София, премудрость божия. София-премудрость божия

София — Премудрость Божия — икона, известная издревле на Руси, сводится к двум типам: Киевскому и Новгородскому. На обоих из них центральной личностью является Господь Исус Христос, как олицетворение Божественной Премудрости, о Котором в Книге Притчей Соломоновых сказано: «Премудрость построила Себе Дом, вытесала семь столбов его » (Притч. 9, 1). В этих словах премудрого Соломона содержится указание на Исуса Христа, Сына Божия, Которого св. ап. Павел именует «Божиею Премудростью » (1 Кор. 1, 30), а под словом Дом подразумевается Пресвятая Дева Мария, от Которой воплотился Сын Божий. Икона является свидетельством об исполнении этого пророчества.

Киевская икона изображает Богоматерь, окруженную архангелами. Над главой Ея — Бог Отец, а в руках — младенец Христос. Богоматерь находится под сенью, поддерживаемою семью столпами. Новгородская икона изображает Богоматерь в молитвенном стоянии перед Спасителем. Бог Отец царит над сенью, которая также на семи столпах. Молясь канон Софии — Премудрости Божией, христианин получает благодатные дары Божии для вечного спасения души и исцеления от телесных болезней.

——————————————————————

→
Порядок чтения по уставу
——————————————————————

Тропарь, глас 4-й

В елия и неизреченная премудрости Божия сила, Софии преименитая, пречестныи храме, огнезрачныи Престоле Христа Бога нашего, в Тя бо вселися неизреченно Слово Божие, и плоть бысть, невидимыи явися, и неприкосновенныи из Тебе изыде и с человеки поживе, врага уловляя, и человеки от клятвы древния свобождая. Молимтися Владычице, отягченных нас во гресех лютых, помиловати и спасти души наши, и яко чадолюбивая и милосердая Царице, призри на люди Твоя, и умилосердися заступи от напастей и скорбей лютых, и грады наша невредимы сохрани, идеже ныне имя Твое пресвятое боголепно славящих. (Дважды).

Слава, и ныне. (Повторяем тропарь).

КАНОН, глас 4-й

Песнь 1. Ирмос

Н еизреченным велением пеша пловца приял еси, и непроходимое море изсушил еси, израильтельския люди обращенныя от Египта, исходную песнь пою Тебе Господи.

Запев: П ремудрость Божия София преименитая, спаси ны грешныя рабы Своя (поклон).

А з премудрость Божия вселих рече приточник, от лица Господня мой совет и утвержение, еже есть Единородныи Сын Слово Божие. Аз рече любящия Мя люблю, и взыскающии Мене обрящут благодать.

Запев. Б ог премудростию Своею землю основа, уготоваже небеса мудростию, положи облак во одеяние, и составив свет утрении, вратницы же адовы видевше тоя убояшася.

Слава. В сем сердцем взыщем премудрость Божию, от пречистыя Девы в плоть пришедшую, да не поткнутся ноги наша, и не убоимся страха нашедшаго на ны, и устремления нечестивых.

И ныне. Д остойно Тя яко одушевлену небо прияша, небесная пречистая божественая селения, и предста светло украшена, яко Невеста Всенепорочная Цареви и Богу, и всей твари Владычице.

Катавасия: С охрани от бед рабы Своя, премудрость Божия София преименитая, яко усердно к Тебе прибегаем, к милостивому Избавителю и всех Владыце Господу Исусу (поклон) . Г осподи помилуй (трижды с поклонами) .

Песнь 3. Ирмос

У твержай гром и зиждай дух, утверди мене Господи, да пою Тя целомудрено творя волю Твою, яко несть свят яко же Бог наш.

Запев. Г осподь будет на всех путех наших, и утвердит ноги наша, да не поткнемся, аще стяжем премудрость Его, и обымет нас и даст главам нашим венец благословенныи.

Запев. Д ар благ дает нам София премудрость Божия, и путем правым тещи наставляет нас, аще течем путем тем, не запнемся. И сохраняем себе в живот вечныи.

Слава. Е гда же уныем да взыщем премудрость Божию Софию именуемую, и даст нам велию радость, и сохранит нас от всякия неприязни и покажет нам путь животныи.

И ныне. Л ик богословец свыше же ангел множество, идяху к Сиону всесильным мановением достодолжно Владычице, Твоему погребению служаще, и вкупе ликующе и надгробную песнь поюще, радуися Невесто присно Девая. Катавасия.

Слава, и ныне. Ипакой, глас 8-й. Б лажим Тя вси роди Богородице Дево, в Тя бо невместимыи Христос Бог наш вместитися изволи. Блажени есмы, помощницу Тя имуще. День бо и нощь молишися о нас, и державы царствия Твоими молитвами утвержаются. Тем благодаряще вопием Ти, радуися Обрадованная Господь с Тобою.

Песнь 4. Ирмос

У слышах Твое Христе смотрение преславное, яко безсмертен сыи Бог, уподобися смертным человеком. И пребысть еже бе и того ради славлю Твою силу.

Запев. Ж ены некия премудрость Божию взыскаша, и вослед тоя идоша, блудницы же целомудреннии быша, и тму во свет претвориша и мучителей посрамиша, и живот вечныи наследоваша.

Запев. З ело любима есть премудрость Божия, еже есть смотрения таинство всем человеком, ей же ничто же точно есть под небесем, да сохраняем ту, яко зеницу ока, и покоит нас в День Судныи.

Слава. И же неизреченною мудростию словом составивыи всяческая Бог, еже по смотрению Софию именова, да проповемы ту на краях высоких, и тоя ради обрящем благодать и милость в День Судныи.

И ныне. В преставлении Твоем Мати Божия, пространнейшее тело Твое богоприятное, ангельская воинства священными крилы с трепетом и радостию покрываху, сице вопияху, радуися Невесто неневестная. Катавасия.

Песнь 5. Ирмос

Ж алость приимет люди ненаказанныя законопреступницы июдеи, и огнь пояст супостаты Твоя Христе, яко Тя воскресша лестьца нарекоша.

Запев. К онца вселенныя и вси яже на ней и небо небесем премудрость основа, яко всех нас созда. Тою царие царствуют и сильнии держат землю, и мудрии пишут правду.

Запев. Л юдие земли почтите премудрость Божию Софию именуемую, во веки царствуете и живи будете. Сия бо нам исправляет путь спасения, не чтящии же тоя во дне ада обретаются.

Слава. М ерило лестно, мерзость пред Господем премудрости рачитель глаголет. Мерило же праведно приятно Ему есть, уста же благочестивых поучайтеся премудрости.

И ныне. С осуд подобаше избранныи пением Ти удивляем Девице. Исходен весь освящен Богови, всем богоприятен и сей воистину являем Богородице всепетая. Катавасия.

Песнь 6. Ирмос

В пучине житейстей деянии моими, снидох во глубину. Но яко от кита Иона вопию Ти, из глубины зол моих возведи мя молюся Сыне Божии Слове.

Запев. Н ачаток премудрости стяжати веру несуменну, да тою наследим благая, не дадим сна очима, и взыщем премудрость Божию, не уклонимся ни на десно ни на шуее, да спасемся аки от тенета серна.

Запев. О чи наши да зрят премудрость Божия Матери, в ню же неизреченно Бог Слово вселися, и от тоя плоть заимовав не домысленно родися. Днесь апостольскии лик на преставление Тоя по воздуху стекается, исходную песнь поюще, благословен из Тебе рождеися Бог наш.

Слава. П очтем людие премудрость Божию, Софию именованную, да обымет нас. Пленицу грехов наших разрушит, и даст главам нашим венец, и того яко любодельная пчела попечемся, и славими всеми будем.

И ныне. Ж изни бывши храм, жизнь присносущную улучила еси, смертию бо к животу преминула еси яже жизнь рождьши составную. Вопием Ти из глубины зол возведи ны, молимтися Владычице всепетая. Катавасия.

Слава, и ныне. Кондак, глас 4-й. П ритецем людие и видим чюдотворную икону Пресвятыя Богоматере. Ея же именуем появлению Софию премудрость Божию, зане храм бысть одушевлен, Единороднаго Сына и Слова Божия. Сия убо светолучно сияет в пречестнем храме Своем, и сердца наша веселит приходящих с верою, и взирающих со страхом и благоговением на пречистую сию икону. Помышляюще в сердцах наших, яко воистину премудрости Божия есть селение, и таинства Его смотрение. Огнезрачная Ея зрим видение, и поклоняемся (поклон) яко истинному и пренепорочному девьству Ея в рожестве и по рожестве. Паки от Нея же изыде огнь божественыи, попаляя тленныя страсти, и просвещая душа наша и чисты сотворяя. Им же и во веки сотвори Отец, той же и мудрость слово и сила наречется, сияние славы и образ Отча ипостаси, молим убо и припадаем, облобызающе пречестную сию икону премудрости Божия Матере, и велегласно возопием: о, милосердая Владычице, спаси рабы Своя от насилия дияволя, от нахождения иноплеменнича, яко Ты еси всех благих подательница, притекающим к Тебе с верою, и просяще великия милости.

Икос. У тверди ум мой благ и помышление, Боже Отче Вседержителю. Ибо Заступницу мирови непорочную Невесту Деву воспети дерзаю. Ея же девьственую душу церковь Свою божественую нарекл еси, и воплощения ради Слова Твоего Софию премудрость Божию именовал еси, и в Тоя имя царю Устиниану церковь создати повелел еси. И преблаженному Кирилу философу по явлению Девицу избранную именем Софию, сиречь, премудрость Божию, даровал еси. Зрак лица Ея огневиден вообразил еси, от Нея же изыде огнь Божества Твоего, сиречь Единосущныи Сын Твой, попаляя страсти наша телесныя. Крыле же Той яко безплотным небесным силам даровал, венец же царскии на главу Ея возложил еси. В десницу Ея скипетр вдал еси, в шуицы же Ея недоведомая сокровенная тайна, Ея же бо непостижимо ведати и ангелом. Трости же во ушесех Ея, житие ангельско, покоище Святаго Духа Твоего являюще. Препоясание чресла Ея, старейшинство святительства. Нозе же имать на камени, яко же на нем утверди Церковь Свою. Образ же Христа Твоего главою Тоя преклонение небесем, и смотрения плотьскаго таиньства являеши, яко есть Сын прежде век Твоего Отча сияния. Той же и под леты от пренепорочныя Девы без семене родися, по всему Тоя подобию приобщися. Сего ради вопием вси, яко есть воистину премудрость Божия приятелище, и сень небесная, и всех благих Подателнице, и Покровителница притекающим к Ней с верою, и просящим велия милости.

Песнь 7. Ирмос

Ю ноши три в Вавилоне, веление мучителево на буйство преложиша, и посреде огня ввержени прохлаждаеми пояху, благословен еси Господи Боже отец наших.

Запев. Р ука избранных удержит премудрость Божию, лучше бо есть сребра и злата на версех стен проповедуется, и во вратех силных приседит, и дерзающи глаголет: радуйтеся со мною взыскающии Мене.

Запев. С лаву премудростию Божиею наследят, та бо есть долгота жития и лета жизни дарует, и мир прилагает, и вся благая исправляет, и путь жизни сохраняет нам.

Слава. Т воряи правду, наследит премудрость Божию Софию именованную, яко блага, сосца ея паче вина, и воня мира ея паче всех аромат. Взыщем ту, во след ея потечем, да суд и правду дарует нам.

И ныне. В сесвященное преставление божественныя Ти и нетленныя Матере, премирная вышних сил совокуплены веселитеся с сущими на земли Тебе поющим, благословен еси Господи Боже отец наших. Катавасия.

Песнь 8. Ирмос

В сяческая Владыко, премудростию составив, землю же паки утверди, яко же веси дно, хождение постави на водах безмерных, тем же вси вопием воспевающе, благословите дела Господня непрестанно Господа.

Запев. С офия премудрость Божия именуемая, Самем Господем нареченная, царю Устиниану в создании чюднаго храма, ангелом откровенная, тем же вопием Ти воспевающе, благословите вся дела Господня непрестанно Господа.

Запев. И зраилю повеле Господь в Силоаме скинию поткнути, и ту честно хранити, кольми паче честнейша одушевленная скиния не Веселеилом сотворенная, но Самем Богом учиненная, София нареченная. В ню же Сам Бог Слово вселися, благословите вся дела Господня непрестанно Господа.

Слава. М ысленыи виноград, храм Софии премудрости Божии, сиречь чрево пречистыя Богоматере, от Него же изыде огнь божественыи, пожигая наши душетленныя страсти. Благословите вся дела Господня непрестанно Господа.

И ныне. О , выше ума чюдес присно Девыя же и Богоматере, во гроб бо всельшися показа Рай, ему же предстояще, днесь радующеся поем и сице глаголем, благословите вся дела Господня непрестанно Господа. Катавасия.

Песнь 9. Ирмос

Т айна Божия пречистая в Тебе бывает, явьствена тайна Дево пречистая, ибо Бог из Тебе воплотися за милосердие, тем же Тя яко Богородицу величаем.

Запев с поклоном. Е гда недоумевашеся царь в кое имя созиждет церковь Божию, тогда явися ангел отроку стрегущему орудия во образе каженика, глагола: кленутися во имя Софии премудрости Божии, в Ея же имя и церковь сия созиждется.

Запев. О н же видев явление радостен быв зело, и на совершение избранныя церкви Божия тщательно касается, и тоя ради вины венец премудрости облагается, и во благочестии первыи царь нарицается.

Слава. Н ашего ради спасения единородныи Сын и Слово Божие храм Себе созда, в пресвятем чреве Девы Марии, и Тоя Софию именова премудрость Божию, еже есть девьственных душа. Тем же Тя яко Богородицу величаем.

И ныне. П риими от нас песнь исходную Мати Живаго Бога, и светоносною Ти и божественою благодатию осени, цареви победительная и христолюбивым людем мир, и грехов оставление, и душам подающи спасение. Тем же Тя Богородицу величаем. Катавасия.

Задостойник: В ладычице приими молитву раб Своих, и избави нас от всякия нужды и печали. Ты еси Богородице, оружие наше и стена. Ты еси заступнице, и к Тебе прибегаем, Тя и ныне на молитву призываем, да избавиши ны от враг наших. Возвеличим Тя вси пренепорочную Матерь Христа Бога нашего, Юже осени Дух Пресвятый (поклон земной) . Т рисвятое, и по «Отче наш». Молитва Исусова: Г осподи Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй нас. А минь. Читаем тропарь (написан в начале канона). Слава, и ныне — кондак (написан по 6-й песни канона). Г осподи помилуй (40 раз). Слава, и ныне.

Молитва Софии Премудрости Божией

Н епостижимая и всепетая премудрость Божия София преименитая, девьственных душа. Сиречь, единородныи Сын и Слово Божие, приими молебное сие пение от недостойных и скверных уст наших. Аще и писана суть, не красна песнь во устнах грешничих, обаче же разбойник единем словом спасеся. Мытарь воздыханием оправдася, и ханааннена дщерь матерним прошением исцелися. Понеже Ты Господи Благ и Человеколюбив, грядущаго в мир просвещаеши, и грехи грешником отпущаеши, и разумом не разумных наполняеши, и буяго умудряеши, и жаждущия души благих словес учением Своим яко самаряныню водою животною напояеши. Блудника целомудрена устрояеши. Разбойнику Рай отверзаеши. Зане Ты еси всех благих податель и вразумитель, и животу хранитель, Христе Боже наш. И Тебе славу и хвалу, честь и благодарение, и славословие возсылаем, и поклонение творим, со безначальным Твоим Отцем, и с Пресвятым и Благим и Животворящим Духом, и с Пресвятою и Пренепорочною Материею Твоею Владычицею Богородицею, и присно Девою Мариею. Ныне и присно и во веки веком, аминь.

Ч естнейшую Херувим… Слава, и ныне. Г осподи помилуй (дважды) , Господи благослови (с поклонами) .

Отпуст: Г осподи Исусе Христе, Сыне Божии, молитв ради пречистыя Твоея Матере, и святыя Премудрости Божия Софии преименитыя, и всех ради святых, помилуй и спаси нас, яко Благ и Человеколюбец. А минь. Г осподи помилуй (трижды) . Исходные поклоны.

I. Первый храм во имя Премудрости Божией был воздвигнут в Константинополе самим Константином. Но освящен он был только при Констанции, в 360 г. Не видно, кто дал имя храму. Сократ, наш древнейший свидетель, выражается неясно: “теперь называемая София” (II, 43). Во всяком случае во времена Сократа этот храм назывался Софией. И нетрудно сказать, как понимали это имя христиане того времени. Это было имя Христа, Сына Божия, под этим именем предвозвещенного в Ветхом Завете (прежде всего в книге Притч); это библейское имя повторяет и апостол Павел (1 Кор I:24). В IV в. много говорили и спорили о Божественной Премудрости, в особенности в связи с знаменитым стихом Притч 8:22 “созда мя в начало путей своих…” Это была основная экзегетическая тема в спорах православных и ариан; и обе спорящие стороны были согласны, что Божественная Премудрость, о которой говорится в библейской книге, есть Сын Божий. Такова была богословская традиция. Еще Ориген резко подчеркивал, что только имя Премудрости есть первичное и собственное имя Сына (см. Comm. in Iohann. I. 22). В известном символе Григория Чудотворца Христос называется Словом и Премудростью и Силой… Вряд ли можно сомневаться, что воздвигнутый в IV в. храм Премудрости был посвящен Христу, Boплощенному Слову. И напрасно догадываться, не посвящали ли тогда храмов отвлеченным идеям… У Юстиниана не было поводов изменять посвящение, когда вместо сгоревшего старого храма он воздвиг новый. В его время, во время напряженных христологических споров, опять-таки всего уместнее было посвятить “великую церковь” именно Христу, Премудрости и Слову. Во всяком случае, впоследствии в Византии всегда и неизменно считали Константинопольскую Софию храмом Слова. В этом отношении особенно характерно известное сказание о построении Юстинианова храма. Оно выражает как раз ходячее, общепринятое понимание. Здесь рассказывается о явлении Ангела, “стража храма”, который клялся именем Софии, - “и потому получил храм именование: Святая София, что значит: Слово Божие” (ed. Preger, p. 74)… Не следует спрашивать, в какой день совершался “престольный праздник” в Юстиниановой Софии. И много позже Юстиниана еще не существовало престольных или храмовых праздников в современном смысле. Самое посвящение храмов не было еще строго разграничено, в особенности посвящение Господских и Богородичных храмов. Они посвящались Христу или Богоматери, но при этом еще не выделялся какой-нибудь один определенный праздничный день из общего годичного круга, разве для того оказывались поводы в каких-нибудь исторических воспоминаниях или в текущих событиях, например, в знамениях или чудесах. Вообще же годичный праздник каждого храма совершался в день “отверзения врат”, в годовщину освящения или “обновления” храма - такой порядок сохранялся еще во времена Симеона Солунского. В Константинопольской Софии праздник обновления совершался в канун Рождественского сочельника, 23 декабря, - так как храм был освящен впервые 25 декабря (537 г.) и обновлен после восстановления купола 24 декабря (563 г.). Рождественские дни для этих празднеств были выбраны вряд ли случайно. В службе на день обновления по Типику Великой Церкви Х в., изданному А. Дмитриевским, мы не находим никаких особенностей, которые указывали бы именно на Софийский храм, на определенное его посвящение. Служба совершается скорее о покровении царствующего града вообще. С течением времени в Византии как бы забывают об особенном посвящении Великого Храма, который стал национальным святилищем и святыней. Он стал для византийцев Храмом вообще, Храмом по преимуществу, средоточием всех молитвенных памятей и воспоминаний. И вместе с тем стал символом царства, символом царственного достоинства и власти, - “мать нашего царства”, говорил о Софии уже Юстиниан… По примеру царствующего града Софийские храмы воздвигались во многих местах. И замечательно, почти всегда Софийскими оказываются великие, соборные или митрополичьи церкви. Исключение представляет только Софийская церковь в Иерусалиме. Достаточно припомнить: София в Солуни, в Никее, в Сердике (или в Софии), в Охриде, в Трапезунте, в Мистре, в Арте, в Сливене, в Визе… Может быть, и в Корсуни, или Херсонесе. Особо нужно отметить Софийский храм в Беневенте, конца VIII в. В Никосии на Кипре Софийский собор был построен уже при Лузиньянах, в конце ХII в. Наконец, нужно назвать Софийские храмы в древней Руси: в Киеве, в Новгороде, в Полоцке… В известном смысле имя “Софии” становится как бы нарицательным для обозначения “великих” или главных церквей. Нужно думать, что часто Софийские храмы воздвигались скорее по национальным или политическим, нежели по собственно религиозным мотивам, - в свидетельство национальной или церковной независимости. При этом не изменялось богословское понимание имени: вплоть до ХV в. под именем Премудрости разумели в Византии Христа, Слово Божие (ср., например, Патр. Филофей. Три речи к епископу Игнатию с объяснением изречения Притчей: Премудрость созда себе дом… Изд. епископа Арсения. Новгород, 1898). С таким же пониманием мы встречаемся и у западных авторов, часто оставляющих без перевода греческое имя: Sophia.

II. В русских Софийских храмах издавна престольный праздник совершается в Богородичные дни: в Киеве в день Рождества Богородицы, в Новгороде в день Успения. Спрашивается, как и когда установился такой обычай. Трудно допустить, что в домонгольском Киеве или в Новгороде сознательно отступили от византийского примера. Напротив, здесь стремились к сохранению и воспроизведению богослужебных порядков Великой Церкви. И на Руси хорошо знали, что Константинопольская София есть храм Слова, - “иже есть Премудрость Присносущное Слово”, замечает Антоний Новгородский, бывший в Константинополе в начале XIII в. По древним русским месяцесловам мы знаем, что долгое время в Софийских храмах по византийскому правилу праздновалась годовщина освящения: в Новгороде 5 августа, в Киеве 4 ноября (см. месяцеслов при Мстиславовом Евангелии). В древнейших русских памятниках мы не раз встречаемся с традиционным объяснением: Премудрость есть Христос… По счастливой случайности мы можем точно определить, когда установилось в Новгороде торжественное празднование Успеньева дня. Еще Г. Д. Филимонов издал по рукописи XVI в. два любопытных сказания: “Сказание известно, что есть Софей Премудрость Божия” и непосредственно связанное с ним другое сказание; “которыя ради вины причтен бысть праздник Успения святыя Богородицы в двунадесят Владычних праздников” (Вестник общества древнерусского искусства при Московском Публичном Музее. Т. 1. 1874-1876 гг.). В рукописях нет имени автора. Есть предположение, что эти сказания составлены известным Зиновием Отенским, Во всяком случае, они составлены в первой половине XVI в. И автор пишет с большим подъемом и силой. Особенно интересно второе сказание. На тематический вопрос автор отвечает кратко: “се последнее Христа видеша апостоли, не разрещшеся от телес своих”. Иначе сказать, праздник Успения есть праздник Богоявления и потому “Владычний” праздник, - автор опирается на известное сказание о явлении Христа при Успении. И затем он продолжает: “Генадий же архиепископ премысли один от двоюнадесят праздников праздновати, повеле Успение Богородицы. Прежде же сего вси дванадесят владычних праздников по древнему преданию в храм святыя Софии многочисленным схождением совершашеся светле, и сия yбо слышах в Новеграде от мужей состаревшихся, якоже и в Киеве от начала и до ныне по уставам древле преданным, совершают. Сия довольно есть имеющим ум много указание о сем. Престаните, братие, уже глаголати, - яко неведаем есть толк Софеи Премудрости Божией”. Пред нами свидетельство исключительной важности. Мы узнаем, что до Геннадия (ставшего Новгородским архиепископом из Чудовских архимандритов в 1484 г.) в Новгородской Софии “по древнему обычаю” совершалось только общее празднование двенадцати владычних праздников; иными словами, не было особого престольного дня. И только Геннадий установил особое празднование Успеньева дня. Этот новый порядок породил недоумение и толки: “что есть Софей Премудрость Божия, и в чие имя сия церковь поставлена, и в которых похвалу освятися”… Возникла мысль, не освящена ли София “во имя Пречистыя Богородицы”… Иные отказывались от объяснения: “яка несть зде имени сему в Руси ведомо, ниже мудрости сие мощно толку ведати”… Автор решительно отвечает: “вси богослови умыслиша постаси Сына: Софей, рекше премудрость, Логос, сиречь слово, Силу Божию и сим подобное… Божии же Матери имян никакоже приложиша”… И затем напоминает известное сказание о построении Юстинианова храма… Мы не узнаем, по каким мотивам Геннадий установил Успенский праздник. Вероятнее всего видеть здесь отражение новых греческих порядков, в связи с общим переходом на Иерусалимский устав. В Евергатидском Типике (ХII в.) праздник Успения резко выделен: ™ortѕ g¦r ™ortwn ka€ pan»gurij twn panhgЪriwn њstai… Геннадий вообще заботился об упорядочении богослужения, собирал отовсюду литургический материал… Можно допустить и прямое подражание Москве с ее соборной церковью Успения, - Геннадий был Московским ставленником… Однако все это еще не объясняет тех выводов, которые делали в Новгороде. Ибо празднование Успения в Византии вовсе не было связано с именем Софии. Эту связь устанавливают только в Новгороде. И устанавливают очень прочно. В ХVI в. строятся новые Софийские храмы на севере: в Вологде (заложен в 1568 г.) и в Тобольске (заложен в 1587 г.). Оба храма оказываются Успенскими. Здесь, конечно, сказывается прямое влияние Новгородского примера. Вологда всегда была связана с Новгородом, а в Тобольске первые владыки были из новгородцев. Позже и, очевидно, по Тобольскому примеру, во имя Св. Софии, Премудрости Божией, была устроена первая русская церковь для русских полоненников в Пекине, освященная в 1695 г.; впрочем, ее называли обычно Никольской, по чтимому в ней образу Св. Николая. И вскоре ее заменяют Успенским храмом (в 1732 г.)… В Киеве совершенно независимо устанавливается обычай праздновать день Рождества Богородицы. Когда, сказать точно не можем. Но вряд ли не только со времен Петра Могилы, когда Киевская София была восстановлена после долгого запустения. Во всяком случае, именно при Могиле праздник Рождества Богородицы был установлен как престольный праздник в Десятинной Церкви.

III. В византийской иконографии можно различить два независимых друг от друга сюжета. Во-первых, - Христос, Премудрость и Слово, под видом “Ангела великого совета” (“по Исаиину пророчеству”, Ис 9:6). И во-вторых, олицетворение Премудрости, Божественной или человеческой, по типу античных олицетворений, в женском образе… К первой теме относится прежде всего известная фреска в александрийских катакомбах в Кармузе (прибл. V-VII вв.). Здесь был изображен в натуральный рост крылатый ангел с нимбом. Надпись: SOFIA IS CS. Это есть изображение Христа в ветхозаветном подобии. Ветхозаветным праведникам и патриархам Бог являлся часто в образе ангела (например Аврааму, у дуба Мамврийского). И по древнехристианскому толкованию, являлся именно Бог-Слово, Сын Божий. Поэтому древние писатели и отцы Церкви обычно называют Христа между прочим и Ангелом или Архангелом, и даже Архистратигом, как вестника воли Божией. Уже автор книги “Пастырь” созерцает Сына Божия как “славного Ангела” (конец II в.); любопытно, что он почти что отождествляет Сына Божия с Архангелом Михаилом. Имя Ангела ко Христу прилагают и отцы IV в.; и даже позже автор Ареопагитик, на которого так часто ссылаются поздние византийские иконописцы, подчеркивает, что Христос, как Бог откровения именуется Ангелом великого совета (de coеl. hier., cap. IV). Таким образом, изображение Сына Божия в ангельском облике вполне объясняется из древнехристианских представлений. Однако в иконографии эта тема не могла получить широкого развития. Ветхозаветные и символические образы не соответствовали основной тенденции византийской иконописи, как она развивалась со времен иконоборческой смуты. Слагается и утверждается исторический (или, лучше сказать, историко-иератический) тип Христа. В византийской иконографии преобладает преображенный евангельский реализм. В этом отношении очень характерно известное правило Трулльского собора, предлагавшее изображать Христа “в Его человеческом облике” - “в напоминании о Его жизни во плоти”. И “евангельскую истину” собор противопоставлял уже упраздненным ветхозаветным “символам” и “типам” (Трулл. 82). Это правило очень понятно после пережитой христологической борьбы, когда приходилось защищать и объяснять полноту и единосущие человеческой природы во Христе. Вместе с тем изображение Христа в ангельском образе могло возбуждать двусмысленные догадки: не был ли Христос ангелом (не только по служению, но и по природе). Подобные мысли были у некоторых гностиков; впоследствии Зигавин обличает богомилов, что они отождествляют Сына Божия с Арх. Михаилом, именно как Ангела великого совета (Panopl., tit. XXVII, cap. 8). Конечно, у богомилов это был архаический мотив. Во всяком случае, вполне понятно, почему в ранних византийских памятниках изображения Ангела великого совета очень редки. Такие изображения существовали, но они вызывали соблазн, их считали противными преданию Церкви (ср. Преп. Феодор Студит. Письма, I, 15). Поэтому вряд ли можно видеть Ангела великого совета в известной фреске Константинопольской Софии. Скорее всего, здесь был изображен тот Архангел, “страж храма”, о явлении которого рассказывается в известном сказании. Ниоткуда не видно, что “стражем храма” назывался у византийцев тот, кому храм был посвящаем; во всяком случае, это вряд ли возможно по отношению к Господским храмам… В миниатюрах мы встречаем иногда изображение Премудрости в ангельском образе, но тоже не часто (см. любопытную миниатюру в Лествице, рукоп. Синайского мон., № 418, XII в.; из более поздних памятников ср. Лицевую славянскую Псалтирь 1397 г., в собрании Общества Любителей древней Письменности; еще на эмалевом окладе Сиенского Евангелиария; ср. интересную миниатюру Барбериновой Псалтири, № 202, ХII в.: basile…a twn cristianwn)… Образ Ангела великого совета оживает в иконографии только в поздне-византийскую эпоху, во времена Палеологов, когда вообще в иконописи усиливается символическая струя. К этому времени относится интересная фреска в церкви Св. Стефана в Солетто; Ангел в белоснежных одеждах, с крещатым нимбом; в руке чаша, - вероятно, евхаристическая (может быть, в связи с Притч 9:2, обычно относимом к Евхаристии; ср. канон Косьмы Маюмского в Великий Четверток). Надпись: HAG SOFIA O LOGOS. Это изображение входит в сложную комбинацию, в которой явно сказываются западные влияния: изображение так называемого “Апостольского символа”, непринятого на Востоке, на свитках апостолов… Роспись поздняя, конца ХIV в. … Эта фреска есть, по-видимому, единственный бесспорный случай изображения Премудрости-Ангела в это время. Правда, изображения Ангела великого совета вообще становятся частыми и обычными, - см., например, в Афонских росписях. И впоследствии Дионисий Фурнаграфиот указывает писать их в апсиде бокового придела или в боковом куполе. Однако не следует в каждом изображении Ангела великого совета видеть образ Премудрости. Вряд ли правильно думать, что Христос под видом Ангела изображается именно как Премудрость. Имя Премудрости называется и пишется скорее просто как одно из имен Второй Ипостаси, и потому всегда вместе с именем Слова… От этой библейской темы нужно отличать другую, античную тему, - олицетворение мудрости. Прежде всего, нужно отметить изображение росписи терм в Газе, VI в., известное нам только по современному описанию Иоанна Газскаго. Атлант несет пламенеющий шар, восходящее солнце. Его поддерживают две девы: Sofia и Arete. София в сребристом одеянии, как богиня луны… Со сходным изображением мудрости мы встречаемся впоследствии в миниатюрах к Псалтири: Давид среди двух дев, Sofia и Profhteia (см. в Парижской Псалтири, Х в., N 139, и в других; изображение восходит, по-видимому, к более раннему образцу)… К античному мотиву впоследствии присоединяется библейский. В этом отношении очень любопытно видение Константина Философа. Он видел во сне много дев и среди них приметил и избрал одну, “прекраснейшую всех, с лицем светящимся, украшенную многими золотыми монистами, и жемчугом, и украшениями”… “Имя ей было: София”, то есть мудрость… Ср. Прем 8:2 “я полюбил ее и взыскал от юности моей, и пожелал взять ее в невесту себе, и стал любителем красоты ее”… К подобному, но несколько отличному типу олицетворений относится спорная женская фигура в изображениях евангелистов. Впервые такое изображение мы встречаем в Россанском пурпурном списке Евангелия, при евангелисте Марке: женская фигура с нимбом стоит перед евангелистом и указывает на его свиток. Всего вернее видеть в ней олицетворение вдохновения или мудpoсти, по аналогии с подобными изображениями в рукописях античных авторов. Ср., например, известную миниатюру в венской рукописи Диоскорида, где предстоящая автору женская фигура надписана: ›uresij - любопытно, что позднейший средневековый реставратор сделал на поле пояснительную отметку: sofia… Христианские миниатюристы понимали “вдохновение” как дар “духа премудрости и разума” (Ис 11:2). В позднейших славянских (сербских) Евангелиях ХIV-ХV вв. женская фигура изображается уже при всех евангелистах. В Афонохиландарском Евангелии № 572 есть и надпись: Премудрость… В то же время подобные изображения встречаем и в росписи (Раваницкая церковь в Сербии, 1381 г.; Успенская на Волотовом поле в Новгороде)… Наконец, нужно отметить знаменитую мозаику в росписи собора в Монреале. Здесь Премудрость изображена, как оранта, в царской столе и в венце поверх покрывала, с распростертыми руками. Надпись: Sapientia Dei… Это изображение входит в цикл дней творения; очевидно в связи с Притч 8:30 “тогда я была при Нем художницею” (ср. Прем 7:21 “Премудрость, художница всего…”)… Аналогичные изображения мы встречаем и в западных памятниках. Особо нужно отметить изображение мудрости и семи искусств (например в известной лионской рукописи Пруденция: Sancta Sophia и septem artes)… Вряд ли можно разгадать за этими олицетворениями определенную религиозную идею.

IV. Известная Новгородская икона Св. Софии есть своеобразный Деисис: Огнезрачный Ангел на престоле с предстоящими, Богоматерью и Предтечей. Над главою Ангела в медальоне погрудное изображение Спасителя. Вверху этимасия. Ангел облечен в царские одежды, на главе венец, в руках жезл и свиток. Престол укреплен на семи столпах… В огнезрачном Ангеле нужно видеть Ангела великого совета, Сына Божия, - здесь оживает древний иконографический сюжет. Но он осложняется новыми, апокалиптическими чертами. Тайнозритель видел Сына Божия, “облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом” (Откр 1:1З); “очи Его, как пламень огненный, и на голове Его много диадим” (19:12); “и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей”(1:16). Ср. также видение Даниила (гл. 10)… Такому толкованию не мешает наличие второго изображения Христа. Подобная диттография нередка в символических композициях. В данном случае удвоение образа могло означать двойство природ во Христе (так объясняли его впоследствии братья Лихуды). Иногда предстоящие изображаются тоже с крылами: Предтеча, очевидно, в связи с пророчеством Малахии (см. 3:1), отнесенным в Евангелиях к Крестителю: “Се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим “ (Мф 11:10; Мк 1:2; Лк 7:27); Богоматерь как апокалиптическая Жена, по Откр 12:14 “и даны были жене два крыла большого орла”… Вообще нужно заметить, что Деисис есть эсхатологическая композиция, - “художественная синекдоха Страшного Суда”, по удачному замечанию А. И. Кирпичникова… Трудно точно сказать, когда сложилась Новгородская композиция. Во всяком случае, в греческих памятниках она неизвестна. На Московском соборе 1554 г. против диака Висковатого приводили свидетельство неких святогорских старцев об иконе Софии в Пантелеимоновском монастыре на Афоне; но мы совершенно не знаем, что это была за икона. Вряд ли Новгородский Деисис. Скорее отдельный образ Ангела. Первое упоминание о Новгородской иконе мы встречаем в IV Новгородской летописи под 1510 (7018) г.: вел. князь Василий III, проезжая чрез Новгород, “велел свещу негасимую пред Софиею Премудростию Божией день и нощь, по старине, как была прежде” (ПСРЛ, IV, 137; ср. 287). Вероятно, это относится к иконе Св. Софии в иконостасе Новгородского собора, почитаемой за чудотворную. Но иконостас (“деисус”) поставлен был только в 1509 г. (ПСРЛ, IV, 136). Перед какой иконой теплилась негасимая свеча прежде, не знаем. Иконостасная икона носит следы позднейшего поновления. Роспись алтаря, в которой на горнем месте изображена София, относится тоже только к XVI в. Кстати заметить, роспись конхи явно апокалиптического содержания, на текст Откр 11:15, который и выписан на уступе свода: “Бысть царство мира Господа нашего и Христа Его, и воцарится во веки веков”… На наружной стене, над западными вратами образ Софии написан только в 1528 г., при арх. Макарии; “а и прежде сего было же написано на том же месте, но токмо един образ Вседержителя до пояса” (ПСРЛ, VI, 286)… В Новгородских росписях XIV-XV вв. образа Софии не встречаем, зато он обычен, начиная с XVI в. В Москве он становится известен только со времени обновления Кремлевских соборов после пожаров 50-х гг., при Грозном, когда здесь работали новгородские и псковские иконники. Большинство известных списков Новгородской иконы относится даже к XVII в. И не старше самого конца ХVI в. русский иконописный подлинник, в котором Новгородская композиция описывается подробно… Пред нами, несомненно, сравнительно новая композиция. Очень любопытно, что в русских памятниках, начиная с ХVI в., вообще становится частым изображение Господа Вседержителя с крыльями (прежде всего в изображениях творения мира - в миниатюрах и в росписях); против этого резко возражал диак Висковатый. Особо нужно назвать очень запутанную композицию: “Ты еси иерей во век”… Против этой иконы возражали Максим Грек, Зиновий Отенский. Диак Висковатый видел в ней “латинское мудрование”. Во всяком случае, это западная композиция. В ней два бесспорных западных мотива, неизвестных в византийской иконографии. Во-первых, Распятие в дланях Отчих (собственно образ Троицы, так называемый Gnadenstuhl), - типично западная композиция, в особенности частая в XV в. в Германии (ср. у Дюрера; впервые, кажется, в витражах St. Denis, конец ХII в., так называемая Quadriga Aminadab). Во-вторых, Христос на кресте в образе белого серафима (“душа Иисусова”, по объяснению псковских иконников); невольно вспоминается видение Франциска Ассизского на горе стигматов. Christus sub specie seraph, - постоянная тема западных мастеров, начиная от Джотто, и тоже частая в гравюрах XV в. (см. и у Дюрера)… Здесь был новый повод изображать Христа под ангельским образом… Новгородская икона Св. Софии принадлежит к числу тех новых символических композиций, которые становятся обычными в русской иконописи с середины XVI в. В известном смысле это преобладание символизма означало распад иконного письма. Икона становится слишком литературной, начинает изображать не столько лики, сколько идеи. Икона становится слишком часто своеобразной иллюстрацией к литературным текстам, иногда библейским, иногда житийным и апокрифическим. В этом новом литературном символизме очень сильны западные мотивы; прямое влияние западных (немецких и фламандских) гравюр не подлежит спору - в XVII в. целые церкви расписывают по известной Библии Пискатора. Среди библейских тем очень часты темы из книги Притч, из Премудрости Соломоновой… Этот перелом в иконописании верно почувствовал диак Висковатый: “и аз увидел, что иконы по человеческому образу Христа Бога нашего сняли, а которых письма есми не видал, те поставили, велми ужасся есми и убоялся льсти и всякаго злокознства”… Возражения Висковатого против новых икон определялись не столько его “консерватизмом” или косным пристрастием к “древним образцам”. Его беспокоил самый замысел новой иконописи. Он видел в ней некое отступление в Ветхий Завет, возвращение к “образам” и “сеням”. Он исходил из Трулльского правила: “въображати по плотскому смотрению”. И напоминал: “неподобает почитати образа паче истины”… Поэтому его не успокаивал ответ, что Христа пишут в Ангельском образе “по Исаиину пророчеству” и два крыла багряны описуются по Великому Дионисию. Ибо пророчества исполнились в Евангелии, и нужно писать Христа по Евангельской истине, а не по пророческим предварениям, “да не умалится слава плотского образования Господа нашего Иисуса Христа”. Возражения Висковатого открывают нам религиозный смысл русских споров о новых иконах. Здесь сталкивалось два религиозных мировоззрения: традиционный христологический реализм и возбужденное религиозное воображение. Именно против игры воображения и направлялись требования писать “с мастерских образцов”, - это требование имело не только технический, но и религиозный смысл. Дмитрий Герасимов передает слова Максима Грека: “а кто де и захочет, емлючи строки от писания, да писати образы, и он бесчисленныи образы может составити”… Из комбинации текстов и возникали по большей части русские символические иконы XVI в. Сюда же относятся и иконы Премудрости… Очень характерно, что, хотя Новгородская икона Св. Софии становится одной из самых распространенных в ХVII в., споры о ней не прекращаются. Против нее резко возражает уже в конце ХVII в. известный справщик, чудовский инок Евфимий, - и по тем же основаниям, что были у Висковатого. Он требует историзма, возражает против “вымышленных подобий”… “Но приличнее мнится писати Святую Софию, рекше Мудрость, Воплощеннаго Христа Бога, якоже и пишется муж совершен, яков бе”, - “и святых угодников Его… якоже кийждо хождаше на земли” (Вопросы и ответы инока Евфимия. Изд. Филимоновым в “Вестнике общества древнерусского искусства”, т. 1). Особая служба на Успеньев день с каноном Св. Софии является только в начале ХVII в.; составил ее князь Семен Шаховской.

V. В иконописных подлинниках есть особая статья о Новгородской иконе. Это “сказание о образе Софии, Премудрости Божией” встречается и отдельно, в различных сборниках смешанного содержания ХVI-ХVII вв., в частности в Толковых Апокалипсисах, что очень характерно. Любопытно, что оно вставлено (с явным нарушением связи речи) в пространную редакцию послания патр. Луки Хризоверга к Андрею Боголюбскому (по Никоновской летописи). Вообще это “сказание” встречается в рукописях очень часто. К сожалению, отдельные списки не были до сих пор сопоставлены, и литературная история “сказания” остается неясной. По-видимому, оно было составлено в объяснение вновь написанной иконы - всего скорее в Новгороде. Это есть именно “толкование” иконы… Икона Софии объясняется, как образ девства. “Образ Премудрости Божии, Софии, проявляет собою пресвятыя Богородицы неизглаголаннаго девства чистоту; имать же девство лице девиче огненно”… “Сказание” видит в Ангеле символ девства, - “яко житие девственное со ангелы равно есть”… “Лице огненное являет, яко девство сподобляется Богу вместилище быти; огнь бо есть Бог”… Предстоящие являют примеры девства, и прежде всего Богоматерь. “Елицы же девство хранят, подобятся Пресвятей Богородице. Якоже бо та породи Сына Слова Божия, тако и держащии девство рождают словеса детельна, сиречь и иных учаще к добродетели”… Еще Буслаев удачно назвал это сказание “поэмой о девственном житии”… Возникает вопрос об источниках этого сказания. С большим основанием можно предполагать здесь западное влияние. Апофеозу девства можно связывать с тем своеобразным аскетико-эротическим движением, которое с особою силой вспыхивает в немецкой мистике ХIV в. Во всяком случае, очень показательно, что это движение было связано с символом или образом Премудрости. Здесь прежде всего нужно назвать Сузо, одного из самых замечательных мистиков позднего средневековья, имевшего исключительно сильное влияние в свое время. Сузо называл себя обычно “служителем Вечной Премудрости”, и одна из его книг написана в форме диалога с Премудростью (“Bьchlein der ewigen Wishet” или, в латинской редакции, Horоlogium Sapientiae). Сузо основал “братство Премудрости” и составил для него особое молитвенное правило; он составил затем особую службу Премудрости. Премудрость для Сузо есть Христос, Сын Божий. Но созерцает он Премудрость под женским образом, как Возлюбленную, als ein lutseligъ minnerin. Конечно, это был библейский образ Премудрости. Но у Сузо он получает особую остроту. Сузо называют “последним миннезингером”. И, действительно, в его мистике повторяется вся эротика Миннезанга. Нежно говорит Премудрость к человеческому сердцу, чтобы привлечь его к себе в женском образе, und redet zartlich im frцwlichen bilde… Для Сузо символы становятся видениями. Свое первое видение Сузо так описывал в своем житии: “Она парила в высоте над ним, восседая на троне в облаках. Она сияла, как утренняя звезда. Она была подобна солнцу во всем его блеске. Она имела вечность своим венцом… И то казалось ему, что видит он пред собою Прекрасную Деву, то это был благородный юноша… So er iez wande haben ein schцn jungfrowen, geschwind van er einen stolzen jungherren… То говорила она с ним, как мудрая наставница, то как возлюбленная”… Cузо зарисовывал свои видения. Еще в молодости он сделал на пергаменте изображение Премудрости “в нежной красоте и возлюбленном образе” (in minnenklicher Schonheit und lieplicher Gestalt), и никогда не расставался с этим образом. Впоследствии он украшает миниатюрами рукопись своей автобиографии. Эти миниатюры повторяются в списках его жития и переходят в первые печатные издания его творений (см. Аугсбургские издания 1432, Ant. Sorg. и 1512 Hans Othmar); они известны и в отдельных гравюрах. Он изображает Премудрость в царских одеждах и в венце, в руках держава, на груди сияют звезды… Иногда в виде ангела… Образ Премудрости у Сузо двоится. Это и Христос, и Богоматерь. Мистика Премудрости соединяется у него с культом имени Иисусова. Он вырезает у себя на груди это священное имя: IHS, и с радостью носит эти “язвы любви”. Кстати заметить, и Сузо видел Христа в образе распятого серафима. Он видел свою душу в объятиях Христа. Он прочел на главе Богомладенца сладостное имя: Herzetrut, “друг сердца”… И вместе с тем он весь охвачен восторгом пред “нежной Царицей небес”. Особенно торжественно празднует он день Успения, - “тогда бывает особая радость при небесном дворе”… Образ Премудрости становится для Сузо символом чистоты и девства, символом бесплотного и девственного брака, символом “любящей души” (“minnende Seele”)… Книги Сузо были в XV в. любимым чтением в немецких и фламандских монастырях; их читали даже больше, чем книгу “О подражании Христу”… И не было бы удивительно, если бы о его видениях узнали псковские иконники. Новгород и Псков были в постоянных и тесных связях с Западом. Это не были только торговые связи. Иначе было бы непонятно, как мог оказаться в Новгороде в конце ХV в., при Геннадии, доминиканский монах Вениамин (“родом славянин, а верою латинянин”) в роли главного справщика библейских книг. Библейский текст в Новгороде в это время правят по Вульгате. В то же время и несколько позже здесь появляется ряд переводов с латинского (и с немецкого), - и сделаны они были “в дому архиепископли” и по владычному повелению. Переводил и толковую Псалтырь Брунона Вюрцбургского, и Rationale divinorum officiorum Вильгельма Дурантия, и полемические “против богоотметных жидов” сочинения Николая Де-Лира и Самуила Евреянина. Во всяком случае, западная книга не была здесь ни редкой, ни непривычной… Поэтому вряд ли насильственным является сближение Новгородского “сказания” о Софии с западной мистикой. Новое толкование ложится поверх старого. Традиционный образ Ангела великого совета открывается в новом свете. Возникает спор, “что есть Софей, Премудрость Божия”… В Новгороде, в конце XV в., после московского разорения, настроение было очень повышенным и беспокойным. К тому же кончалась “седьмая тысяча” лет, и ждали Второго Пришествия. Это было время очень благоприятное для апокалиптических видений. Не случайно с этих пор Апокалипсис становится почти настольной книгой в русском обиходе. Религиозная мысль выходит из четких граней византийского догматизма в область восторженных и возбужденных прозрений и созерцаний… И нужно прибавить, тема о девстве была тоже апокалиптического происхождения; ср. видения 14 главы Откровения (14:4): “Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу”… С этим апокалиптическим мотивом вполне совпадала западная мистика “любящей души”…

VI. Киевская икона Св. Софии имеет явные западные черты. Она не старше самого конца XVII в. Во всяком случае, Павел Алеппский, проезжавший через Киев в 1654 г., еще не видал теперешней иконы. В иконостасе была другая икона Премудрости: “в середине иконы церковь с колоннами <…> над церковью Христос, и Его Дух Святый нисходит на нее в сиянии…” Нынешняя икона написана и поставлена, очевидно, только при последнем восстановлении Киевской Софии, при митрополитах Гедеоне и Варлааме Ясинском, в конце 80-х и даже в 90-х гг. К тому же времени относится и Тобольская икона св. Софии. Это - иконы Богоматери. Богоматерь изображена здесь под видом Апокалиптической Жены, с крыльями орла великого. Она стоит на облаках, на серповидной луне. В руках крест и жезл. В Тобольской же иконе еще и венчик из 12 звезд. Два ангела держат над главою венец (ср. Откр 12:1,14)… Это характерный западный сюжет, совершенно чуждый восточной иконографии. На Западе он становится известен с конца ХIV в. И очень рано получает определенный богословский смысл, становится символическим образом Непорочного Зачатия, Immaculata Conceptio. Это богословское мнение, возведенное в римской церкви на степень догмата только в ХIХ в., уже с ХIV в. настойчиво проповедуется францисканскими богословами, одобряется на Базельском соборе и впоследствии с особенной ревностью распространяется иезуитами. Литература ХVI и ХVII вв., посвященная этой теме, с трудом обозрима. Однако она довольно однообразна. И постоянно мы встречаем в этих марианских книгах образ Апокалиптической Жены, обычно в очень запутанных символических композициях. Этот образ становится символом предвечного девства. И когда после Тридентского собора возник вопрос, можно ли “писать таинство Непорочного Зачатия” и как должно его изображать, обыкновенно отвечали указанием на образ Жены, облеченной солнцем, венчаемой и почитаемой ангелами (ср. напр. Molani J. De historia imaginum et picturarum. Ed. princ. Lovanii, 1570; Сагd. F. K. Borromacus. Dе рictura sacra. Ed. рrinc., 1634). Как на образец обычно указывали на заглавную гравюру в книге Clihtovii J. Dе puritate Sanctaе Virginis. Editio princeps, 1513. Уже в XV в. подобное изображение обычно в рукописях и затем переходит на гравюру. Очень любопытно, что нередко в этих изображениях делается ссылка на Притч 8:22, - стих о Премудрости (уже в 1492 г. у К. Гривелли, в Лондонской National Gallery, 906 (Thе Virgin in Есstasу), - “ut in mente Dei ab initio соncepta fui, itа et facta sum”; ср. гравюру в Heures а l’usage du diocиse d’Angers, рar Simin Vostrй, 1510, надпись “Nec dum erant abyssi, et ego concepta eram”…) Это было связано, конечно, с тем, что очень рано (может быть уже с XII в.) на службе в день Зачатия Богородицы, 8 декабря, полагалось “чтение” именно из книги Притч 8:22-30… Это предрасполагало видеть в Премудрости именно Богоматерь, - “окончательную цель вечного совета”, termino fisso d’eterno соnsiglio, как выразился Данте (Pаrаdiso, 33, 3). Еще Лютер возмущался, как насилуют библейский текст, когда тексты о Премудрости относят к Богоматери. Богословы в таком толковании видели обычно только “применение” библейских текстов (adaptatio или ассоmоdatio). Но мистики и проповедники были смелее. В ХVI и ХVII вв. такое объяснение становится почти что всеобщим. Достаточно назвать П. Канизия и Корнелия а Лапиде, который в своих толкованиях на Священное Писание подводит итоги всей предшествующей экзегетики… Из этих ходячих католических представлений вполне понятно, как символическая икона Непорочного Зачатия могла оказаться иконою Софии… Хорошо известно, насколько общепринятым было католическое мнение о Непорочном Зачатии Девы Марии у киевских богословов XVII в. Его защищает и развивает Антоний Радивиловский а своем “Огородике Богоматери” (ср. Hortulus reginae И. Меффрета), Ианникий Галятовский в “Небе Новом”, - на заглавном месте первого, Черниговского издания этой книги (1677 г.) изображена Богоматерь, окруженная ангелами, на звездном небе… Нужно назвать св. Димитрия Ростовского… Любопытно, что студенческая конгрегация Киево-Могилянской Академии праздновала свой годовой праздник в день Зачатия, и члены конгрегации должны были исповедовать и утверждать, что “Мария не токмо без греха действительного смертного или простительного, но и без первородного есть”… Все это заставляет думать, что киевская икона св. Софии есть ничто иное, как изображение Непорочного Зачатия. Любопытно, что Сковорода в одном из своих стихотворений икону, подобную Киевской (в “богословской школе” в Харькове), прямо называет “образом зачатия Пречистыя Богородицы” и заключает: “Победи сия! Христос в тебе вселится. Будь, как дева, чист: мудрость в сластях не местится”, - vivere in impuro corde Sophia nequit…

Праздников праздник и торжество торжеств (греч.); ср. ирмос 8 песни канона Пасхальной утрени. - Ред.

Царство христиан - Ред.

Христос в виде серафима (лат.) - Ред.

Ибо в уме Божием от начала родилась, и так стала я. - Ред.

Я родилась, когда еще не существовали бездны (Притч 8:24). - Ред.

Жить в нечистом сердце София не может - Ред.

Икона «София Премудрость Божия» встречается крайне редко, и обнаружить её затруднительно, хотя и существует несколько храмов, где этот образ покоится на одном из наиболее почётных мест.

Описание и значение

В изображении «Премудрость Божия София» заложена идея о перевоплощении Богородицы, позволяющем лицезреть Её премудрость. Образ Мудрости на этой иконе принадлежит Иисусу, отдавшему свою жизнь ради спасения людей, поскольку именно так его называют в апостольских посланиях. Помимо Богоматери-Софии рядом с Сыном Господа изображён Иоанн Предтеча, сопровождавший Спасителя на протяжении всей Его земной жизни. Христос окружён учениками, внимающими его проповедям.

Божья Матерь облачена в красивый хитон, голова ей покрыта, а ладони она протягивает вперёд. Над стоящей на серповидной луне Девой видны семь крылатых архангелов. У каждой из семи светлых сущностей в руках можно увидеть один из символов святости:

у Михаила – меч с пламенем вместо лезвия;
у Уриила – молния, опущенная острием вниз;
у Рафаила – алавастр (алебастровый сосуд для хранения благовоний, в данном случае – мира);
у Гавриила – распустившийся цветок лилии;
у Селафиила – чётки;
у Иегудиила — царская корона;
у Варахиила – цветы, а сам он располагается на белом плате.

Превыше всех виден лик Бога Отца и Святой Дух. Также можно прочесть исходящие из уст Бога Отца слова «Аз утвердих стопы Ея», обращённые по всей видимости к образу Софии (Мудрости).

Под стопами Богородицы расположена церковь, где находятся тайные ветхозаветные записи. На иконе присутствует амвон (возвышение перед иконостасом), включающий в себя семь ступеней с надписями, несущими глубочайший смысл для каждого верующего человека:

Чистота помыслов;
Слава;
Благородство;
Смирение перед Господом;
Любовь;
Надежда;
Вера.

О «Софии» было сказано даже в книге Соломона, где отмечалось, что основная цель образа – напомнить всем христианам, с какой целью Спаситель пришёл к людям и от кого Он был рождён.

Вся икона дополнена надписью «Премудрость создай Себе Дом и утверди столпов седмь».

Из истории писания иконы

Изначальная цель написания состояла в пояснении идеи о триединстве Бога, его способности представать сразу в трёх лицах: Отца, Сына и Святого Духа.

По заверениям некоторых историков выбор имени для этого образа не был случайным, поскольку оно наиболее точно совпадает с его значением. Первое из значений, даваемое именем София – «Мудрость», а при переводе слова с греческого на французский получается «Троица».

Исходник изображения ранее хранился в храме Константинополя, но в наше время о нём никто ничего не может сказать достоверно, хотя на протяжении многих лет археологи проводили раскопки, стремясь найти именно эту икону. Сведений о её иконографических источниках также не было обнаружено.

Кроме того, многие верующие до сих пор пытаются выяснить для себя, почему же для изображения символизируемой Иисусом Божественной Мудрости была выбрана женская фигура. Но ответ всё ещё не найден.

По словам Афанасия Александрийского образ Мудрости применим не только к Деве Марии, но и к другим проявлениям духовной жизни. В том числе, это может относиться к церкви, святым или даже подразумевать человеческую душу, являющуюся хранительницей, даваемой Богом Премудрости.

Архиепископом Игнатием Воронежским было замечено, что храм Софии, как и Божественная Мудрость пребывает в небесном чертоге вместе с Богом и его ангелами. Но он же говорил о присутствии Мудрости во всех видимых и невидимых человеку мирах, в людских душах, церкви, на земле и на небе в равной степени.

Понять, а тем более принять, такую неоднозначность человеку крайне сложно. Но лишь через это можно постигнуть таинства духовной жизни. Поэтому столько паломников устремляются именно к образам «Софии».

Копии иконы

На Руси было крайне мало изводов «Софии», сейчас их стало немногим больше, но две из них сохраняют свою значимость для православных людей уже на протяжении нескольких веков.

Киевская

Одним из наиболее старинных списков иконы является Киевская икона «София Премудрость Божия». Изначально образ прибыл из византийской церкви Юстиниана, а ныне располагается в известном Софийском соборе.

Значение «Софии» Киевской в определённой степени отличается от общепринятого. Здесь присутствует символическое изображение пути между миром земным и небесным. Помимо архангелов присутствует изображение праотцов рода человеческого.

По обе стороны семи ступеней расположены библейские герои:

Моисей (на его скрижалях присутствует наказ почитать Слово Божие);
Аарон (брат Моисея, первый еврейский первосвященник);
царь Давид;
пророк Исаия;
пророк Иеремия;
пророк Иезекиль;
пророк Даниил.

В изображении явственно замечается многократное подчёркивание символизма семерицы. По этой причине второе название иконы – «Семистолпная». Прообразом Богоматери здесь является Оранта – покровительница и защитница. Что касается изображений на столпах, то они сами и их символическое значение были подчерпнуты из книги Апокалипсиса.

Новгородская

Другой, подобный киевскому, образ находится в Новгороде и тоже имеет свои отличия. Его особенность заключается в том, что Богоматерь на нём вместе с Иоанном Предтечей молятся, стоя перед Спасителем. Поэтому тип новгородского извода определяют как деисусный.

Этот деревянный извод обрамлён золочёной ризой из серебра. Центральная фигура композиции на нём не Пресвятая Дева, а Господь Вседержитель, облачённый в царственные одеяния (подир), венец и украшенный драгоценностями пояс. Его десница (правая рука) сжимает увенчанный крестом скипетр, а левой ладонью он прижимает к груди свиток. Из-за спины Бога видны крылья из огня, а сам он восседает на золотом престоле, удерживаемом семью столпами.

В руках Предтечи также есть развёрнутый свиток, на котором значится «Аз свидетельствовах». Выше огненнокрылого Вседержителя изображён Спаситель, поднявший руку в благословляющем жесте.

На самом верху изображения можно увидеть престол из золота, поверх которого лежит раскрытая книга, символизирующая присутствие Бога. По обе стороны от него стоят коленопреклоненные ангелы (по трое слева и справа).

Фон иконы голубой, он должен символизировать украшенный звёздами небесный свод. Новгородский список «Софии» почитается как чудотворный. Благостная сила образа имеет документальные подтверждения в виде исторических записей. Согласно им, уже в 1542-м году женщина, страдавшая от болезни глаз, получила от «Премудрости Божией» прощение и исцеления.

Интересно, что впервые «София» оказалась в Новгороде только в 15-м веке, хотя посвящённую ей новгородскую церковь отстроили ещё в 989-м году (а киевскую – в 1037-м).

Ежегодно в день Успения пресвятой Богородицы Новгородская и Киевская иконы привлекают к себе тысячи христиан, надеющихся получить от мудрой Небесной Царицы помощь в делах или исцеление от болезней.

О чём молиться

Присутствие иконы «София Премудрость Божия» в любом доме придётся к месту, поскольку она способствует сохранению семейного благополучия. Молиться ей можно в любой момент, когда пожелает душа.

Хорошо, если для «Софии» и других образов будет отведён специальный святой уголок с лампадкой и свечами. Чаще всего этому лику Богородицы обращаются, чтобы:

разрешать споры;
сохранить семью от проблем и неурядиц;
защитить дом от прихода злопыхателей и призвать в него людей благонастроенных, имеющих чистые помыслы.

По мнению всех молящихся перед иконой «София Премудрость Божия» Благодатная Мария не оставляет без внимания ни одну просьбу, на каждую приходит ответ в виде знака, события или просто разрешения ситуации.

Для обращения к иконе «София Премудрость Божия» можно выучить специальную молитву, но тогда её следует знать точно и читать верно. Эта молитва является обращением и к нашей покровительнице и заступнице Богоматери, и к Господу Богу. При правильном отношении, молящийся может обрести мудрость, необходимую для принятия правильного решения. Пособление Пресвятой Девы поможет сгладить не только семейные конфликты, и разрешить рабочие проблемы.

Обращаясь за помощью, не стоит ждать «гласа с неба», скорее всего знание придёт словно бы изнутри, нужно лишь научиться слышать и понимать услышанное.

В молитве к Пресвятой Деве допускается просить не только о своём благополучии, но и желать здоровья и счастья любому православному верующему, стремящемуся к исполнению заповедей и познанию учения Иисуса, желающему обрести толику мудрости.

Дни почитания:

«София – Премудрость Божия» (Новгородская) – 28/15 августа (по новому/по старому стилю);
«София – Премудрость Божия» (Киевская) – 21/8 сентября.

с. 40 ¦ 1. София Премудрость Божия

Икона двусторонняя запрестольная
Первая четверть XV века. Тверь (?)
Оборот. Распятие
Запись XIX века
Дерево, темпера. 69 × 54,5
Происходит из алтаря Благовещенского собора Московского Кремля
Музей «Московский Кремль», инв. Ж-1413 (480 соб.)

Живопись в процессе раскрытия. Нераскрытые части находятся под частичной прописью XIX века и потемневшей олифой. Первоначальный светло-охристый фон заменен при поновлении золотом, лежащим на коричневой прокладке. В нижней части композиции различимы чинки грунта.

Время возникновения сложного иконографического типа, к которому относится икона Благовещенского собора, в научной литературе начиная с XIX века принято было относить к концу XV - началу XVI века. За ним закрепилось наименование «новгородского» извода Софии Премудрости Божией, поскольку в Софийском соборе Новгорода в качестве храмового образа почиталась икона аналогичного типа. Аллегорические истолкования образа Софии, имеющиеся в текстах XVI–XVII веков, обусловили противоречивость оценок, которые получали подобные изображения в литературе, начиная со второй половины XIX века до настоящего времени.

Впервые икона была опубликована в прориси Г. Д. Филимоновым в 1876 году как памятник XVI века. Эта же прорись была использована П. А. Флоренским в его обширном очерке, посвященном истолкованию образа Софии Премудрости Божией. Вновь к рассмотрению кремлевской иконы обратилась А. И. Яковлева. Она отнесла ее к 60-м годам XVI века, при этом отметив черты, напоминающие живопись XIV века 1 . Л. И. Лифшиц впервые обратил внимание на связь иконы с обширным кругом византийских памятников XII–XV веков и указал, что подобные иконы писались не только в Новгороде. По его мнению, образ Благовещенского собора входит в круг памятников раннего XV века. По особенностям колорита и ряду признаков композиционного решения исследователь отнес икону к тверской живописи, которая в первой половине XV века обрела черты, характерные для столичного искусства, и на короткое время сравнялась с живописью Москвы 2 .

1 Яковлева А. И. «Образ мира» в иконе «София Премудрость Божия» // Древнерусское искусство: Проблемы и атрибуции. М., 1977. С. 388–404. Ил. на с. 389–391.

2 Лифшиц Л. И. Ангельский чин с Эммануилом и некоторые черты художественной культуры Владимиро-Суздальской Руси // Древнерусское искусство: Художественная культура X - первой половины XIII в. М., 1988.

Среди многочисленных текстов, на которых основывались создатели рассматриваемого иконографического извода, в первую очередь следует назвать 9-ю притчу Соломонову : «Премудрость воздвигла себе дом и утверди семь столпов...» и Первое послание к Коринфянам св. апостола Павла: «Мы проповедуем Христа распятого... Божью силу и Божью премудрость» ( 1 Кор. 1: 23–24). Такое понимание образа Софии подтверждают и семь столбов, на которые опирается ее трон, и изображение «Распятия» на оборотной стороне иконы. В число источников иконографии несомненно входили песнопения Великого четверга. В них воспевается «Всевиновная [т. е. являющаяся причиной всего сущего. - Е. О. ] и подательная жизнь, безмерная Мудрость Божия», «Несозданная и преестественная Премудрость Божия», создавшая Себе храм во плоти Пресвятой Девы (Последование утрени. Тропари 1–3 песни 1-й).

Особый интерес к образу ипостасной Софии как творческому началу единосущной Троицы и ее действию в мире проявляли богословы XIII–XIV веков. Константинопольский патриарх Филофей, автор середины XIV века, называет Премудростью Божией и Христа, и «Божественное естественное действие и благодатное дарование великой и единосущной Троицы, чрез Святого Духа из рода в род подаваемое святым душам».

Раскрывая учение Церкви о действии Божественного промысла в мире, создатели «новгородского» извода построили композицию иконы тремя регистрами, которые в равной мере прочитываются сверху вниз и снизу вверх. Самый верхний занимает изображение небес с водруженным на них престолом - Этимасией - с орудиями страстей Христовых, которым поклоняются ангелы. В центре в круглой «славе» изображен Христос Вседержитель, воплотившийся Бог Слово, а под ним располагается своеобразный деисус, занимающий основную часть композиции: Богоматерь и Иоанн Предтеча предстоят восседающему на престоле Христу - Ангелу Великого Совета, Премудрости Божией.

Традиция изображений Христа Премудрости Божией в виде ангела основана на тексте и толкованиях пророчества Исайи: «Яко Отроча родися нам, Сын и дадеся нам, его же началство на раме Его: и нарицается имя Его Велика Совета Ангел, Чуден, Советник, Бог крепкий, Князь мира, Отец будущего века» ( Ис. 9: 6). Среди наиболее ранних изображений Христа Ангела Великого Совета - миниатюры рукописей Слов Григория Богослова IX–XII веков. Они иллюстрируют Слово 2-е на Святую Пасху: «Я стоял и смотрел: и вот муж, восшедший на облака, муж весьма высокий, и образ его яко образ ангела ( Суд. 13: 6), и одежда его, как блистание мимолетящей молнии. Он воздел руку к востоку, воскликнул громким голосом... ныне спасение миру, миру видимому и невидимому! Христос из мертвых, - восстаньте с Ним и вы; Христос в славе Своей, - восходите и вы; Христос из гроба, - освобождайтесь из уз греха; отверзаются врата ада, истребляется смерть, отлагается ветхий Адам, совершается новый: аще кто во Христе, нова тварь» ( 2 Кор. 5: 17).

Сидящий на престоле Ангел с красными крыльями облачен в царские одежды нежно-палевого цвета, украшенные оплечием и лором, и зубчатую корону - символ помазанника, на котором «почивает» Святой Дух: «Бог воцарился над народами. Бог воссел на святом престоле Своем» ( Пс. 46: 9). На незримое присутствие третьего лица Троицы - Святого Духа, его бесплотность указывают крылья Софии, но лик Ангела и светлые волосы, спадающие на плечи двумя прядями, напоминают изображения Христа-отрока. В правой руке у Ангела красный посох, завершающийся крестом, в левой свернутый свиток. Его фигуру окружает трехчастная «слава», что символизирует свет Троицы. Она темно-голубая внутри и двух оттенков светло-голубого цвета по краю. А изнутри ее исходит сияние в виде восьми голубых лучей - знак вечности, относимый к ипостаси Бога Отца. Символом воплощения Бога Слова являются лик и руки Ангела, окрашенные в нежно-розовый цвет: «как скорлупа граната обволакивается румяной кожицей, так и Сын Единородный Бога и Отца облекся в плоть, имеющую в себе кровь» (Толкование на «Песнь песней» царя Матфея Кантакузина, конец XIV века 3). Свет же, озаряющий лик Софии, свидетельствует о неслиянном и нераздельном соединении человеческой плоти и божественной природы: «Когда Слово Божие становится в нас ясным и светлым, а лик Его сияет словно солнце, тогда и одежды Его являются белыми, то есть речения Священного Писания [являются в нас] ясными, прозрачными» 4 .

3 См. в кн.: Пселл М. Богословские сочинения. СПб., 1998. С. 323.

4 Творения преподобного Максима Исповедника. М., 1993. Кн. 1–2. Главы о богословии. 2 сотница. Гл. 14.

Светлые, украшенные одежды Ангела говорят о том, что Он не только Царь, но и Жених небесного чертога, престолу которого в лице Богоматери предстоит с. 40
с. 42 ¦ Невеста-Церковь: «Он облек меня в ризы спасения; одеждою правды одел меня, как на жениха возложил венец и как невесту украсил убранством» ( Ис. 61: 10). О чертоге брачного пира - Евхаристии призван напоминать престол Премудрости, имеющий четыре резные ножки и утвержденный на семи коричневых опорах - столпах, согласно цитировавшимся выше словам Книги Притчей Соломоновых. Ноги Ангела опираются на овальный камень дымчато-голубого тона, указывающий на то, что Дом Премудрости - Церковь имеет «Самого Иисуса Христа краеугольным камнем» ( Еф. 2: 20), «Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Христос» ( 1 Кор. 3: 11).

Богоматерь и Иоанн Предтеча, созывающие верных на пир Премудрости, стоят перед троном на особых, украшенных золотым ассистом подножиях. Их фигуры частично включены в сияние, окружающее Ангела, подобно тому, как в сцене Преображения в «славу» Христа часто включаются фигуры ветхозаветных пророков - Ильи и Моисея. «Следует знать, - писал преподобный Максим Исповедник, - что и среди стоящих у Господа существуют различия, так как для пытливых умом важны слова: «Есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» ( Мк. 9: 1). Тем, кто может следовать за Ним, Господь открывается в зраке Божием, в котором Он был до сотворения мира» 5 .

5 Там же. Гл. 13.

Богоматерь держит перед собой, как медальон, круглую «славу», внутри которой изображен восседающий младенец Христос в украшенных ассистом одеждах. Его правая рука протянута в жесте благословения, в левой - свернутый свиток. То есть сам младенец Христос Премудрость свидетельствует, что Он «построил Себе дом вещественный и одушевленный, то есть храм Свой телесный, из непорочных кровей и плоти всесвятой Девы Богородицы, по благоволению Отца и при содействии Всесвятого Духа, один из двух, один и тот же совершенный в Божестве, и тот же совершенный по человечеству» 6 . «Слава» вокруг фигуры младенца Христа окрашена в два цвета - темно-голубой внутри, как и «слава» Ангела в среднике деисуса, и розовый по краю, но его также окружает сияние из восьми голубых лучей, указывая, что Христос «двойственен по природе, единичен по ипостаси».

6 Арсений еп. Филофея, патриарха Константинопольского XIV в., три речи к епископу Игнатию с изъяснением изречения притчей: Премудрость созда себе дом и пр. Новгород, 1898.

Иоанн Предтеча облачен в милоть и короткий плащ. Его правая рука поднята с жестом пророческого свидетельства, в опущенной левой - свиток с текстом пророчества. Возможно, сохранившийся в записи текст повторял первоначальный, традиционный для изображений Предтечи: «Се агнец Божий...» ( Ин. 1: 29). «Ибо он тот, о котором написано: «се я посылаю Ангела Моего перед лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою» ( Мф. 11: 10).

С темой евхаристической трапезы-пира прямо связана полуфигура Христа Вседержителя, представленного в двухчастной «славе». В ней соединяются оттенки лиловато-розового внутри и розового цвета снаружи, что, так же как и розовый лик Ангела, говорит о таинстве воплощения Бога Слова, а восемь голубых лучей звездчатого сияния, такие же как и в остальных изображениях, указывают на его единосущность Отцу. Наружный нижний край «славы» Христа пересекается и с нимбом, и с голубым сиянием «славы» Софии, частично закрывая ее, что является знаком общности троичного света, исходящего от них.

Вседержитель, облаченный в хитон с золотым клавом и гиматий, как архиерей, обеими руками благословляет Богоматерь и Иоанна Предтечу: «Я - хлеб живый, сшедший с небес: ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» ( Ин. 6: 51). О крестной жертве Христа призвано напоминать и изображение Престола Уготованного, утвержденного на небе. Тройная дуга «приклоненных к земле» небес и престол соприкасаются с краем «славы» Христа: «Престол славы, возвышенный от начала, есть место освящения нашего» ( Иер. 17: 12). Престол представлен и как царский трон, и как церковная трапеза. На нем лежат красно-коричневая риза Христова, закрытое Евангелие, а на подножии перед ним символы добровольной крестной жертвы Христа, принесенной им для спасения человечества, и орудия страстей - Голгофский Крест, сосуд с желчью, в который вставлены копье, трость и четыре гвоздя: «дабы ныне соделалась известно чрез Церковь начальствам и властям на небесах многоразличная премудрость Божия, по предвечному определению, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем» ( Еф. 3: 10–11).

Одновременно Евангелие, лежащее на престоле, указывает на неотлучное сопребывание Христа с Отцом на небесах: «Весь бе в нижних [на земле с людьми. - Е. О. ], и вышних никакоже отступи неописанное Слово» (Акафист Богоматери. Икос 8); «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» ( Еф. 4: 10). Таким образом, Христос, трижды изображенный на иконе «София Премудрость Божия» в виде Ангела Великого Совета, Младенца и Вседержителя, здесь явлен как жертва и жертвоприноситель и как Триипостасный Бог, приемлющий жертву.

Сложная композиция иконы выступает своеобразным поэтическим комментарием к изображению «Распятия» на другой стороне иконы, которое было целиком переписано в XIX веке.

Литература

Книга переписная соборныя церкви Пресвятыя Богородицы Благовещения... 1680 г. // Сборник за 1873 год, изданный Обществом древнерусского искусства при Московском Публичном музее. М., 1873. С. 17.
Игнатий, архиеп. Об иконе Св. Софии в Новгородском Софийском соборе // Записки Императорского Археологического общества. СПб., 1857. Т. XI.
Филимонов Г. Д. Очерки русской христианской иконографии. София Премудрость Божия // Вестник Общества древнерусского искусства за 1874–1876 гг. М., 1876. Исследования. С. 20 (прорись иконы).
Meyendorff J. L" Ikonographie de la Sagesse divine dans la tradition byzantine // Cahiers archéologiques. Paris, 1959. Vol. 10.
Византия. Балканы. Русь: Иконы XIII–XV вв.: Каталог выставки. М., 1991. № 86. С. 250–251.
Lifshiz L. Die Ikone «Sophia - Weisheit Gottes» aus der Moskauer Kreml". Zur Frage nach der Herkunft und der Zeit des ersten Auftauchens des sogenanten «Novgoroder» iconographischen Typs // «Die Weisheit baute icher Haus» / Herausgegeben von Felmy K. Ch. und Haustein-Bartsch E. Munchen, 1999. S. 29–42.

Е. Осташенко с. 42
¦

Новгородская икона Софии, Премудрости Божией

По сторонам от Ангела-Премудрости изображены Богоматерь и святой Иоанн Креститель со свитком, на котором читается: "Аз свидетельствовах". Таким образом икона представляет собой особый тип Деисиса . При этом, на иконе представлено ещё два погрудных образа Христа - как Богомладенца в медальоне на груди Пресвятой Матери, и как благословляющего Спаса в медальоне над головой Ангела. В верхнем регистре иконы - этимасия . С обеих сторон престола - по три коленопреклоненных ангела .

Как версия иконографического типа иногда предстоящие изображаются тоже с крылами: Предтеча, вероятно, в связи с пророчеством Малахии (Мал. 3:1); Богоматерь как апокалиптическая Жена (Откр. 12:14). На таких иконах зачастую отсутствует медальон с Богомладенцем, а по бокам от центрального медальона со Спасителем пишутся ангелы.

Споры

Новгородская икона Святой Софии принадлежит к числу символических композиций, которые стали обычными в русской иконописи с середины XVI веке. В таких иконах на передний план выходит иллюстрация текстов и идей; в них сильны западные мотивы. Характерно, что, хотя данный иконописный извод становится широко распространённым, он одновременно остаётся спорным. Споры возникают как о содержании, так и о допустимости иконографии. В иконописных подлинниках появляется "Сказание о образе Софии, Премудрости Божией", которое встречается и отдельно, и в различных сборниках смешанного содержания ХVI-XVII веков. В нём икона объясняется не как образ Христа , а как образ девства : "Образ Премудрости Божии, Софии, проявляет собою Пресвятыя Богородицы неизглаголаннаго девства чистоту; имать же девство лице девиче огненно…" "Сказание" видит в Ангеле символ девства "яко житие девственное со ангелы равно есть…" "Лице огненное являет, яко девство сподобляется Богу вместилище быти; огнь бо есть Бог…" Предстоящие являют примеры девства. За этим сказанием предполагается западное влияние. В конце XVII века известный справщик, чудовский инок Евфимий - видевший в Ангеле-Премудрости Ипостась Христа - выступал против образа Премудрости Божией, требуя историзма вместо "вымышленных подобий" . Братья Лихуды , защищая икону, объясняли парное изображение Христа - как Ангела-Премудрости и как Спаса в медальоне - двойством природ в Христе.

Молитвословия

Тропарь, глас 1

Превечная Премудросте, Христе Боже наш!/ Божественным смотрением Своим преклонивый Небеса,/ благоволил еси вселитися во утробу Чистыя Отроковицы,/ средостение вражды разрушив,/ освятил еси естество наше/ и Царствие Твое нам отверзл еси;/ сего ради Тебе, Творца нашего и Избавителя,/ и рождшую Тя,/ спасения нашего тайне послужившую Деву Чистую, православно величаем.

Ин тропарь, глас 4

Велия и неизреченная Премудрости Божии сила/ смотрения плотскаго таинства!/ Софие Преименитая,/ девственных душе и неизглаголаннаго девства чистото,/ смиренный мудрости истино,/ покоище Святаго Духа,/ пречестный храме непостижимыя славы Его,/ огнезрачный престоле Христа Бога нашего,/ в Тя бо вселися неизреченно Слово Божие, и плоть бысть,/ Невидимый явися,/ и неприкосновенный из Тебе изыде,/ и с человеки поживе, врага исконнаго уловляя/ и человеки от клятвы древния свобождая,/ возводя паки, отнюдуже испадохом./ Молимтися, Владычице,/ отягченныя ны во гресех лютых помиловати/ и спасти душе наша,/ и, яко человеколюбивая и милосердая Царица,/ Мати Премудрости Божия Слова,/ призри на ны, грешныя люди Твоя,/ и умилосердися, заступи от напастей и скорбей лютых/ и грады наша невредимы сохрани,/ идеже ныне имя Твое пресвятое боголепно славится.

Кондак, глас 4

Притецем, православнии людие,/ к премудрости Божий/ и видим чудотворную икону Пречистыя Богоматере,/ Юже именуем по явлению Софию, Премудрость Божию,/ зане храм бысть одушевлен Единороднаго Сына и Слова Божия./ Сия убо светолучно сияет в пречестнем храме Своем/ и сердца наша веселит, приходящих с верою/ и взирающих со страхом и благоговением на пречистую сию икону,/ помышляюще в сердцах наших,/ яко воистинну Премудрости Божий есть селение/ и таинства Его смотрение,/ на упование бо верным/ воображение огнезрачное Ей зрим/ и покланяемся, яко истинному и пренепорочному Ея девству/ в рождестве и по рождестве паки;/ от Неяже изыде Огнь Божественный,/ попаляя тленныя страсти/ и просвещая души наша и чисты сотворяя,/ Имже и веки сотвори Отец,/ Той же и Мудрость, Слово и Сила наречется,/ сияние славы и Образ Отчи Ипостаси./ И паки убо молим/ и, припадающе, лобызаем пречестную икону Премудрости Божия Матере/ и велегласно вопием:/ о Милосердая Владычице,/ спаси рабы Своя от насилия диаволя,/ от нахождения иноплеменных и междоусобныя брани,/ яко Ты еси всех благих Подательница и Покровительница/ притекающим к Тебе с верою и просящим велия милости.