иван Степанович был от всей души влюблен. А страсть со стороны настолько известного человека не имела возможность не льстить самолюбию девушки. К тому же ухаживал он очень прекрасно.

Сохранившиеся письма Мазепы к Мотре, его переписка с Кочубеем позволяют очень тщательно восстановить события, разыгравшиеся в Батурине в конце 1704 года.

Меж гетманом и девушкой вспыхнул роман. Предания, сохранившиеся в Батурине, говорят про древний дуб на аллее, соединявшей имения Кочубея и Мазепы (в народе она и на данный момент называется «аллеей кохання»), в дупле которого влюбленные прятали потаенную переписку.

«Моя сердечно любимая Мотрононька! — пишет в одном из своих любовных писем Мазепа. — Поклон мой отдаю Вашей милости, мое сердечко, а при поклоне посылаю Вашей милости гостинца книжечку и обручик бриллиантовый, прошу это благодарно принять, а меня в любви своей непременно укрыть, даст Бог, с лучшим поздравлю, а за тем целую уста коралловые, ручки беленькие и все членики тельца твоего беленького, моя дорого любимая».

По мнению исследователей, Кочубеевна первой от­крыла овдовевшему Мазепе свои чувства. Убедившись, что чувства взаимны, она решила соединить судьбу с возлюбленным. Но когда по настоянию Мотри гетман в 1704 году заслал сватов, родители невесты воспротиви­лись.

Кроме большой различия в возрасте ситуацию усложняло то, что Мотря была крестницей Ивана Степановича и, по церковным канонам, они не имели возможность пожениться.

Аллея в Любви парке Кочубеев.

Роковую роль тут играла мать Мотри -Любовь Кочубей, женщина с сильным нравом, имя которой не раз упоминается в источниках в связи с конфликтами. Любовь была дочерью старенького полтавского полковника Жученко, с юношества привыкла к власти, чтоб все подчинялись ее воле.

Однако Мотря стояла на своём. Любовь Кочубей (Мазепа в собственных письмах называет ее мучительницей, за тиранское обхождение с дочкой) пренебрегала Мотрей, по неким показаниям, даже била. И все завершилось тем, что в один вечер девушка удрала к гетману.

Сколько она пробыла у Мазепы - непонятно, однако скоро он отослал ее назад к родителям в сопровождении стрелецкого полковника Григория Анненкова. Прощаясь в «покое мурованном», Мотря поклялась, «что хоть так, хоть этак будет, однако любовь наша не изменится». Мазепа подарил любимой брильянтовый перстень, «лучше и дороже которого у меня не имеется». Гетман целовал «беленькие ручки» и убеждал, что «если живой буду, то тебя не забуду».

Невзирая на всю силу любовного влечения («Моя сердечно возлюбленная, наймилейшая, наилюбезнейшая Мотроненько!.. Сама знаешь, как я сердечно, страстно люблю Вашу милость. Еще никого на свете я не обожал так»), Мазепа поступил великодушно.

Кочубей написал гетману письмо, заявляя, что предпочел бы погибель, чем постигший его позор. («О! горе мне маленькому и от всех оплеванному»). Он выл, что «надежды о дочери моей, будущей моей утехе, обернулась в плач», что его покрывает «горький срам и поношение» и он не может глядеть в лица человеческие.

Не меньше страдал и Мазепа («Сердечно от того болею, что... не могу глаз твоих и лица беленького видеть»). К этому времени, видимо, относится одна из 2-ух дошедших до наших дней дум, написанных Мазепой. Гетман обладал суровым литературным даром (об этом есть возможность судить как по его любовным письмам, так и по думе «Всі покою щиро прагнуть»), который отмечал еще А.С. Пушкин.

Чувствуя, что теряет любимую, разозленный Мазепа в предпоследнем письме прямо грозит своим врагам жестоко отомстить. И все-таки сквозь боль и гнев прорывается настоящее чувство — гетман искренне завидует собственным письмам, которых касается рука любимой, и страстно мечтает о встрече с ней.

«Моя сердечно любимая, наймилейшая, найлюбезнейшая Мотрононька! Прежде смерти для себя надеялся, чем такой в сердце Вашем отмены. Вспомни только свои слова, вспомни свою присягу; вспомни свои рученьки, которые мне неоднократно давала, что (хоть будешь за мной, хоть не будешь) до смерти любить обещала.

Вспомни напоследок любезную нашу беседу, когда ты бывала у меня в покое: пусть Бог неправдивого карает, а я — хоть любишь, хоть не любишь меня — до смерти тебя, согласно слову своему, любить и сердечно любить не перестану, на зло моим врагам.

Прошу и очень, мое сердечко, любым способом увидься со мной; что имею с Вашей милостью дальше поступать, ибо уже более не буду врагам своим терпеть, конечно месть совершу, а какую, сама увидишь. Счастливее мои письма, которые в рученьках твоих бывают, чем мои бедные глаза, так как тебя не видят».

Встреча не состоялась, но Иван Мазепа все-таки отомстил своим врагам, тем, кто помешал его счастью. Обвинив в измене, он казнил отца Мотри — генерального судью Василия Кочубея, а мать ее долгое время продержал под стражей. Его любовь умирала тоже, тяжело и медленно, словно человек. Последняя любовь, светлая и трагическая.

А потом была Полтавская битва. И крах всех политических замыслов.

После Полтавской битвы Карл и Мазепа бежали на юг к Днепру, переправились у Переволочны, где чуть не были захвачены русскими войсками, и прибыли в Бендеры.

Османская империя отказалась выдать Мазепу русским властям. Хотя царский посланник в Константинополе Пётр Толстой был готов потратить на эти цели 300 000 ефи́мков, которые предлагал великому турецкому визирю за содействие в выдаче бывшего гетмана.

Умер Мазепа 22 сентября 1709 в Бендерах. По распоряжению племянника Войнаровского, тело его было перевезено в Галац и там с большой пышностью похоронено в церкви Св. Георгия.

Мотрю Кочубей еще в 1707 году отдали замуж за представителя казацкой старшины Семена Чуйкевича, который со временем дослужился до полкового судьи в Нежине.

Он был не просто старшиной, а бывшим дворским Ивана Степановича, возведенным им сначала в звание регента генеральной войсковой канцелярии, а позже уже генерального судьи.

Кстати, Чуйкевич не покинет гетмана до Полтавской битвы.

Мотря и Чуйкевич были высланы Петром в 1710 году в Сибирь (невзирая на «реабилитацию» отца Мотри.).Позже она вернулась на Украину.

По другим данным, Мотря приняла монашеский постриг, стала игуменьей Нежинского дамского монастыря и там после тяжеленной заболевания погибла в январе 1736 года, а в 1738 году Семен Чуйкевич женился на вдове роменского обывателя Христине.

СУДЬБА МАЗЕПЫ И БАТУРИНА,

После объединения Мазепы с Карлом XII, русский царь ПётI приказывает Меншикову, незамедлительно захватить Батурин.

Ворвавшись в Батурин, русские войска овладели гетманской казной, артиллерией, продовольственными припасами и предали мучительной смерти не только защитников города, но и почти всё гражданское население.

"Батурин держался несколько дней, — но и тот москали взяли и разгромили. Взят был и верный Чечель, полковник над сердюками (гвардейцами). Разгромлена была вся столица Мазепы и сожжена — камня на камне не осталось. Как лютовали москали над роскошным дворцом гетмана, над всеми его пожитками и челядью! (…) „Жиночек и диточек“ — прислугу гетманскую, что оставалась в Батуринском дворце и замке — в Сейм побросали и потопили!"

— писал, основываясь на казацких летописях, европейских газетах и семейных преданиях, историк Д. Л. Мордовцев

Гражданские и фортификационные строения, церкви, монастыри — разрушено было всё. Массовое убийство граждан, как показали раскопки, которые ведутся сейчас в Батурине, было совершено возле гетманского дворца и домов казацкой старшины.

Во время этих событий погибло, по разным оценкам, от 5 до 15 тыс. военного и мирного населения Батурина

СОВРЕМЕННЫЙ БАТУРИН.

Восстановленная резиденция гетмана Разумовского.

Центральным объектом заповедника "Гетманская столица" является трехэтажный дворец последнего гетмана Украины Кирилла Разумовского , построенный в 1799-1803 гг. архитектором Чарльзом Камероном. Долгое время дворец был в запущенном состоянии, однако в 2003-2008 годах его реставрировали, и он приобрел свой нынешний вид. Во дворце насчитывается 55 комнат, но только некоторые из них открыты для посетителей.

Цитадель Батуринской крепости - это воспроизведение казацкой крепости, с гетманским домом в центре. Крепость полностью деревянная, поскольку в 17-18 веке артиллерия достигла таких высот, что разрушала любые замки, поэтому обычное дерево, обмазанное глиной, давало рикошет от ядер и бомб артиллерии.

Памятник погибшим казакам в Батурине.

Еще одна достопримечательность архитектуры в Батурине, Воскресенская церковь , была построена в 1803 году, одновременно с дворцом Разумовского. Церковь построили на месте разрушенного мазепинского Троицкого собора, и, по легенде, она была построена из кирпича разобранной башни Мазепы.

Разумовский умер в год завершения строительства храма, и, согласно завещанию гетмана, он был похоронен в склепе на территории Воскресенской церкви. Это одно из немногих захоронений украинских гетманов, которое сохранилось до наших дней.

Источники.

«Богат и славен Кочубей…» История о любви престарелого гетмана Мазепы к шестнадцатилетней Матрене Кочубей, рассказанная Пушкиным в поэме «Полтава», казалась современникам невероятной. Автору приходилось даже приводить в подтверждение исторические факты, хотя кое-что он, конечно, сочинил. Как любовник Мазепа еще может встретить сочувствие, но убийство отца своей возлюбленной прощению и забвению не подлежит. «Однако ж какой отвратительный предмет! – писал Пушкин, – ни одного доброго, благосклонного чувства! ни одной утешительной черты! соблазн, вражда, измена, лукавство, малодушие, свирепость…»

Но, может быть, Александр Сергеевич сгустил краски?

Кочубей: награда за верность

Наружно страсти улеглись. Через два года к Матрене посватался молодой шляхтич Чуйкевич, и Кочубей, по обычаю, обратился за советом к куму. Мазепа ответил, что готов благословить брак крестницы, но рекомендовал судье не торопиться: в скором времени мы подыщем ей знатного пана, пообещал он. Эти слова окончательно убедили Кочубея, что Мазепа готовит измену. Дальнейшие действия Кочубея невозможно объяснить исключительно жаждой мести. Как показал под пытками один из свидетелей, «Кочубей зело плакал и говорил, что из-за измены гетманской быть Украине под ляхами».

В 1707 году Кочубей отправил в Москву попа Святайлу, затем монаха Никанора с устными предостережениями: «Гетман Иван Степанович Мазепа хочет великому государю изменить и Московскому государству учинить пакость великую». Делу хода не дали, только взяли Кочубея на заметку как «злосеятеля». Видя, что проку от таких посланцев мало, Кочубей отправил своего друга, бывшего полковника Искру, к российскому полковнику Федору Осипову с сообщением о готовящейся измене. Просили Осипова передать эти сведения на самый верх, дабы друзья Мазепы не предупредили гетмана.

Но Мазепа все равно об этом проведал, написал Петру, что его снова оклеветали. Гетман попытался сам схватить Кочубея и Искру, но те успели сдаться полковнику Осипову, и таким образом их «дело» рассматривали царевы люди в Витебске. Кроме Кочубея и Искры, под следствием находились поп Святайло, монах Никанор, еще один гонец – выкрест Петр Яценко, сотник Кованько и еще несколько человек, оказавшихся в курсе дела. Полковник Осипов был вне подозрений и выступал как свидетель.

Дознание вели канцлер Головкин и вице-канцлер Шафиров. Они не были «заплечных дел мастерами». Сначала сняли показания с Кочубея. Генеральный судья Украины выдвинул против Мазепы обвинения по 33 пунктам. Все они были правдой, а если в чем-то и не соответствовали действительности, то это было искренним заблуждением Кочубея. Главное, он сообщал о переговорах Мазепы с неприятелем и даже называл связных – иезуита Зеленского и графиню Дольскую. Кроме того, Кочубей сообщал, что гетман окружил себя поляками, что держит для своей охраны 300 сердюков – наемников из иностранцев; что препятствует бракам и другим родственным отношениям украинцев с русскими; что укрепления городов пришли в упадок и не обновляются; что гетман отбирает маетности у семей заслуженных полковников и забирает их себе или дарит своим близким; что самовольно распоряжается войсковой казной, «берет из нее сколько хочет и дарит кому и сколько хочет». Значительная часть обвинений содержала высказывания Мазепы в присутствии разных лиц, в которых открыто или иносказательно говорилось о намерении изменить. К сожалению, почти все пункты не подкреплялись доказательствами. Правда, Кочубей предъявил стихотворное сочинение Мазепы – «Думу», в которой автор сетовал на разобщенность украинцев, на то, что они служат то «поганым», то ляхам, то Москве, а в завершение писал:

Самопалы заряжайте,
Остры сабли вынимайте,
Хоть за веру вы умрете
И свободу сбережете!

Но роковую роль в «деле Кочубея» сыграл 14-й пункт обвинений. Кочубей свидетельствовал: Мазепа в своей гетманской столице Батурине узнал, что к нему едет государь. Мазепа заподозрил, что царь хочет его захватить и увезти в Москву, поэтому собрал своих сердюков для обороны.

Головкин и Шафиров сверили обвинения Кочубея с показаниями Искры и других «фигурантов». В проклятом 14-м пункте обнаружилось расхождение. Искра, рассказывая о Батуринском эпизоде полковнику Осипову, малость сгустил краски. По его словам выходило, что Мазепа намеревался захватить Петра и выдать шведам либо убить. На очной ставке Кочубей и Искра стояли на своем, потому что изменить показания означало признаться в клевете, тем более что речь шла о покушении на государя! Такое существенное расхождение в показаниях давало следователям законное основание применить пытку.

Однако решающим обстоятельством в этом деле стало доверие Петра к Мазепе. Царь писал следователям о доносителях: «чаю в сем деле великому их быть воровству и неприятельской подсылки». Судьба Кочубея и Искры была предрешена. К ним применили пытку – секли кнутом, а кнут палача рассекал кожу и мясо до костей. Искра отрекся от своих слов еще до бичевания, но ему все-таки дали 10 ударов. Кочубей понял, что его дело проиграно, и попытался хотя бы спасти семью от полного разорения. Он написал признание, что «чинил донос на него, на гетмана, за домовую свою злобу, о которой, чаю, известно многим». И перед подписью своею вывел: «Погубитель дому и детей своих». Ему дали 5 ударов, минимальное количество, но и это едва не погубило 68-летнего судью. Бичевали также попа Святайлу и сотника Кованько. Когда их сняли с дыбы и положили на рогожи (чтобы кровь не пачкала пол), сотник сказал попу: «Отче Иване! Яка московская плеть сладкая. Купить бы жинкам в гостинец». – «А чтоб тебя! – простонал поп. – Мало разве тебе спину исписали?»

По царскому указу Кочубея и Искру приговорили к смерти и выдали гетману для показательной казни. Перед казнью Мазепа приказал еще раз пытать Кочубея, чтобы тот выдал, где спрятаны его деньги и ценное имущество. Кочубея жгли каленым железом всю ночь перед казнью, и он рассказал, где спрятаны деньги и кто ему должен. Эти «кровавые деньги» поступили в сокровищницу гетмана. 14 июля 1708 года безвинным страдальцам отрубили головы.

Мазепа тогда натерпелся страху, но в результате почувствовал себя даже увереннее, чем прежде. Он расправился с опаснейшими врагами, а царь еще раз доказал свою приязнь. Оставались считанные месяцы до измены Мазепы – Петру, России, Украине и украинцам.

Обезглавленные тела Кочубея и Искры были переданы родственникам и погребены в Киево-Печерской лавре. Впоследствии на гробовом камне высекли надпись:

Поскольку нам смерть повелела молчати,
Сей камень о нас должен людям вещати:
За верность к Монарху и преданность нашу
Страданья и смерти испили мы чашу…

Мазепа: награда за предательство

Польша и Швеция все настойчивее склоняли Мазепу на свою сторону. Гетман считал, что Россия скоро падет, начнется «передел собственности». Без хозяина Украина, конечно, не останется, опять отойдет к Польше. Но на первых порах польское правление будет довольно мягким, а потом… Да сколько ему осталось-то, Мазепе? Лишь бы при власти!

Гетманы всегда предавали Россию в самый трудный момент. При этом и речи не шло о «нэзалэжности» и «самостийности»: только о смене подданства и о временных выгодах для гетмана и его окружения. Но теперь Мазепа еще выжидал и ограничивался скрытым саботажем. Час открытой измены еще не пришел. Хотя поляки и шведы торопили, требовали от гетмана определенности. Графиня Дольская присылала шифрованные письма. Она призывала Мазепу «начинать преднамеренное дело», обещала, что скоро ему будут присланы предложения короля Станислава Лещинского и гарантии короля Карла XII. Мазепа медлил.

В это время русские войска в битве при деревне Лесная разгромили шведский корпус генерала Левенгаупта. Это была первая и очень важная победа русского оружия в Северной войне. Карл XII отказался от похода прямо на Москву и повернул на Украину, рассчитывая в том числе на помощь Мазепы. Теперь гетман уже не мог только выжидать, надо было выступить на той или другой стороне. Однако непосредственно подтолкнули Мазепу к действиям обстоятельства, можно сказать, эмоционального порядка.

Мазепа давно видел соперника в царском любимце князе Александре Даниловиче Меншикове. Когда-то Мазепа сватал своего племянника Войнаровского за сестру Меншикова, и князь его обнадежил, а потом отказал. Мазепа этого не забыл. И вот Петр приказал Мазепе с козаками в случае необходимости повиноваться распоряжениям Меншикова. Гетман воспринял это как прямое оскорбление: «Не жалостно было бы, если б меня отдали под команду Шереметева или иного какого-нибудь великоименитого или от предков заслуженного человека!»

А тут еще пришла очередная шифровка от графини Дольской, в которой она сообщала, что Меншиков «яму под ним роет и хочет, отставя его, сам в Украйне быть гетманом». Большего удара для Мазепы и выдумать было нельзя. Гетман решился.

Первым, кого Мазепа вовлек в заговор, был генеральный писарь Пилип (Филипп) Орлик. Он давно и верно служил гетману, выполнял все его приказы, даже самые жестокие. Это Орлик пытал несчастного Кочубея. Не без колебаний Орлик примкнул к гетману. Мазепа заставил Орлика присягнуть на распятии и Евангелии в верности его замыслам. А затем присягнул и сам. Если задуматься, в чем они божились? Поразительно – они клялись в предательстве. Затем этот кощунственный ритуал совершили и примкнувшие к Мазепе старшины – обозный Ломиковский, полковники Горленко, Апостол и Зеленский. Мазепа сумел повернуть разговор так, что сами заговорщики просили его отправить гонца к шведскому королю. В окончательном виде договор Мазепы с Карлом XII и Станиславом Лещинским был таков: гетман просил шведского короля вступить на Украину и освободить ее от московской тирании; обязывался подготовить для шведов зимние квартиры в нескольких укрепленных городах; доставлять шведскому войску провиант; обещал привести под его знамена 20 000 козаков, а кроме того, склонить к союзу со шведами донских казаков и калмыцкого хана Аюку.

Был еще заключен отдельный, секретный договор со Станиславом Лещинским. Мазепа отдавал всю гетманскую Украину под власть Речи Посполитой (союз Польши и Литвы); Мазепе за это было обещаны во владение воеводства Полоцкое и Витебское и княжеский титул (то есть по европейским меркам он становился герцогом, подобно Курляндскому и другим). Разумеется, содержание этого «секретного протокола» Мазепа не сообщил своим сторонникам. Он прекрасно знал, что украинцы по своей воле не пойдут под власть поляков. Наоборот, Мазепа убеждал заговорщиков, что хочет вернуть Украине «вольности, от которой москали оставили только тень».

Чем ближе к развязке, тем больший страх переживал Мазепа. Для русских он уже давно прикидывался больным, а теперь, заключив предательский договор, стал уверять, что чуть ли не при смерти. На совещание к Меншикову вместо себя отправил племянника Войнаровского. 23 октября 1708 года Войнаровский тайком вернулся и сообщил Мазепе, что Меншиков сам назавтра будет здесь. Мазепа так боялся разоблачения, что у него попросту сдали нервы. Он поспешил в свой Батурин. Там он прихватил часть своей казны, наскоро организовал оборону и бежал дальше. (Подробнее см. «Совершенно секретно», № 8, 2003.)

25 октября Мазепа переправился через Десну, с ним было не больше пяти тысяч козаков. Только здесь они узнали, что гетман ведет их не против шведов, а против русских. Мазепа обратился к своему отряду с речью. Козаки выслушали речь гетмана молча. В тот же день Мазепа был уже в расположении шведских войск. Измена свершилась. Через три дня Мазепа привел свой отряд к присяге. По разным сведениям, под его началом оставалось от нескольких сот до полутора тысяч козаков.

Крах

Петр был, конечно, потрясен предательством Мазепы. Но быстро предпринял решительные меры. Он разослал во все полки, города и крепости манифест об измене «иуды Мазепы». Царь обещал амнистию и сохранение чинов и маетностей всем, кто оставит изменника и вернется к прежней службе. Наконец, он заявлял о верности украинцев союзу с Россией и запрещал попрекать их предательством Мазепы. Затем Петр I созвал старшину, полковников и значных козаков в город Глухов для избрания вольными голосами нового гетмана.

В то же время и Мазепа рассылал свои «универсалы», но они никого больше не соблазнили. Напротив, из всех полков и городов стали поступать челобитные царю о преданности козаков и простых украинцев, притом даже из мест, не занятых русскими войсками. То есть эти изъявления преданности никак нельзя считать вынужденными.

Только часть запорожцев-сечевиков соблазнились предложениями Мазепы и шведов. Три тысячи козаков во главе с атаманом Костей Гордиенко явились в шведский лагерь. Они сразу поразили союзников своим буйством. Мазепа пригласил запорожцев в свой шатер на обед. Сечевики перепились и начали тащить со стола серебряную посуду. А когда кто-то сделал им замечание, его тотчас зарезали. Впрочем, это были отчаянные рубаки. Уцелевшие остались с Мазепой до конца.

А Меншиков уже давно был под Батурином – он приехал, еще не зная об измене, его должен был ждать «мнимый больной», а встретил он запертые ворота замка с вооруженными сердюками под командованием атамана Чечеля. Батурин надо было брать немедленно – там Мазепа собрал провиант, артиллерию и боеприпасы для шведов и своего мятежного войска. К тому же Карл XII c Мазепой также спешно двигались к Батурину. Атаман Чечель просил у Меншикова три дня на сдачу, но это была явная уловка. Штурм начался, и 31 октября Батурин был взят, почти все начальники сердюков попали в плен.

5 ноября в Глухове состоялось символическое отрешение Мазепы от должности. С куклы, изображавшей Мазепу, была снята кавалерия – андреевская лента, – затем муляж был повешен (такие политические спектакли уже разыгрывались во Франции и в Англии). А на другой день новым гетманом Украины был избран стародубский полковник Иван Ильич Скоропадский. Киевский митрополит с другими иерархами предали Мазепу анафеме.

Мазепа решил «отыграть назад»: он послал к царю полковника Апостола с предложением ни много ни мало предать в его руки шведского короля с генералами, а взамен просил полного прощения и возвращения прежнего гетманского достоинства. Предложение было такое смелое, что Петр не сразу поверил Апостолу. Посовещавшись с министрами, царь послал свое согласие, но только в случае, если Мазепа сумеет «добыть главнейшую особу». Думается, со стороны Мазепы это был блеф – сил для пленения Карла не было. Петр наверняка это понимал. Очередная авантюра Мазепы окончилась ничем, но веры к нему теперь не стало и у ближайших соратников. Полковник Апостол и многие его товарищи вернулись под царскую руку.

Потом, после битвы, было бегство Мазепы с Карлом и остатками его войска. Старик даже опередил короля, первым переправившись через Днепр. Он знал, что для Карла даже плен будет почетным, а вот его ждет позорная казнь. Беглецы перевели дух, только оказавшись в Бендерах, во владениях турецкого султана.

Петр I очень хотел заполучить Мазепу и предложил туркам большие деньги за его выдачу. Но Мазепа заплатил еще больше и таким образом откупился. У него оставалось еще очень много денег. Но по большому счету у него не было ничего: ни жены, ни детей, ни настоящих друзей. А что имел – потерял. Поместья, крепостные, власть – все осталось позади и в прошлом. Жить стало незачем. И Мазепа умер 22 августа 1709 года в селе Варница близ Бендер. Ходили слухи, что старик отравил себя ядом, чтобы не быть выданным Петру I. Мазепу похоронили в монастыре Св. Георгия в румынском городке Галаце. Позднее поверх гроба Мазепы захоронили какого-то молдавского боярина. По шведским же источникам, останки Мазепы вскоре перезахоронили в Яссах. Немудрено, что Пушкин в 1824 году не отыскал его могилу.

С тех пор многие писатели, историки, политики и публицисты давали оценки Мазепе. Но лучше Пушкина не скажешь: «Мазепа есть одно из самых замечательных лиц той эпохи. Некоторые писатели хотели сделать из него героя свободы, нового Богдана Хмельницкого. История представляет его честолюбцем, закоренелым в коварстве и злодеяниях, клеветником Самойловича, своего благодетеля, губителем отца несчастной своей любовницы, изменником Петра перед его победою, предателем Карла после его поражения: память его, преданная церковью анафеме, не может избегнуть проклятия человечества».

Но оказалось, что Мазепа оставил наследников. Господа «мазепаны» продолжают «делать из него героя свободы».

Наследники по прямой

Продолжателями политики Мазепы, или «дела Мазепы», как говорили его сторонники, были генеральный писарь Филипп Орлик и самый близкий к Мазепе человек, его племянник Андрей Войнаровский. Кроме того, Войнаровский унаследовал и часть богатств Мазепы, в том числе, возможно, и долговое обязательство Карла XII – король занял у Мазепы 240 000 талеров. Вряд ли швед смог расплатиться.

В 1710 году в Бендерах состоялась рада – козаки, бежавшие с Мазепой, выбирали «гетмана в изгнании». Эти два сравнительно молодых человека – Орлику под сорок, Войнаровскому едва за тридцать – оказались соперниками. Козаки не любили Войнаровского с давних пор, подозревали, что Мазепа готовил его себе в преемники. К тому же, по мнению козаков, Войнаровский был слишком молод. Но главное, кандидатуру Орлика одобрил Карл XII. В результате Филипп Орлик был избран гетманом – понятно кого, но неизвестно чего.

Орлик подписал «статьи», или новый договор, с Карлом XII, в котором признавался вечный протекторат Швеции над Украиной. Этот документ, составленный в жанре политической фантастики, мазепаны громко окрестили «Конституцией Филиппа Орлика». В 1711 году Орлик вместе с крымскими татарами участвовал в набеге на Украину. Но уже к 1714 году у гетмана Орлика почти не осталось подданных. Он перебрался в Швецию и жил там на субсидию шведского правительства. Затем, по одним сведениям, поехал в Турцию и был там убит при неизвестных обстоятельствах в 1728 году, по другим – еще долго ездил то в Германию, то в Польшу, то во Францию, стараясь организовать интервенцию в Россию, и только потом уехал в Турцию, где и умер в 1742 году.

Покойный Мазепа сознательно готовил племянника Андрея Войнаровского к политической карьере. Дядя отправил Андрея учиться в Киево-Могилянскую академию, затем в немецкий университет. Впоследствии Войнаровский выполнял ответственные поручения Мазепы, последовал за ним в изгнание и, наконец, закрыл ему глаза на смертном одре.

Еще в студенческие годы, в Дрездене, Андрей встретил графиню Аврору Кенигсмарк, даму из высшего света. Она была не только хороша собой, но и образованна, талантлива, сочиняла стихи и музыку и даже написала одну оперу. Несколько раньше Аврора была фавориткой саксонского курфюрста и польского короля Августа и родила от него сына. А теперь увлеклась красивым и образованным малороссом. Потом они надолго расстались – Войнаровский вернулся на Украину, где был свидетелем и активным участником драматических событий.

Еще в Бендерах Андрей женился на Анне Мирович, дочери бывшего полковника Мировича, тоже похороненного в чужой земле. (О другом его потомке – поручике Василии Мировиче – можно прочитать в очерке «Секретный император» в «Совершенно секретно», №№ 10-11, 2004.) Затем, уже в чине полковника шведской армии, Войнаровский колесил по Европе и повсюду искал союзников для борьбы с Россией. Летом 1716 года он приехал в ганзейский «вольный город» Гамбург, там в это время жила графиня Кенигсмарк. Продолжение романа оказалось «с интересом»: Аврора была хозяйкой великосветского салона, в котором бывали и аристократы, и дипломаты. Здесь политэмигрант близко сошелся с английским дипломатом Матесоном. Пропаганда Войнаровского совпадала с озабоченностью английского кабинета усилением России в Европе и в особенности на Балтике. Войнаровский просил прямой поддержки «козачьей нации, нынче уничтоженной в своих правах и вольностях. Англия знает, какое это страдание для всей нации быть в неволе, тем более что козачья нация является свободолюбивой».

Петр I был уже научен горьким опытом тайных сговоров, поэтому приказал захватить Войнаровского. Местному агенту Фридриху Биттигеру было поручено организовать похищение и денег на это не жалеть. Кроме того, в Гамбург командировали группу офицеров под командованием Александра Румянцева (он впоследствии вывез из Вены царевича Алексея Петровича).

11 октября 1716 года Андрей Войнаровский, отобедав у Авроры, вышел к своей карете, но тут подкатила другая, эмигранта втолкнули в нее и увезли в русское дипломатическое представительство. Уже на следующий день об инциденте с украинцем дипломаты доносили своим правительствам. Особенно резко выступили, естественно, Швеция и союзная ей Франция. Власти Гамбурга пребывали в растерянности – страдал престиж вольного ганзейского города.

Петр I мог решить проблему очень просто: драгунские полки фельдмаршала Шереметьева стояли в Магдебурге, в одном переходе от Гамбурга. Но царь не захотел укреплять репутацию «русского медведя». Петр нашел более изящное решение. В Гамбург приехала гофмейстерша императрицы, бывшей в то время на сносях, – Екатерине почему-то захотелось рожать именно в Гамбурге. Гофмейстерша подыскивала приличный дворец и хороших лекарей. Между прочим, она встретилась с графиней Кенигсмарк и сообщила, что если Войнаровский сдастся добровольно, царь поступит с ним «благосклонно». В результате 5 декабря Войнаровский неожиданно обратился в гамбургский магистрат с просьбой выдать его русским властям, что и было с готовностью исполнено. Войнаровского тотчас увезли в Россию в той же карете с зашторенными окнами.

На этом окончилась «дело» Мазепы, и началось «слово»: «герой свободы» переместился из жизни в литературу, в историческую науку и в публицистику.

Наследники по кривой

Вскоре после опубликования пушкинской «Полтавы» в России появился загадочный документ – рукопись под названием «История Руссов или Малой России». Ее привез с Украины Григорий Полетика. Первая часть «Истории» в основном повторяла древнерусские летописи, зато вторая представляла «новый взгляд» на формирование украинской нации и государственности. И Мазепа предстал там во всей красе – как устроитель земли малороссийской.

С конца XIX века в российской и советской исторической науке считалось неприличным использовать «Историю Руссов» как документ. Только украинские авторы зарубежья охотно пересказывали ее. Так, историк Александр Оглоблин объявил «Историю Руссов» «декларацией прав украинской нации» и «вечной книгой украинского народа». В 1922 году Оглоблин стал профессором Киевского рабоче-крестьянского университета, через четыре года защитил докторскую диссертацию. Сразу после фашистской оккупации Оглоблин был назначен первым бургомистром Киева. Благодаря его усилиям вновь пошли трамваи, заработали телефонная сеть, водопровод, электростанция. В период его правления начались казни в Бабьем Яре. После войны Оглоблин бежал в США. Главную свою книгу, монографию «Гетман Иван Мазепа и его правление», Оглоблин написал к 250-летию смерти Мазепы. По его мнению, цели Мазепы были благородны, замыслы дерзновенны: «Восстановление мощной автократичной гетманской власти и строительство державы европейского типа, со сбережением системы козацкого строя».

Такие откровения перекочевали в сочинения историков и публицистов послесоветской Украины. Заголовок в киевской газете «Иван Мазепа: оправдан историей» исчерпывает все содержание статьи. Видимо, начитавшись таких статей, Виктор Ющенко, в бытность свою кандидатом в президенты, посетил Батурин, воздвиг там крест в память 21 тысячи (!) погибших и предложил ежегодно отмечать день их памяти. В день инаугурации президент получил в подарок реликвию – нательный крест отлученного от церкви Мазепы.

Неудивительно, что в учебнике по истории Украины для пятого класса теперь утверждается, что «Иван Мазепа стремился сделать Украину великим европейским государством, освободить из-под гнета Московского царства».

Культ Мазепы подкрепляется монументальной пропагандой. Первый памятник ему был поставлен в Мазепинцах на Киевщине еще в 1994 году. При участии Украины в 2004 году установлен памятник Мазепе в румынском городе Галаце. Обсуждается проект памятника в Полтаве, но пока все представленные на конкурс работы напоминают либо Дон-Кихота, либо арабского полководца…

Фильм знаменитого кинорежиссера В.Ильенко «Молитва о гетмане Мазепе» переводит все вышесказанное на язык кинокошмара, где кровь течет рекой, головы рубят, как капусту, жена Кочубея мастурбирует с отсеченной головой мужа, а Петр I насилует солдат. Впрочем, есть в фильме глубоко символический эпизод: царь стоит над могилой Мазепы, вдруг из-под земли появляется рука гетмана и хватает Петра за горло. Да, иногда они возвращаются…

Отдельная история – борьба церковных и светских мазепанов за отмену анафемы Мазепе. Хотя имя его не поминается в церковных службах с 1865 года, но когда в Воскресенье Торжества Православия проклинают еретиков, отлученных от церкви, то подразумевается, что Мазепа среди них. Как пробный шаг к отмене анафемы 10 июля 1918 году в Киеве на площади перед Софийским собором состоялась панихида по Мазепе. Это мероприятие было задумано как ответ Москве на празднование годовщины Полтавской битвы. Однако ни гетман Скоропадский, ни члены его кабинета, ни митрополит Киевский Антоний (Храповицкий) явиться на панихиду не решились. Так что «праздник непослушания» не совсем удался. Затем разговоры об отмене анафемы притихли, но сейчас снова оживились в печати. Основной аргумент мазепанов таков: анафема была наложена нецерковным органом – Священным Синодом. Но тогда получается, что все решения Синода за полтораста лет незаконны и должны быть отменены. На самом-то деле в 1708 году Синод еще не был учрежден. Правда, и Патриарха не было, но церковь управлялась, как и положено, Местоблюстителем Патриаршего Престола – им был тогда Стефан Яворский, природный украинец.

Сегодня украинцам навязывают Мазепу как главного национального героя. В моде «folk-history» – красивая, комфортная, в сущности, насквозь коммерческая. А настоящую-то историю – кто ее читает?

Ключ к тайне Ивана Мазепы подобрал киевский историк Сергей Демин. Уже третье поколение его семьи собирает материалы об этом украинском гетмане

Сергей Демин -- обыкновенный школьный учитель истории. Но начало съемок фильма об Иване Мазепе воспринял как событие, к которому его семья имеет непосредственное отношение. Дело в том, что судьба этого исторического персонажа -- семейное увлечение трех поколений историков Деминых. От деда к отцу, а затем к внуку передается папка с бесценными документами -- копиями писем гетмана, отзывов о нем и его роли в истории таких людей, как Вольтер, Байрон, де Боплан, Мериме, Жак де Блюз, Рылеев, Пылып Орлик… а также историков и литераторов, которые просто хотели понять человеческую суть Ивана Мазепы.

Есть в этой папке материалы, которые мало известны даже специалистам и которые дали Сергею Демину основание для собственной трактовки характера Мазепы, а значит -- и его поступков, имевших последствия для Украины.

«Я для матери ни лях, ни казак, а выродок», -- считал гетман и боялся ее всю жизнь

То, что гетман был любвеобильным мужчиной, широкой публике известно. Но Сергей Демин считает, что руководила им не просто тяга к женским чарам.

Мазепа, правда, написал стих, -- говорит Сергей, -- из которого следует: если женщины «здровы, гожи, млоды», то для него не имеет значения

«Чи шляхцянка, чи крулювка, Чи ли жона воеводы, Чи москевка, чи русинка, Чи Маруся, Катаржинка… »

Но на самом деле он искал искренней любви -- любви ни за что. Такой любовью одаривает свое дитя мать. Но именно от матери Иван ее не дождался:»Всю жизнь точила ты меня, как червь старую осину. Может, оттого и сидит во мне этот червь, которого никто, кроме меня, не чует».

Сергей, а почему мать не любила Ивана, за что «точила»?

Трагедия их взаимоотношений коренится скорее всего в амбициях Марии-Магдалины Мокиевской. Когда русские воеводы приводили к присяге новых подданных Московского государства, она «записалась» в шляхту, а ее муж Адам-Степан Кисиль-Мазепа -- в казачество. Маленький Ян оказался между ними: отец видел в сыне будущего казака, а мать -- «уродзеного паныча», которого и воспитывала соответственно «по-польски».

«Я для нее ни лях, ни казак, а выродок», -- считал Иван. Боялся ее всю жизнь,даже будучи гетманом, не мог смотреть ей в глаза. Чувствовал, что мать хорошо знает его и может даже читать «бесовские мысли». Ему было неловко, и он вынужден был притворяться. И так с младенчества: когда она качала и пела ему колыбельную «У котика-кота колиска золота», он закрывал глаза и вроде бы засыпал, но на самом деле ждал, когда она замолчит и уйдет.

Добрый отец его баловал, а гордая мать лепила из него шляхтича. Мальчик вынужден был подстраиваться под ее гонор, но естество его протестовало. Отсюда в их отношениях -- обман, следующее за ним покаяние, новый и более изощренный обман, и опять покаяние… Теряя доверие к сыну, мать все больше от него отдалялась.

Когда Мазепа принял православие, мать не обрадовалась, потому что замечала: молится он нарочито, холодно. Однажды сказала сыну, стоящему в церкви на коленях: «Ты же знаешь, что у Бога очи лучше моих. Я и то вижу, а он… » Потом мать пристроила Ивася ко двору короля Яна-Казимира -- «покоевым дворянином».

Пани Ганна предложила гетману: «Если не можешь убить врага, обними его»

При дворе и начались его любовные приключения, -- продолжил Сергей свой рассказ. -- Марию-Магдалину это раздражало. Она делала ему замечания. Но он вошел во вкус, ведь ему дарили свою благосклонность уже не горничные, а жены магнатов. Из этой серии история с пани Фальбовской. Он наезжал к ней в маеток по ночам, и однажды молодого любовника схватила стража, раздела донага, привязала к спине лошади и отпустила в степь. Таким образом он якобы попал к запорожцам. Впоследствии пани Дольская, сыгравшая роковую роль в его жизни, выслушав эту историю, мило ее скорректировала: дескать, казаки взяли Ивана в плен, а когда познакомились с ним ближе, назначили его писарем, т. е. секретарем Сечи. Отсюда и вышел, мол, умный Иван в гетманы.

В чем же роковая роль Ганны Дольской?

Это же она навязала честолюбивому своему любовнику искушение -- переметнуться на шведскую сторону. Он был без ума от Ганны -- восхищался ее красотой, шляхетностью, но более всего умом. Их беседы прелестница превращала в анализ политической обстановки в Украине, России, Польше и убеждала Мазепу, что сам Бог ему велит вершить великие дела. Пани спала и видела себя на троне, поэтому изо всех сил пыталась сблизить польского короля Станислава со своим возлюбленным.

Но ведь Мазепа был искушен во дворцовых интригах, как же он не распознал хитрости своей любовницы?

Он и сам предполагал: «Бiситься баба, хоче мене ошукати». Но чары красавицы и ее репутация добропорядочной матери двоих детей, видимо, усыпляли в Мазепе бдительность. История с Дольской явственно подтверждает: он искал в любви замужних женщин опеки и понимания, которых не встретил у своей матери.

А из чего видно, что Ганна Дольская «преследовала корыстную цель»?

По ее плану Станислав Лещинский, посаженный на польский трон Карлом XII, должен был уговорить шведского короля вырвать из рук русского царя Сиверское княжество, принадлежавшее в прошлом польскому королевству. У Карла же его должен был выторговать Мазепа, выдвинув условия: независимость -- Украине и Сиверское княжество -- пани Дольской. Но выяснилось, что на территорию претендует любимец Петра Александр Меньшиков, и тогда пани Ганна предложила гетману другую игру: «Если не сможешь убить врага, обними его».

У Ивана Степановича был любимый племянник, и Дольская посоветовала женить его на родственнице Меньшикова. Не вышло и это: «Мне не хватало в доме еще этого безродного хохла», -- сказал Меньшиков. Мазепе же объяснил отказ тем, что на девушке сам государь думает жениться. «Храни верность Петру до тех пор, пока не убедишься, что мой король сильнее», -- велела на этот раз пани Ганна Мазепе. Дольская хвалила любовника за то, что он отказался от национальной одежды, убедила носить прусский военный мундир, чтобы понравиться царю, просила не прятать орден Святого апостола Андрея Первозванного, которым наградил его Петр за верность. Учила с радостью и благодарностью принимать все подарки царя.

А саму княгиню не смущало, что Мазепа -- не голубых кровей? Да и православный…

По рождению он католик. И пани Ганна была убеждена, что в душе он католиком остался. А то, что он из мелких шляхтичей, это для нее, видимо, не имело значения-- гонор-то у него был шляхетский! Из-за него Мазепу удалили от двора Яна-Казимира, где он посмел обнажить саблю -- прямо в королевских покоях. Пани Ганна это проступком не считала. Как и другим «пятнам» на биографии возлюбленного, она и этому придала ту «конфигурацию», которая ей нравилась.

Были ли у Мазепы еще романы?

Конечно! О романах с Фальбовской и Загоровской знали все. А вот о браке со вдовой Фридрикевич был известно только Дольской, но она не ревновала.

«Я очарована тобой, вижу в тебе великого мужчину», -- говорила Мотря Кочубей гетману

Ну, о Мотре Кочубей и спрашивать не стоит -- об этой любовной истории столько написано! И все-таки витает над ней тень загадки…

Их роман -- сплошная загадка. Когда Мазепа спрашивал ее, за что она его любит, она отвечала: «Думаешь, я горда тем, что любовница гетмана? Нет, я очарована тобой. Вижу в тебе великого мужчину… »

Бытует мнение, что Мазепа просто покупал ее любовь -- дарил бриллианты и за каждое свидание давал по 10 тысяч червонных золотых…

В начале этого сумасшедшего романа он обещал Мотре, как и Дольской когда-то, что на престол ее посадит. Ради такой цели, считал он, можно и царю изменить. И юная Мотря шептала: «Спасибо, что считаешь меня достойной услышать такое важное слово. Это честь для меня». Раскрывая возлюбленной планы разрыва с Петром, Мазепа услышал то, что хотел: «Позовешь меня, духом прилечу к тебе, где бы ты ни был».

Он был очень богат. Дарил Мотре бриллиантовые перстни, деньгами засыпал. Просил ее отрезать для него прядь волос, отдать ему ночную сорочку, кораллы с шеи -- может, пытался приворожить крестницу? Но когда она убежала из дому к нему -- сама, без зова, понял, что юное создание любит его роковой любовью. Упал перед ней на колени и молил: «Прости, прости меня, чистая!» Возвращаться в свой дом Мотря не хотела -- родители грозились проклясть дочку, заботясь о девичьей чести. Но Мазепа уговорил ее вернуться к отцу с матерью.

Вернулась, но Кочубей боялся, что Мазепа девушку в покое не оставит. Поэтому поехал с доносом на изменника -- он привез царю письма Мазепы к Мотре, надеясь на защиту от посягательств «растлителя». Но Петр не поверил Кочубею, и вскоре Мазепа казнил и Кочубея, и Искру, которых обвинили в «изблевании клеветы». После смерти отца Мотря вместе с матерью и сестрами какое-то время находилась под арестом, но ни это, ни проклятие матери не остудило ее страсть. Страдала лишь, что потеряла любимого, как ей казалось, навсегда.

Шла война, Мазепа воевал на стороне шведов, Мотря не знала, где он. В отчаянии хотела покончить жизнь самоубийством, но молитва ее спасла. Она поехала в Киев, разыскала во Фроловском монастыре мать Мазепы и осталась там жить. Долгими зимними вечерами она расспрашивала игуменью о своем возлюбленном. И прикипела душой к чужой, похожей на хищную птицу старухе, которую в Диканьке многие называли ведьмой. И эта «ведьма», которая никому не выдавала тайны своего отношения к сыну, нарушила обет молчания и рассказала Мотре, как жила при дворе польских королей, как родился ее Ивась, какой это был странный и непредсказуемый мальчик и как она поняла, что душа его не найдет пристанища в этом мире.

После смерти игуменьи Мотря с няней Устей перебрались поближе ка родному дому. Но в Диканьке оставаться побоялась -- там жила ее мать, которая не хотела даже знать несчастную. Пришлось искать прибежища у тетки -- вдовы казненного Искры в Полтаве.

«Я, проклятая, виновата. Я погубила и отца, и Мазепу, и всю Украину», -- перед смертью призналась монахине Мотря

Почему же Мазепа не взял с собой Мотрю?

Карл не отпускал гетмана от себя, чувствуя в нем опору. Но как только Мазепа узнал, что его «ясочка коханая» в Полтаве, захотел увидеть ее и непременно жениться, чтобы вместе идти к цели -- обещанной Карлом герцогской короне. Если бы не это, может, и не состоялась бы историческая битва. Мазепа убедил Карла идти на Полтаву -- якобы для того, чтобы накормить голодных шведских солдат и добыть сухой порох. Чем это кончилось 27 июня 1709 года, известно -- разгромом шведов.

Мотрю гетман увидел на дороге, по которой отступали шведы. Усадил в походную коляску и отправились они с обозом в Турцию. Но через несколько месяцев в селе Варниц Мазепа умер. И последние слова его были обращены к любимой: «О, моя ясочко, закрий менi очi рученьками своїми та вертайся додому, на Вкраїну милу. Не вдержу вже й булави, а хотiв скипетр одержати, та тобi його, моє сонечко, передати».

Мотря же умерла в Пушкаревском монастыре под Полтавой. Те места, где ступали старческие ноги проклятого всеми, но такого дорогого ей человека, считала святыми. Посещала она и могилу отца. Ей не давала покоя горькая надпись, высеченная на камне над его могилой: «Злуданьем Мазепы всевечно правы». И только перед своей смертью она сказала монахине Оксане Хмаре: «Я, проклятая, виновата: я погубила и отца, и Мазепу, и всю Украину. Не будь меня, не полюбив меня, гетман не пошел бы против воли мамы и тата, а тато не пошел бы к царю… »

Так случилось, что только Мотря дала гетману то, чего он искал всю жизнь, -- любовь не за титул, не за богатство. Просто за то, что он есть на этом свете.

По-вашему выходит, что если бы мать любила и понимала Ивана, не отдалилась бы от него, то и жизнь у него сложилась бы иначе?

Великий гетман сам признавался Мотре: «Я был бы добрее, если бы ее глаза добрее смотрели на меня». Но Мария-Магдалина его под конец жизни прокляла: чтобы шведов привести на Украину!.. Чтобы казнить лучшего друга!.. Чтобы грешить со своей «духовной дщерью»!.. Чтобы сказать родной матери: «Не нужно мне твоего благословения»!.. Однако, когда анафема Мазепе звучала во всех церквях, игуменья Магдалина простила его. Сын этого так и не узнал…

Историю любви пожилого украинского гетмана и 17-летней девушки не обошли вниманием А. Пушкин в «Полтаве», Д. Байрон в поэме «Мазепа», И. Перепеляк в «Последней любви гетмана», П. Чайковский в опере «Мазепа», Ю. Ильенко в фильме «Молитва за гетмана Мазепу», И. Репин в картине «Мотря Кочубей» и другие мастера литературы и искусства.

Как свидетельствуют сохранив­шиеся в архивах письма знаменитого гетмана – это была взаимная любовь двух душ высоких помыслов. Несмотря на большую разницу в возрасте, Мотря и Иван Степано­вич были единомышленниками, мечтали о независимой Украине, свободной от любого ярма, будь оно россий­ским, польским, турецким, шведским или каким-либо другим.

Один из наиболее выдающихся украинских гетманов появился на свет 20 марта 1640 года (по некоторым ис­точникам – в 1632, 1639 или в 1644 году) в семье украин­ской шляхты. Случилось это в родовом имении Мазепинцы неподалеку от г. Белая Церковь (ныне Киевская область). Отец, Степан Адамович, занимал ответствен­ный пост в свите гетмана Выговского. Мать, Мария Магдалина, была патриоткой Украины, широко образо­ванной, смелой женщиной, ставшей впоследствии и до конца дней своих (1707 г.) первой советчицей сына-гетмана. Она дала ему прекрасное и всестороннее домашнее образование, а затем отправила учиться в Киево-Могилянскую коллегию. По окончании этого престижного учебного заведения отец послал Ивана ко двору польского короля Яна-Казимира пажом. Оттуда юношу, как талан­тливого шляхтича, направили для завершения образова­ния в Западную Европу, после чего он служил диплома­том при польском дворе.

Будущий гетман владел, кроме украинского, русским, польским, латинским, французским и татарским языками. Кроме этого, он хорошо разбирался в военном деле, в ис­тории и философии, музыке и поэзии, сочинял стихи. Известно, что некоторые из них позже стали народными песнями (например, «Ой горе, горе тій чайці-небозі, що вивела чаєнята при битій дорозі...»).

Кроме интеллекта, Иван отличался красотой. Историк Н. Н. Бантыш-Каменский (1788–1850 гг.) писал, что он имел стройную фигуру, высокое чело, усы подковой, жи­вые, полные огня глаза, которые завораживали женщин. До глубокой старости Мазепа владел даром очаровывать людей: цари и короли, старшины и казаки, даже духо­венство покорялись его обаянию, не говоря уж о слабом поле.

Главный герой поэмы Байрона «Мазепа», вспоминая свою молодость, говорит:
Я очень был красив тогда; Теперь за семьдесят года шагнули, – мне ль бояться слов? Немного мужей и юнцов, – Вассалов, рыцарей, – со мной Могли поспорить красотой.

Если верить легендам, то еще в молодости украинец славился амурными похождениями, и на его счету чис­лилось не одно завоеванное женское сердце. Одно из преданий гласит, что Мазепа, имея любовницу – жену крупного польского магната, был пойман супругом «на горячем». Затем с помощью слуг молодого Ивана облили горячей смолой, обваляли в перьях, привязали к спине дикого коня, причем лицом к хвосту, и тот помчал его по степи из Польши до самой Украины. И хотя эта выдумка ни в какие ворота не лезет, многие ее подхва­тили. Байрон, Гюго, живописец Берне, композитор Лист, используя эту легенду, создали бессмертные произведения.

По мнению многочисленных биографов Мазепы, на сче­ту «старого Макбета» числится всего три пылких страсти. Его первый громкий роман – любовь с польской красави­цей. Да, был скандал, но до смолы, перьев и дикого же­ребца дело не доходило.

Опального Мазепу король отослал с польским войском, уже в который раз пошедшим войной на Украину. Но ока­завшись на родине, бывший дипломат оставил королев­ское окружение и поехал в родительское имение – в Мазепинцы.

Уже в Украине очередной избранницей будущего гетмана стала богатая вдова Фридрикевич, на которой он женился. Супруга вскоре умерла, оставив ему большое наследство, и Иван стал одним из богатейших помещиков Украины. В его имениях насчитывалось более 120 тыс. крестьян, большое количество пахотных полей, угодий и т. д.

В то время на Украину посягали три могущественных соперника – Россия, Польша и Турция. Каждое из этих государств имело в Украине своего гетмана. Один из них, Петр Дорошенко, занимавший этот пост на Правобере­жье, хотел при помощи турецкого султана объединить Ук­раину в единое государство. К нему и пришел Мазепа на службу. Образованный, с дипломатическими способнос­тями, он стал комендантом гетманской гвардии, а вско­ре – генеральным писарем, в обязанности которого вхо­дили и дипломатические функции.

25 июля (4 августа) 1687 года казачья верхушка выбра­ла Мазепу гетманом Левобережной Украины. Это случи­лось после того, как Самойловича не без помощи князя Голицына и Мазепы царь услал в Сибирь. Избрание состоялось на казачьей Раде в полковом поселке Коломак (ныне в Харьковской области). При этом были под­писаны Коломакские статьи, ограничивающие права гет­мана, но усиливающие власть российского царизма в Украине.

Во время выборов гетмана Мазепы по традиции был зачитан договор, подписанный Богданом Хмельницким и ратифицированный Москвой, где были изложены основ­ные положения отношений между Украиной и Россией. Правда, этот договор был искажен и отличался от ориги­нала, хранящегося в Москве. (Киевский экземпляр при довольно загадочных обстоятельствах сгорел в Киево-Печерской лавре). Как известно, российско-украинский договор провозглашал военный союз автономии Украины и России против Польши. А в 1656 году после подписания этого соглашения Москва и Варшава заключили тайное перемирие без участия Украины, что означало фактически расторжение российско-украинского договора. Говорят, что Богдан Хмельницкий незадолго до своей смерти говорил о необходимости официального разрыва договора, но смерть гетмана в 1657 году помешала этому. А его преемнику, без­вольному сыну Юрию, подсунули фальшивку, ставшую со временем единственным официальным текстом договора, который подписывали все гетманы.

Дополненные и переработанные в Москве статьи рос­сийско-украинского соглашения предусматривали уже не военный союз, а полное подчинение Украины Москве.

И все же Мазепа с самого начала своего правления отдавал много сил и средств на возрождение своего го­сударства. Резиденция гетмана – г. Батурин (ныне Черниговская область) – стала культурно-образователь­ным центром Украины. Иван Степанович взял под свою опеку Киево-Могилянскую коллегию, превратив ее в академию и подняв ее до уровня европейского универси­тета. Во времена правления Мазепы среди студентов университетов Западной Европы было много украинцев. Почти вся казачья старшина в Украине имела европейское образование.

Во многих городах и селах новый владелец булавы по­строил за свои средства школы и церкви. Он также прово­дил довольно эффективную экономическую политику, правда, при этом не забывая о самообогащении. Одной из главных заслуг Мазепы можно считать прекращение тяну­щейся со времени смерти Б. Хмельницкого гражданской войны – «Руины».

В то же время гетман жестоко расправлялся с теми, кто посягал на его власть. Он хотел, чтобы Украина была независимой, но его не очень беспокоила судьба бедно­ты. Поэтому крестьянские восстания против московского или польского ярма, а также украинской верхушки бес­пощадно подавлялись, что горячо поддерживал и одоб­рял Петр I.

Через 20 лет своего гетманства Мазепа убедился, что ни верная служба Москве, ни выполнение всех договорных обязательств не обеспечивают Украине свободного сущест­вования. Крепнущая Российская империя все больше и больше порабощала Украину, считая ее лишь источником обогащения России.

Поэтому в 1705–1706 гг. гетман начал тайные перего­воры с поляками и шведами, которые закончились со­глашением между Украиной и Швецией на следующих условиях: 1. Переход Украины под протекцию шведского короля. 2. Нейтралитет украинских войск в российско-шведской войне. Они должны были стоять в надлежащих местах и защищать только Украину. Для всех воюющих сторон Украина могла продавать провиант и фураж в количествах, возможных без собственного разорения. 3. При будущем примирении всех воюющих держав Ук­раина становилась независимым государством. Гарантии ее безопасности согласились дать гетману Франция и Германия.

И далее говорилось: «...Все то, что было завоевано на давних московских владениях, будет принадлежать в соот­ветствии с правом военным тому, кто займет это как побе­дитель. И все то, что будет признано бывшей собственно­стью украинского народа, будет передано или сохранено для украинского княжества».

В 1708 году российские полки расположились на украинских землях, грабя крестьян и насилуя женщин. Обращения Мазепы к Петру I по этому поводу остались без ответа.

Царский приспешник Меншиков, находясь в Киеве, свы­сока относился к образованной казачьей верхушке, вклю­чая гетмана, постоянно подчеркивал превосходство силы, демонстративно отдавал приказы казачьим полковникам в обход Мазепы.

Поняв, что победа Петра I в Северной войне только ускорит процесс уничтожения украинской государствен­ности, гетман принял историческое решение перейти на сторону шведов, которые обещали Украине полную само­стоятельность.

Шведское войско Карла XII, войдя на территорию Ук­раины, платило за еду и фураж, выполняя взятые на себя договорные обязательства. И в ноябре 1708 года Мазепа с четырехтысячным войском объединился с королем. (Даже заклятый враг гетмана А. Меншиков был вынужден позже признать, что Мазепа «сие учинил не для одной своей осо­бы, но всей ради Украины»). К ним присоединилось и восемь тысяч запорожцев во главе с кошевым атаманом Костем Гордиенко.

В ответ взбешенный Петр I заставил украинское духо­венство предать анафеме Мазепу и развернул в Украине невиданный террор против его сторонников. Осенью 1708 года российские войска стерли с лица земли гетманскую столицу, а всех ее жителей (по разным оценкам – от 6 до 15 тысяч человек), включая женщин и детей, убили.

Валялись трупы «у самих палатах Мазепиних... зарізані», «нікому в Батурин! було поховати» – так описал Тарас Шевченко расправу князя Меншикова над защитниками Батурина.

По всей Украине отряды царского войска жгли и гра­били все жилища. Прошли массовые казни непокорных украинцев, заподозренных в симпатиях к Мазепе и захотевших избавиться от российского гнета.


Если вернуться к Батурину, то, например, в киноленте Ю. Ильенко «Молитва за гетмана Мазепу» показаны плы­вущие по реке плоты с изрубленными, повешенными, ис­терзанными батуринцами. Среди них и мертвая Мотря Кочубеевна, пронзенная палашом – третья любовь Ивана Степановича Мазепы.

Родилась она около 1688 года в семье государственного деятеля Василия Леонтьевича Кочубея (1640–1708 гг.). Он был Управителем Генеральной Войсковой Канцелярии Ук­раины, генеральным писарем, генеральным судьей, наказ­ным гетманом Украины. А кроме того – свояком и давним воинским товарищем Ивана Степановича Мазепы. Василий Леонтьевич, как и гетман, был богатырь и богач. И все же самым большим богатством Кочубея была его дочь Мотря – первая невеста в Украине. По версии Владимира Сосюры Мотря была внебрачной дочью гетмана Мазепы.

Позже гетман крестил новорожденную Мотрю Кочубеевну (свою дочь?). Она росла на его глазах и, повзрослев, влюбилась в своего крестного отца, которому тогда было уже далеко за 60.

Мотря была красивой и образованной девушкой. А. С. Пуш­кин в поэме «Полтава» так охарактеризовал ее:

И то сказать: в Полтаве нет
Красавицы, Марии равной.
Она свежа, как вешний цвет,
Взлелеянный в тени дубравной.
Как тополь киевских высот,
Она стройна. Ее движенья
То лебедя пустынных вод
Напоминают плавный ход,
То лани быстрые стремленья.
Как пена, грудь ее бела.
Вокруг высокого чела,
Как тучи, локоны чернеют.
Звездой блестят ее глаза;
Ее уста, как роза, рдеют.

По мнению исследователей, Кочубеевна первой от­крыла овдовевшему Мазепе свои чувства. Убедившись, что чувства взаимны, она решила соединить судьбу с возлюбленным. Но когда по настоянию Мотри гетман в 1704 году заслал сватов, родители невесты воспротиви­лись.

Главный аргумент отказа – жених являлся крест­ным отцом невесты, а православная церковь не допус­кает таких браков. Влюбленная слушать ничего не хотела, и началось семейное противостояние. Понимая, что ро­дители никогда не дадут согласия на этот брак, девушка просто убежала к любимому. Такого от нее Мазепа не ожидал, и теперь надо было спасать честь возлюбленной. Для этого мудрый гетман при свидетелях уговорил Мот­рю вернуться к родителям, пообещав, что он добьется разрешения обвенчаться и они станут мужем и женой.

У Пушкина старый «гетман-злодей» по-кавказски умык­нул Мотрю из родительского дома и увез ее верхом на коне к себе в «замок».

Обнаружив пропажу дочери, Кочубеиха приказала бить в колокола и созывать весь Батурин – позор, который она сама накликала на голову своей дочери, ее не остановил, дочери. А отец поехал к Мазепе, но тот ему дочку не от­дал. После этого гетман из друга превратился во врага Ко­чубея, и судья решил написать царю донос.

По другой версии, любовники жили вместе некоторое время, а до этого гетман писал своей возлюбленной неж­ные письма и тайно от ее родителей передавал их через своего посланца Мотре. Вот некоторые из сохранившихся в московских архивах:

1.
Моє серденько, мій квіте рожаний!
Сердечно на теє болію, що надалеко від мене їдеш, а я вне можу очиць твоїх і личка біленького видіти; через сеє письмечко кланяюся, всю Тебе цілую любезно.

2.
Моє серденько!
Зажурився я, почувши від дівки [служниці] таке слово, що В[аша] М[илость] за зле на мене маєш, що В[ашу] М[илість] при собі не задержав, але відослав додому. Уваж сама, щоб з того виросло.

Друга причина: що державши В-у М. у себе, я би не міг жадною мірою витримати, та і В. М. так же; мусили би ми із собою жити так, як подружжа каже, а потім прийшло б неблагословення від церкви і клятьба, щоб нам із собою не жити. Де ж би я тоді Вас подів? І мені би через теє В. М. жаль, щоб потім на мене не плакала.

3.
Моє сердечне кохання!
Прошу і вельми прошу, будь ласка, зо мною побачити­ся для устної розмови. Коли мене любиш, не забувай же, коли не любиш – не споминай же. Спомни свої слова, що любить обіцяла, на що мені і рученьку біленьку дала.

І повторе і постократно прошу, назначи хоч на одну мінуту, коли маємо з собою видітися для спільного добра нашого, на котре сама раніше згоду свою була дала. А заки теє буде, пришли намисто з шиї своєї, прошу.

4.
Моє сердечко! Уже ти мене ізсушила красним своїм личком і своїми обітницями.
Посилаю тепер до В[ашої] М[илости] Мелашку, щоб про все розмовилася у В. М. Не стережися її ні в чім, бо є вірна В-ій М. і мені в усім. Прошу і сильно, за ніжки В. М., моє серденько, обнявши, прошу, не відкладай своєї обіт­ниці.

5.
Моє серце кохане!
Сама знаєш, як я сердечне, шалене люблю В. М.; іще нікого на світі не любив так. Моє б теє щастя і радість [було], щоб нехай їхала та жила у мене; тільки ж я уважав, який кінець з того може бути, а головно при такій злості і заїлості твоїх родичів. Прошу, моя любонь­ко, не відміняйся ні в чім, як уже непоєднократ слово своє і рученьку дала-ось; а я взаємне, поки жив буду, тебе не забуду.

6.
Моє серденько!
Не маючи відомості про поводження В. М., – чи вже перестали В. М. мучити і катувати, – тепер від їжджаючи на тиждень на певні місця, посилаю В-ій М-сти від їздного (дарунок з нагоди від їзду) через Карпа, що прошу завдячне прийняти, а мене в неодмінній любові своїй ховати.

7.
Моє серденько!
Тяжко болію на теє, що сам не можу з В. М. обширно поговорити, що за відраду В. М. у теперішнім смутку вчини­ти. Чого В. М. від мене потребуєш, скажи цій дівці. В остат­ку, коли вони, проклятії твої, – тебе цураються, – іди в мо­настир, а я знатиму, що на той час з В. М. чинити. Чого треба – ще раз прошу повідомити мене В. М.

Моя сердечне кохана!
Тяжко зажурився я, почувши, що тая катівка не пере­стає В. М. мучити, як і вчора теє учинила. Я сам не знаю, що з нею, гадиною, чинити. То моя біда, що з В. М. слуш­ного не маю часу про все переговорити. Більш від жалю не можу писати; тільки теє, що-небудь станеться, а поки жив буду, тебе сердечне любити і зичити всього добра не пере­стану, і повторе пишу, не перестану, на злість моїм і твоїм ворогам.

9.
Моя сердечне кохана!
Виджу, що В. М. у всім відмінилася своєю любов ю дав­ньою до мене. Як собі знаєш, воля твоя, чини, що хочеш! Будеш потім того жалувати. Пригадай тільки слова свої, під клятвою мені дані, на той час, коли виходила ти з по­кою мурованого від мене, коли дав я тобі перстень діаман­товий, над котрий найліпшого, найдорожчого у себе не маю: «що хоч сяк, хоч так буде, а любов між нами не відміниться».

10.
Моє серденько!
Бодай того Бог з душею розлучив, хто нас розлучає. Знав би я, як над ворогами помститися, тільки ти мені руки зв’язала.

Я з великою сердечною тоскницею жду від В. М. відо­мості, а в якім ділі, сама добре знаєш. Тому вельми прошу, дай мені скорий отвіт на цеє моє писання, моє серденько.

11.
Моя сердечне кохана, найліпша, найлюбезніша Мотронько!
Вперед смерті на себе сподівався, ніж такої в серцю Вашім відміни. Спомни тільки на свої слова, спомни на свою присягу, спомни на свої рученьки, котрі мені не раз давала: «що мене – хоч будеш за мною, хоч не будеш – до смерті любити обіцяла».

Спомни наостаток любезну нашу бесіду, коли ти бувала у мене у покою: «Нехай Бог неправдивого [неправдомовного] карає, а я – хоч любиш, хоч не любиш мене – до смерті тебе, відповідно до слова свого, любити і сердечне кохати не перестану, на злість моїм ворогам». Прошу і дуже, моє серденько, яким-небудь способом побачся зо мною: що маю з В. М. далі чинити. Бо вже більш не буду ворогам своїм терпіти, оконечну помсту вчиню, а яку, сама поба­чиш.
Щасливіші мої письма, що в рученьках твоїх бувають, ніж мої бідні очі, що тебе не оглядають.

12.
Моя сердечне кохана Мотронько!
Поклін мій віддаю В. М., моє серденько, а при поклоні посилаю В. М. гостинця – книжечку і обручик діаманто­вий, прошу теє завдячне прийняти, а мене в любові своїй невідмінно ховати, заки дасть Бог з ліпшим привітаю. За тим цілую уста коралевії, ручки біленькі і всі приваби тільця біленького, моя любенько кохана!

Вернувшись через несколько часов домой, беглянка попала в руки разъяренной матери. (Не исключено, что мать Мотри еще и ревновала свою дочь к бывшему своему возлюбленному – Мазепе.) Говорят, дело даже дошло до обещаний попотчевать непослушную дочь вожжами на конюшне, а затем отдать в монастырь. После этих собы­тий, достигнув наивысшего накала, страсти начали посте­пенно угасать. Любовь Федоровна не переставала упре­кать дочку, а Мазепа продолжал присылать возлюбленной подарки и нежные письма.

Тем временем Мотря, поняв, что Ивану Степановичу за государственными делами не до нее, в 1707 году согла­силась выйти замуж за овдовевшего полкового судью Чуйкевича. В романе «Мазепа» Борис Лепкий так описывает разговор Кочубеевны с судьей: «Молве не верь. Не могла я стать женой Мазепы, но и любовницей его не хотела быть. Уехала я от него. Я хотела, чтобы гетман целиком посвя­тил себя делу».

В 1707 году генеральный судья Василий Кочубей и полтавский полковник Иван Искра подали царю донос о сговоре Мазепы с польским и шведским королями. При­чины, побудившие их сделать это, были исключительно личного порядка. По слухам, Искра мучился ревностью, подозревая, что его жена изменяет ему с Мазепой. Кочу­бей же, ненавидя Москву, стремился ее руками уничто­жить своего личного врага, покусившегося на его 18-лет­нюю дочь. (Отец Мотри даже приобщил к доносам письма старого гетмана к дочери в качестве доказательства его аморальности.) В своем письме Петру I генеральный су­дья В. Кочубей также сообщал: «Гетман самовольно рас­поряжается войсковою казною, берет сколько хочет и да­рит кому хочет». Жена Кочубея, Любовь Федоровна, мечтавшая видеть своего Василия гетманом вместо Мазепы, тоже подталкивала мужа к написанию доносов.

Но Иван Степанович, узнав о заговоре против него, по­просил царя провести расследование для проверки этих обвинений. И Петр I приказал проверить доносы, но они не подтвердились, и доносчики поплатились за это головой.

Судьба гетмана тоже сложилась трагически. Поражение Карла XII и Мазепы под Полтавой 27 июня (8 июля) 1709 года можно объяснить несколькими причинами – это и ранение короля, и численный перевес России (почти 60 тыс. воинов против 30 тыс. шведов и казаков). А глав­ное – гетмана не поддержали большинство казачьих пол­ковников, для которых его союз з Карлом XII стал полной неожиданностью. И еще – непонимание украинским на­родом стратегии гетманской верхушки. Не последнюю роль сыграло в этом и духовенство, считавшее, что православ­ные россияне ближе украинцам, чем католики – поляки и шведы.

Отступив вместе с королем, Мазепа 12 августа 1709 года прибыл в Бендеры (ныне Молдова), где турецкий султан согласился дать беглецам убежище. Вечером 22 сентября (2 октября) того же года Иван Степанович Мазепа умер. Похоронили его под Бендерами, затем тело перевезли в один из монастырей на территории Румынии, и там следы могилы гетмана затерялись. По одной из версий Иван Сте­панович инсценировал свою кончину, чтобы руки Петра I не дотянулись до него.

После поражения шведов в Полтавской битве Кочубеевну и Чуйкевича, как и всех сторонников Мазепы, царь сослал в Сибирь. Дальнейшая судьба Мотри неизвестна. Встречается упоминание о том, что она, возвратившись в Украину, ушла в монастырь в селе Пушкаревка возле Пол­тавы, где и провела последние годы жизни.

Существуют еще три версии концовки этой истории: 1) девушка замуж не выходила, а из-за несчастной любви сразу ушла в монастырь, где вскоре умерла; 2) лишилась разума; 3) утопилась в батуринском пруду. На лугу возле Диканьки (по сохранившимся документам, это село было частью приданого Мотри) построили небольшую цер­ковь. Говорят, именно на этом месте была похоронена Кочубеевна.

В Диканьке на Полтавщине когда-то располагалось имение Василия Кочубея. Туда вела дорога, вдоль которой росли гигантские дубы. Возраст сохранившихся до наших дней четырех великанов составляет примерно 800 лет. По легенде, возле одного из огромных дубов, обхват которого составлял 10 метров (он не сохранился), и встречались пыл­кие влюбленные – Мазепа и Кочубеевна. На этом месте установлен памятный знак в виде арки.

25 июля 1708 года недалеко от села Борщаговка Винницкой области был казнен генеральный судья войска Запорожского Василий Кочубей. Официальная версия гласит, что он знал о готовящемся заговоре гетмана Ивана Мазепы против Петра I и донес на Мазепу царю. Но Петр поверил гетману, и Кочубея казнили за клевету.

На самом деле эта история была куда сложнее и интереснее, чем многие считают. В ней было место и политическим интригам, и романтике. О Мазепе и Кочубее сегодня и поговорим.

Генеральный писарь

Предком Василия Кочубея был ногайский татарин Кучук-бей, который в свое время уехал в Украину, крестился, и стал родоначальником казацкого рода. Сам Василий Леонтьевич рос ребенком усидчивым и склонным к наукам. Повзрослев, он решил сделать чиновничью карьеру и пошел по «канцелярской линии», так как хорошо знал делопроизводство того времени.

Усидчивость и трудолюбие сделали свое дело. В 1687 году Кочубей стал генеральным писарем Войска Запорожского. Поначалу взаимоотношения с Мазепой у него складывались хорошие и продуктивные. Гетманом Левобережной Украины тогда был Иван Самойлович, против которого к 1687 году созрел заговор среди казацкой старшины. Участвовал ли Мазепа в этом заговоре - вопрос открытый. О его активном участии данных нет, но он точно о нем знал и не препятствовал заговорщикам.

Донос князю Голицыну, которые стал для Самойловича билетом в ссылку, написал именно новый генеральный писарь Василий Кочубей. После того как место гетмана занял Мазепа, он одарил семью Кочубеев деревнями (в том числе, кстати, и знаменитой благодаря Николаю Гоголю Диканькой), а вскоре сделал его генеральным судьей.

Ссора с Мазепой

Первым яблоком раздора между Мазепой и Кочубеем стало восстание казацкого канцеляриста Петрика Иваненко. Петрик выступал против связей Войска Запорожского с Москвой и предлагал заключить союз с Крымским ханством. Его поддержало всего пять сотен казаков, но и крымскому хану идея понравилась.

Благодаря поддержке хана Петрик попытался свергнуть Мазепу, но был разбит, и скрылся где-то в Приднестровье. Все бы хорошо, но племянница Кочубея была замужем за мятежным канцеляристом. Доподлинно неизвестно, пытался ли Кочубей оказать Петрику протекцию, но многие историки сходятся на том, что именно этот эпизод зародил в душе судьи неприязнь к Мазепе.

Последняя любовь гетмана

Еще одна, куда более серьезная история, повлиявшая на отношения гетмана и Кочубея, произошла в 1704 году. За два года до этого 65-летнии Мазепа овдовел. Его биографы пишут, что интереса к женщинам он, несмотря на почтенный возраст, не потерял. И, судя по всему, биографы не врут.

Дело в том, что после смерти жены гетман закрутил роман с 16-летней Мотрей, дочерью Василия Кочубея. Некоторые исследователи биографии Мазепы считают, что расчетливая Мотря хотела охмурить престарелого гетмана. Другие полагают, что это как раз Мазепа положил глаз на юную красавицу. Впрочем, может, это и правда была настоящая любовь.

Но Кочубей отказал Мазепе, когда тот пришел просить руки его дочери. Основным аргументом было, то, что Мазепа был крестным отцом Мотри и считался ее родственником. А по церковным канонам такой брак запрещен. Вполне возможно, что Кочубей руководствовался не церковными канонами, а чистой прагматикой. Где это виданно, чтобы жених был на полвека старше невесты?

И тут всех удивила сама Мотря, которая в один прекрасный день сбежала из дома, и поселилась у Мазепы. Но там она долго не задержалась. Во-первых, сам Кочубей поднял скандал и призвал Мазепу вернуть дочь в семью. А во-вторых, все-таки жить с юной девицей без венчания было гетману совершенно не к лицу, и он отправил ее домой. Впрочем, чувства Мазепы к Мотре так быстро не угасли, и он начал писать ей письма. Поначалу девушка отвечала, а потом перестала. Дальнейшая ее судьба неизвестна. Говорят, она вышла замуж за другого престарелого казацкого офицера.

Противостояние

В любом случае, конфликт между Кочубеем и Мазепой разгорелся, и его было уже не остановить. Внешне они сохраняли деловые отношения, но втайне друг друга не любили.

Нет никаких данных о том, что Кочубей начал писать доносы на Мазепу из желания отомстить. Вполне возможно, что он действительно был лоялен Москве и противился плану отделения Украины. Впрочем, переманить на свою сторону человека, у которого ты увел из дома дочь, шансов нет ни малейших.

В 1706 году Кочубей узнал о планах Мазепы бунтовать против Петра I. И уже спустя год передал первый донос в Москву через монаха Никанора. Петр доносу не поверил, но активных действий пока не решил не предпринимать, посмотреть, что будет дальше.

В 1708 году Кочубей состряпал очередной донос, которому в Москве опять не поверили, еще и сообщили об этом самому Мазепе. Вскоре Кочубея и его соратника полковника Искру арестовали. Допрашивали их царские чиновники. Под пытками Кочубей признал, что оговорил Мазепу. Вскоре обоих казнили.

Восстание Ивана Мазепы не было успешным. И Москва оказалась слишком сильна, и единства среди Войска Запорожского не было. Многие казаки были напуганы амбициями Мазепы и не доверяли ему. А другие, как, например, Кость Гордиенко, желали видеть Украину независимой не только от России, но и от самого чересчур богатого и влиятельного гетмана Мазепы. Но это уже совсем другая история.