Крымские походы русских войск в. Крымские походы

КРЫМСКИЕ ПОХОДЫ, походы русских войск под командованием боярина князя В. В. Голицына против Крымского ханства в ходе русско-турецкой войны 1686-1700 годов. Согласно статьям «Вечного мира» 1686, Русское государство обязалось разорвать Бахчисарайский мир 1681 с Османской империей, защищать Речь Посполиту от набегов крымских ханов, а также побудить донских казаков совершить в 1687 поход на Крымское ханство. Крымские походы предприняты для прекращения крымских и турецких набегов на южные окраины России и Речи Посполитой и защиты торговых путей, а также для отвлечения сил крымских татар от их возможного участия в военных действиях на Днестре и Пруте.

План первого похода 1687 года предусматривал наступление русских войск в сочетании с действиями донских и украинских казаков. Донские казаки во главе с атаманом Ф. М. Минаевым были посланы для нанесения удара по правому флангу крымских татар, а украинские казаки черниговского полковника Г. И. Самойловича совместно с воеводой Севского полка окольничим Л. Р. Неплюевым направлены в низовье Днепра к татарской крепости Кызы-Кермен (Казы-Кермен). Эти действия вынудили крымского хана Селим-Гирея I сосредоточить все усилия на обороне своих владений, и в результате он не смог оказать помощь турецким войскам, действовавшим против Речи Посполитой, Австрии и Венеции. Русские войска собирались в нескольких местах: Большой полк (ближний боярин князь В. В. Голицын, боярин князь К. О. Щербатов, окольничий В. А. Змеев) - в Ахтырке; Новгородский разряд (боярин А. С. Шейн, окольничий князь Д. А. Барятинский) - в Сумах; Рязанский разряд (боярин князь В. Д. Долгоруков, окольничий П. Д. Скуратов) - в Хотмыжске; Севский полк - в Красном Куте. Полковые воеводы выступили из Москвы 22.2(4.3).1687. В начале мая 1687 на реке Мерло сосредоточилось около 60 тысяч солдат, стрельцов, копейщиков, рейтар, а также 50 тысяч дворянской конницы и артиллерия. Примерно 67% русской армии составляли полки нового строя. На реке Самара к ней присоединились украинские казаки (до 50 тысяч) под командованием гетмана Левобережной Украины И. С. Самойловича. 13(23).6.1687 русское войско, пройдя за 6 недель всего 300 км, расположилось лагерем в урочище Большой Луг. На следующий день русская армия начала движение в сторону крепости Ор (Перекоп). Узнав о приближении русских, татары сожгли траву на значительной территории, лишив русское войско подножного корма для лошадей. 14-15(24-25) июня войско продвинулось менее чем на 13 км, испытывая большие трудности из-за отсутствия воды и фуража. Голицын созвал военный совет у реки Карачакрак, на котором было решено вернуться в Русское государство. 12(22) июля к Голицыну на реке Орель прибыл думный дьяк Ф. Л. Шакловитый с предложениями царевны Софьи Алексеевны продолжать военные действия, а в случае невозможности - построить крепости на реках Самара и Орель и оставить там гарнизоны и снаряжение для защиты Левобережной Украины от набегов крымских татар [летом 1688 построена крепость Новобогородицкая (ныне на территории посёлка Шевченко Днепропетровской области Украины), где находился русско-казацкий гарнизон и было сосредоточено свыше 5,7 тысяч тонн продовольствия]. Во время возвращения из 1-го Крымского похода И. С. Мазепа и В. Л. Кочубей составили ложный донос на гетмана И. С. Самойловича, в котором помимо прочего обвинили гетмана в том, что он являлся противником русско-польского союза, ошибочно советовал выступить в поход весной, инициировал поджог степи. 22-25.7(1-4.8).1687 на так называемой Коломакской раде И. С. Самойлович был низложен, а новым гетманом избран Мазепа. 14(24).8.1687 русское войско вернулось на берег реки Мерло, где и было распущено по домам. Правительство царевны Софьи Алексеевны, несмотря на очевидную неудачу предприятия, признало поход успешным и наградило его участников.

Софья Алексеевна 18(28).9.1688 объявила о необходимости нового крымского похода. Русское командование учло уроки первого похода и планировало начать второй ранней весной, чтобы конница в степи была обеспечена подножным кормом. В то же время в 1689 году осложнилось внешнеполитическое положение Русского государства, так как вопреки условиям «Вечного мира» 1686 Речь Посполита начала мирные переговоры с Османской империей. Для выступления во второй поход 1689 русские войска вновь собирались в разных местах: Большой полк (Голицын, стольник князь Я. Ф. Долгоруков, Змеев) - в Сумах; Новгородский разряд (Шейн, стольник князь Ф. Ю. Барятинский) - в Рыльске; Рязанский разряд (В. Д. Долгоруков, думный дворянин А. И. Хитрово) - в Обояни; Севский полк (Л. Р. Неплюев) - в Межеречах; Казанский полк (боярин Б. П. Шереметев), включая особый полк Низовых дворян (окольничий И. Ю. Леонтьев, стольник Дмитриев-Мамонов), - в Чугуеве. 15-18(25-28) апреля войска (около 112 тысяч человек) соединились на реке Орель, артиллерия насчитывала до 350 орудий. На реке Самара 20(30) апреля к войску присоединился отряд казаков (около 40 тысяч человек) гетмана Левобережной Украины И. С. Мазепы. Русская армия продвигалась на юг тем же походным порядком, что и в 1687. Для отражения наступления русской армии Селим-Гирей I собрал войско, насчитывавшее до 160 тысяч человек. 13(23) мая на русский лагерь, расположившийся на реке Коирка, напал татарский отряд (10 тысяч человек). На следующий день основные силы татар атаковали армию Голицына у урочища Чёрная Долина, но, понеся большие потери от огня русской артиллерии, отступили. Отбив атаки татарской конницы, русское войско двинулось в направлении реки Каланчак и 20(30) мая подошло к Перекопу. Главные силы татар окружили русскую армию, но их атаки вновь были отражены преимущественно артиллерийским огнём. Голицын вступил в переговоры с представителями хана, требуя вернуть всех захваченных при крымских набегах русских пленников, прекратить набеги, отказаться от дани, не нападать на Речь Посполиту и не помогать Османской империи. 22 мая (1 июня) требование было отвергнуто ханом. Мощь перекопских укреплений и тот факт, что русское войско было ослаблено болезнями и безводьем, заставили Голицына отступить, бросив часть орудий. Преследуемые татарской конницей русские полки 29 мая (8 июня) достигли южных рубежей Русского государства. 19(29) июня войско было распущено. Правительство Софьи Алексеевны торжественно встретило Голицына в Москве.

Несмотря на безрезультатность Крымских походов, Русское государство внесло значительный вклад в борьбу с турецкой агрессией в Европе. Оно отвлекло на себя основные силы крымских татар, и Османская империя лишилась поддержки многочисленной крымской конницы. Однако Крымские походы не решили задач защиты южных границ Русского государства и ликвидации очага возможной агрессии в Крыму. Основными причинами неудач Крымских походов стали: незавершённость военных реформ середины 17 века в Русском государстве; существование, наряду с полками нового строя, устаревшего дворянского поместного войска и отрядов стрельцов, отличавшихся слабой дисциплиной; недостаточный опыт В. В. Голицына как командующего армией; рассредоточенность управления армией между различными государственными учреждениями и др. Уроки Крымских походов были учтены царём Петром I в Азовских походах 1695-96 годов.

Источн.: Переписка патриарха Иоакима с воеводами, бывшими в Крымских походах 1687-1689 гг. / Сост. Л. М. Савелов. Симферополь, 1906; Невилль де ла. Записки о Московии. М., 1996.

Лит.: Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. СПб., 1858. Т. 1; Голицын Н. С. Русская военная история. СПб., 1878. Ч. 2; Белов М. И. К истории дипломатических отношений России во время крымских походов // Уч. зап. ЛГУ. 1949. Т. 112; Бабушкина Г. К. Международное значение крымских походов 1687 и 1689 г. // Исторические записки. 1950. Т. 33; Богданов А. П. «Истинное и верное сказание» о 1-м Крымском походе // Проблемы изучения нарративных источников по истории русского средневековья. М., 1982; он же. Московская публицистика последней четверти XVII в. М., 2001; Лаврентьев А. В. «Записка государевым мерным верстам и станом того Крымского походу по верстам мерному колесу» 1689 г. // Естественнонаучные представления Древней Руси. М., 1988; Артамонов В. А. Россия, Речь Посполитая и Крым 1686-1699 г. // Славянский сборник. Саратов, 1993. Вып. 5; Stevens С. В. Soldiers on the steppe: army reform and social change in early modern Russia. DeKalb, 1995.

Крымские походы - военные походы русской армии против Крымского ханства , предпринятые в и 1689 годах . Они были частью Русско-турецкой войны 1686-1700 и частью масштабной европейской Великой Турецкой войны .

Первый Крымский поход

Второй Крымский поход

Итоги

Крымские походы позволили на некоторое время отвлечь значительные силы турок и крымцев и пошли на пользу европейским союзникам России. Россия прекратила платить крымскому хану; международный авторитет России возрос после Крымских походов . Однако в результате походов цель обезопасить южные границы России так и не была достигнута.

По мнению многих историков, неудачный исход крымских походов был одной из причин свержения правительства царевны Софьи Алексеевны . Сама Софья так писала Голицыну в 1689 году:

Свет мой, Васенька! Здравствуй, батюшка мой, на многие лета! И паки здравствуй, Божиею и Пресвятой Богородицы милостию и своим разумом и счастьем победив агаряне! Подай тебе Господи и впредь враги побеждать!

Существует мнение, что неудачность Крымских походов сильно преувеличена после того, как Пётр I потерял половину всей армии во втором Азовском походе , хотя получил лишь выход ко внутреннему Азовскому морю .

См. также

Напишите отзыв о статье "Крымские походы"

Примечания

Литература

• Богданов А. П. «Истинное и верное сказание о крымском походе 1687 г.» - памятник публицистики Посольского приказа // Проблемы изучения нарративных источников по истории русского средневековья: Сб. статей / АН СССР. Ин-т истории СССР; Отв. ред. В. Т. Пашуто . - М ., 1982. - С. 57–84. - 100 с.

Отрывок, характеризующий Крымские походы

Маму полностью покорили папины стихи... А он писал их ей очень много и приносил каждый день к ней на работу вместе с огромными, его же рукой рисованными плакатами (папа великолепно рисовал), которые он разворачивал прямо на её рабочем столе, и на которых, среди всевозможных нарисованных цветов, было большими буквами написано: «Аннушка, моя звёздочка, я тебя люблю!». Естественно, какая женщина могла долго такое выдержать и не сдаться?.. Они больше не расставались... Используя каждую свободную минуту, чтобы провести её вместе, как будто кто-то мог это у них отнять. Вместе ходили в кино, на танцы (что оба очень любили), гуляли в очаровательном Алитусском городском парке, пока в один прекрасный день решили, что хватит свиданий и что пора уже взглянуть на жизнь чуточку серьёзнее. Вскоре они поженились. Но об этом знал только папин друг (мамин младший брат) Ионас, так как ни со стороны маминой, ни со стороны папиной родни этот союз большого восторга не вызывал... Мамины родители прочили ей в женихи богатого соседа-учителя, который им очень нравился и, по их понятию, маме прекрасно «подходил», а в папиной семье в то время было не до женитьбы, так как дедушку в то время упрятали в тюрьму, как «пособника благородных» (чем, наверняка, пытались «сломать» упрямо сопротивлявшегося папу), а бабушка от нервного потрясения попала в больницу и была очень больна. Папа остался с маленьким братишкой на руках и должен был теперь вести всё хозяйство в одиночку, что было весьма непросто, так как Серёгины в то время жили в большом двухэтажном доме (в котором позже жила и я), с огромнейшим старым садом вокруг. И, естественно, такое хозяйство требовало хорошего ухода...
Так прошли три долгих месяца, а мои папа и мама, уже женатые, всё ещё ходили на свидания, пока мама случайно не зашла однажды к папе домой и не нашла там весьма трогательную картинку... Папа стоял на кухне перед плитой и с несчастным видом «пополнял» безнадёжно растущее количество кастрюль с манной кашей, которую в тот момент варил своему маленькому братишке. Но «зловредной» каши почему-то становилось всё больше и больше, и бедный папа никак не мог понять, что же такое происходит... Мама, изо всех сил пытаясь скрыть улыбку, чтобы не обидеть незадачливого «повара», засучив рукава тут же стала приводить в порядок весь этот «застоявшийся домашний кавардак», начиная с полностью оккупированными, «кашей набитыми» кастрюлями, возмущённо шипящей плиты... Конечно же, после такого «аварийного происшествия», мама не могла далее спокойно наблюдать такую «сердцещипательную» мужскую беспомощность, и решила немедленно перебраться в эту, пока ещё ей совершенно чужую и незнакомую, территорию... И хотя ей в то время тоже было не очень легко – она работала на почтамте (чтобы самой себя содержать), а по вечерам ходила на подготовительные занятия для сдачи экзаменов в медицинскую школу.

Она, не задумываясь, отдала все свои оставшиеся силы своему, измотанному до предела, молодому мужу и его семье. Дом сразу ожил. В кухне одуряюще запахло вкусными литовскими «цепеллинами», которых маленький папин братишка обожал и, точно так же, как и долго сидевший на сухомятке, папа, объедался ими буквально до «неразумного» предела. Всё стало более или менее нормально, за исключением отсутствия бабушки с дедушкой, о которых мой бедный папа очень сильно волновался, и всё это время искренне по ним скучал. Но у него теперь уже была молодая красивая жена, которая, как могла, пыталась всячески скрасить его временную потерю, и глядя на улыбающееся папино лицо, было понятно, что удавалось ей это совсем неплохо. Папин братишка очень скоро привык к своей новой тёте и ходил за ней хвостом, надеясь получить что-то вкусненькое или хотя бы красивую «вечернюю сказку», которые мама читала ему перед сном в великом множестве.
Так спокойно в каждодневных заботах проходили дни, а за ними недели. Бабушка, к тому времени, уже вернулась из госпиталя и, к своему великому удивлению, нашла дома новоиспечённую невестку... И так как что-то менять было уже поздно, то они просто старались узнать друг друга получше, избегая нежелательных конфликтов (которые неизбежно появляются при любом новом, слишком близком знакомстве). Точнее, они просто друг к другу «притирались», стараясь честно обходить любые возможные «подводные рифы»... Мне всегда было искренне жаль, что мама с бабушкой никогда друг друга так и не полюбили... Они обе были (вернее, мама всё ещё есть) прекрасными людьми, и я очень их обоих любила. Но если бабушка, всю проведённую вместе жизнь как-то старалась к маме приспособиться, то мама – наоборот, под конец бабушкиной жизни, иногда слишком открыто показывала ей своё раздражение, что меня глубоко ранило, так как я была сильно к ним обоим привязана и очень не любила попадать, как говорится, «между двух огней» или насильно принимать чью-нибудь сторону. Я никогда так и не смогла понять, что вызывало между этими двумя чудесными женщинами эту постоянную «тихую» войну, но видимо для того были какие-то очень веские причины или, возможно, мои бедные мама и бабушка просто были по-настоящему «несовместимы», как это бывает довольно часто с живущими вместе чужими людьми. Так или иначе, было очень жаль, потому что, в общем, это была очень дружная и верная семья, в которой все стояли друг за друга горой, и каждую неприятность или беду переживали вместе.
Но вернёмся в те дни, когда всё это только ещё начиналось, и когда каждый член этой новой семьи честно старался «жить дружно», не создавая остальным никаких неприятностей... Дедушка уже тоже находился дома, но его здоровье, к большому сожалению всех остальных, после проведённых в заключении дней, резко ухудшилось. Видимо, включая и проведённые в Сибири тяжёлые дни, все долгие мытарства Серёгиных по незнакомым городам не пожалели бедного, истерзанного жизнью дедушкиного сердечка – у него начались повторяющиеся микроинфаркты...
Мама с ним очень подружилась и старалась, как могла, помочь ему как можно скорее забыть всё плохое, хотя у неё самой время было очень и очень непростое. За прошедшие месяцы она сумела сдать подготовительные и вступительные экзамены в медицинский институт. Но, к её большому сожалению, её давней мечте не суждено было сбыться по той простой причине, что за институт в то время в Литве ещё нужно было платить, а в маминой семье (в которой было девять детей) не хватало на это финансов... В тот же год от, несколько лет назад случившегося, сильнейшего нервного потрясения, умерла её ещё совсем молодая мама – моя бабушка с маминой стороны, которую я также никогда не увидела. Она заболела во время войны, в тот день, когда узнала, что в пионерском лагере, в приморском городке Паланге, была сильная бомбардировка, и все, оставшиеся в живых, дети были увезены неизвестно куда... А среди этих детей находился и её сын, самый младший и любимый из всех девяти детей. Через несколько лет он вернулся, но бабушке это, к сожалению, помочь уже не могло. И в первый год маминой с папой совместной жизни, она медленно угасла... У маминого папы – моего дедушки – на руках осталась большая семья, из которой только одна мамина сестра – Домицела – была в то время замужем.

Вечный мир с Речью Посполитой был заключен 26 апреля 1686 г. Он предполагал возможность совместных действий России и Священной лиги в составе Речи Посполитой, Австрии, Святого престола и Венеции против османов. Номинальным главой Священной лиги считался Папа Иннокентий XI (понтификат 1676–1689). Присоединение России к борьбе Священной лиги стало поворотной точкой в истории русско-польских отношений: от вековой борьбы Россия и Речь Посполитая вплоть до разделов Польши конца XVIII в. перешли к союзу. Он в стратегическом плане оказался куда более выгодным для России, чем для Польши. Польский историк Збигнев Войчек, исследовавший развитие русско-польских отношений во II половине XVII в., констатировал, что война 1654–1667 гг. и Вечный мир 1686 г. завершились тем, «что Польско-Литовское государство, Швеция, Турция и eo ipso Крымское ханство утратили свои позиции по отношению к России», которая своими действиями завоевала «гегемонию среди славянских народов» . А профессор Лондонского университета Линдси Хьюз подытожила свой анализ внешней политики времен регентства Софьи выводом: «Отныне Россия заняла прочное положение в Европе, которое она уже никогда не теряла». Справедливо признать Вечный мир 1686 г. важнейшим вкладом регентства Софьи в долгосрочную стратегию превращения России в главный полюс геополитической силы в Восточной Европе и Великую европейскую державу.

К фактическому присоединению России к Священной лиге приложил усилия находившийся на русской службе Патрик Гордон. С 1685 г. по 1699 г. он стал одним из ведущих московских военачальников. Именно Гордон склонил главу правительства Софьи - Василия Васильевича Голицына к курсу на альянс со Священной лигой. Этот союз христианских государств против османов и Крыма возник в 1683-1684 гг. Гордон был сторонником общехристианского единства в отражении турецкой экспансии. (В жизни ревностный католик, Гордон всегда толерантно общался с православными и протестантами, если дело не касалось религиозного вопроса в Британии. Там Гордон желал остановить «протестантскую агрессию».) Идея союза России и Священной лиги пронизывает меморандум Гордона, поданный В.В. Голицыну в январе 1684 г.

Н.Г. Устрялов, приведя целиком меморандум Гордона 1684 г., заметил, что В.В. Голицын отнесся к нему «равнодушно». Это явное недоразумение, продиктованное, внушенное апологетикой Петру I, которая требовала воспринимать всех недавних предшественников или противников Петра I как недалеких и бесполезных для России. Другим объяснением вывода Устрялова может быть осмысление им факта неудачных русско-австрийских переговоров 1684 г. Имперские послы Иоганн Кристоф Жировский и Себастьян Блумберг не сумели в Москве в мае 1684 г. заключить союз Габсбургов и России. Действия Голицына в 1685–1689 гг., особенно заключение 26 апреля (6 мая по григорианскому стилю) 1686 г. Вечного мира с Речью Посполитой и Крымские походы 1687 и 1689 гг. полностью солидаризуются с предложениями шотландского генерала от 1684 г.

В меморандуме 1684 г. генерал-майор проанализировал все аргументы за мир с Османской империей и в пользу войны с ней в союзе со Священной лигой. Гордон, служивший одно время в Речи Посполитой, всегда отдавал должное польскому вольнолюбию, мужеству и радушию, но он предупреждал русское правительство, что только совместная борьба христиан с турками сделает опасение русских властей по поводу антирусских замыслов поляков «неразумными недоразумениями». «Подозрительность и недоверие между соседними государствами были, есть и будут продолжаться впредь, - замечал Гордон. - Даже священность столь тесной Лиги не может его устранить, и я не сомневаюсь, что поляки сохранят подобные мысли и обиды, ибо раздоры - сорняки, питаемые памятью о прошлом соперничестве, недружелюбии и оскорблениях. Однако учтите, что, делая одолжение и помогая им сейчас, вы сможете изгладить, хотя бы в большей мере смягчить гнев от былой вражды, а если они окажутся неблагодарными, тогда у вас будет преимущество правого дела, что и есть главное для ведения войны» .

Патрик Гордон настаивал на внушении русскому народу мысли о необходимости победы над Крымом, как и на продолжении совершенствования русского военного дела. «…Весьма ошибочно думать, будто вы сможете всегда или долго жить в мире среди стольких воинственных и беспокойных народов, ваших соседей», - предупреждает Гордон. Заканчивает он свое послание В.В. Голицыну словами: «Добавлю, что весьма опасно позволять солдатам и народу отвыкнуть от владения оружием, когда все ваши соседи столь усердно оное применяют». В меморандуме Гордона был предложен и план разгрома Крыма, который в 1687–1689 гг. неудачно пытался осуществить В.В. Голицын.

Гордон полагал, что ровная степная поверхность облегчит движение русской армии к Перекопу. «…С 40 000 пехоты и 20 000 конницы вы сможете легко сие осуществить за один или самое большее два года. Да и путь туда не так труден, только двухдневный марш без воды, даже настолько удобный, что всю дорогу можно идти в боевом строю, кроме очень немногих мест, да и там нет лесов, холмов, переправ или болот». «Легкость» походу должна была придать и международная обстановка. Османской экспансии в Центральную и Восточную Европу был положен предел. Осенью 1683 г. войска Священной Римской империи и армия Речи Посполитой во главе с королем Яном Собеским разгромили под Веной огромные турецкие силы. Как показала дальнейшая история, рост турецких владений в европейском пространстве прекратился. Османская империя перешла к удержанию своих завоеваний, но ее военно-экономическая отсталость, прогрессирующая на фоне быстрого развития европейских держав, обрекла Турцию на постепенное, но непрерывное ослабление ее позиций как империи и великой державы.

Это открывало России блестящие стратегические перспективы отвоевания османских владений в Причерноморье. Их и почувствовал шотландский военачальник. Но с «легкостью» он явно ошибся. Осуществить его план разгрома крымской армии и оккупации Крыма русские впервые сумели лишь в ходе очередной (5-й) Русско-турецкой войны 1735–1739 гг. в царствование племянницы Петра I - Анны Ивановны (1730–1740). Кампания 1735 г. под руководством генерала Леонтьева практически полностью повторила поход В.В. Голицына 1687 г. Русские войска дошли до Перекопа и вернулись. В 1736 г. уже фельдмаршал Миних, президент Военной коллегии, сам возглавивший войска, разгромил татар, вошел в Крым, взял и сжег Бахчисарай, но вынужден был покинуть Крымский полуостров. Не имея флота ни в Черном, ни в Азовском морях, русские силы в Крыму могли быть блокированы со стороны Перекопа спешно возвращающейся из персидского похода крымской конницей.

До присоединения Крыма к России в 1783 г. было еще далеко. Но эта цель, предложенная Гордоном в качестве ближайшей тактической задачи в 1684 г., с конца XVII в. стала стратегической для южного направления русской внешней политики.

Походы В.В. Голицына на Крым в 1687 г. и 1689 г. стали реальным подтверждением союза России с антитурецкой коалицией. Наступательные Крымские походы Голицына открыли новую эпоху во внешней политике России, которая продолжалась вплоть до Первой мировой войны включительно. Международный смысл тактики Крымских походов как части интернациональных действий Священной лиги состоял в недопущении татарской конницы на помощь туркам в их действиях в Центральной Европе. Внутренние задачи сводились к разгрому крымской конницы и оккупации Крыма. Если первая международная часть Крымских кампаний удалась, то со второй обстояло намного хуже.

Русское войско после военных реформ XVII в. было сильнее крымского. Крым не имел ни пехоты, ни современной артиллерии. Вся его мощь состояла в маневренной средневековой коннице, которая, не имея обозов, быстро перемещалась. Неожиданность нападения была ее главным козырем, а захват людей, скота и некоторой другой добычи - основной целью военных походов Крыма. Создание Россией в XVII в. четырех засечных оборонительных черт на южных рубежах сделало невозможным неожиданный глубокий прорыв крымской конницы в Россию. Совершались лишь пограничные рейды небольших крымских отрядов, а масштабы их добычи были несопоставимы с XVI столетием, когда крымцы доходили до Москвы. Надежность русской обороны в немалой степени спровоцировала крымскую и турецкую агрессию на более доступную Малороссию. Крымские походы явились первой попыткой больших наступательных операций с участием более 100 тысяч человек на чужой территории.

Костяк армии Голицына и в 1687 г. и в 1689 г. составляли полки нового строя. Двигалась армия вплоть до Перекопа под прикрытием «вагенбурга», передвижного укрепления из 20 тысяч подвод. Знаменательно, что татары не решились дать бой. В XVII в. они вообще без европейских союзников (к примеру, запорожских казаков) или своих покровителей турок не решались вступать в генеральные сражения. Неслучайно генерал Гордон отмечал по поводу крымцев: «Утрачена их былая отвага и забыты внезапные вторжения, коими они прежде подвергали великороссов…». Настоящими врагами русского воинства в походах 1687 и 1689 гг. стали жара и выжженная степь. Бескормица для лошадей оказалась большой проблемой русской армии. Испорченные от зноя продукты и вода, а также тяготы марша при высокой температуре и под палящим солнцем явились второй крупной проблемой. Второй Московский Бутырский выборный солдатский полк, отличавшийся безупречной дисциплиной и выучкой, потерял на марше еще к русской границе в апреле 1687 г. более 100 из 900 человек. (Кстати, потери на марше даже во времена Наполеоновских войн составляли большую часть потерь всех европейских армий, превышая часто боевые потери.) Третья группа проблем была следствием сохранения в русской армии многих средневековых пережитков. Сразу всплыло «нетство», т.е. невыход или дезертирство многих служилых людей. Вывод дворянами, особенно знатными, большого числа сопровождавшей их вооруженной, но на деле абсолютно бесполезной дворни только задерживал движение и без того огромного и медленного войска. Но это были уже второстепенные издержки. По сути же воинство Голицына сражалось не с врагом, а с климатом и рельефом. Оказалось, что в условиях Дикого поля это куда более мощные противники, нежели крымские татары.

Именно природный фактор не оценил в своем проекте Крымского похода в 1684 г. Патрик Гордон, а в 1687 г. его не учел и главный организатор русского наступления В.В. Голицын. И немудрено. Ведь это был первый крупномасштабный бросок русских через Дикое поле к Перекопу.

Выжженное Дикое поле встретило русских солдат совершенно невыносимыми для похода условиями. Это ярко отражено в письмах на родину Франца Лефорта, подполковника, участника событий. Лефорт указывает, что пограничная река Самара встретила русское воинство «не совсем… здоровою водою. Пройдя еще несколько речек, добрались до реки Конская вода, скрывающей в себе сильный яд, что обнаружилось тотчас же, как из нее стали пить… Ничего не могло быть ужаснее мною здесь виденного. Целые толпы несчастных ратников, истомленные маршем при палящей жаре, не могли удержаться, чтобы не глотать этого яда, ибо смерть была для них только утешением. Некоторые пили из вонючих луж или болот; другие снимали наполненные сухарями шапки и прощались с товарищами; они оставались там, где лежали, не имея сил идти от чрезмерного волнения крови… Мы достигли реки Ольбы, но и ее вода оказалась ядовитою, а все кругом было уничтожено: мы видели только черную землю, да пыль и едва могли рассмотреть друг друга. К тому же вихри свирепствовали постоянно. Все лошади были изнурены и падали во множестве. Мы потеряли голову. Искали повсюду неприятеля или самого хана, чтобы дать сражение. Захвачено было несколько татар и сто двадцать из них были истреблены. Пленные показали, что хан идет на нас с 80 000 тысячами татарами. Однако и его полчище жестоко пострадало, потому что до Перекопа было все выжжено».

Лефорт сообщает об огромных потерях русской армии, но не от сражений, которых не было по пути к Перекопу, и еще больших потерях при возвращении оттуда. Пали и многие немцы-офицеры. Смерть «похитила лучших наших офицеров, - констатирует Лефорт, - между прочим трех полковников: Во, Фливерса, Бальцера и до двадцати немецких подполковников, майоров и капитанов».

Вопрос, кто поджег степь, до сих пор спорный. Ряд исследователей полагают, что это сделали татары, не видя другой возможности остановить русских. Но пожар обрек самих крымцев на бездействие. Им тоже нечем было кормить коней, и они оказались запертыми на Крымском полуострове. Вторая версия идет от оценки происшедшего русскими властями и имеет ныне все больше сторонников. Пожар организовали запорожцы, незаинтересованные в этой войне, так как она вела к усилению позиций Москвы, ее диктату над казачьей старшиной, отвлечению запорожцев от обороны собственно украинских территорий.

Кроме того, многие украинцы видели главным своим недругом по-прежнему поляков, а Крымский поход 1687 г. предполагал и действия по защите Польши и Венгрии, где сражались с османами войска Священной лиги. О союзнических обязательствах России постоянно сообщает Гордон. К примеру, описывая отход русской армии в 1687 г., он утверждал: «Итак, мы неспешно пошли назад к реке Самаре, откуда послали 20 тысяч казаков за Борисфен, чтобы следить за действиями татар и стеречь, дабы те не вторглись в Польше или Венгрии, и для того крепко заградить все переправы». Антипольские настроения «русских запорожцев» были порождены не только старыми обидами и религиозной враждой. «Русские запорожцы» видели в грабеже польских владений свою «законную добычу», которой их явно лишал союз России и Священной лиги.

Патрик Гордон в одном из писем к графу Мидлтону, высокопоставленному вельможе при дворе английского короля Якова II, 26 июля 1687 г. писал: «Украинский гетман Иван Самойлович (человек с большой властью и влиянием), весьма противился миру с поляками и сему походу, всеми мерами препятствовал и замедлял наше продвижение». Это сообщение Гордона, прямого участника событий, чей «Дневник» подтверждается, как правило, информацией из других источников, является серьезным косвенным подтверждением вины Самойловича. Правда, именно в отношении гетмана Самойловича Патрик Гордон мог иметь предвзятое мнение. В свое время гетман обидел своего зятя киевского воеводу Ф.П. Шереметева, с которым был дружен Гордон. После смерти жены Шереметева, гетманской дочери, Самойлович требовал вернуть ему приданое дочери и отдать на воспитание внука.

Однако слухи о том, что именно украинские казаки при попустительстве, если не прямой команде со стороны гетмана Самойловича выжгли степь, кроме Гордона, сообщает и «нейтральный» Лефорт: «Не могли понять, как удалось татарам выжечь всю траву. Подозревали гетмана казаков в соумышлении с татарским ханом». К примеру, после прохода казаков по мостам через реку Самару мосты почему-то сгорели, и русским пришлось возводить новую переправу, чтобы двинуться дальше.

Так или иначе, но за возвращение русских войск без побед над татарами пришлось ответить гетману И.С. Самойловичу. Он был непопулярен среди украинцев. Сын гетмана Семен (умер в 1685) произвел в феврале-марте 1679 г. сгон населения «турецкой» Правобережной Украины за левый берег Днепра. Москва не оставила переселенцев под властью гетмана. Они скитались до 1682 г. по «русской» Слободской Украине, пока, наконец, в 1682 г. ни пришёл указ о выделенных им там местах расселения. Старшину напрягал деспотический нрав Самойловича. Утеряв поддержку Москвы, Ивану Самойловичу было не удержаться у власти. В.В. Голицын дал ход доносу запорожских генеральных старшин и ряда полковников о якобы измене гетмана России. В итоге Иван Самойлович лишился своей булавы, сына его Григория казнили в Севске за «воровские, затейные» речи о русских государях. Немалые богатства Самойловичей были конфискованы – половина пошла в царскую казну, половина – в казну запорожского войска. Сам гетман (без следствия по его делу) с сыном Яковом был отправлен в сибирскую ссылку, где и скончался в 1690 г.

Новым гетманом «русской Украины» стал Мазепа. Его Гордон характеризует, как большого сторонника союза России и Священной лиги. «Вчера некто по имени Иван Степанович Мазепа, - информировал Гордон Мидлтона, - бывший генерал-адъютантом, избран на его (Самойловича) место. Этот человек сильнее привержен Христианскому делу и, надеемся, будет более деятелен и усерден в пресечении татарских набегов на Польшу и Венгрию…» Имеется в виду участие казаков в операциях, направленных против участия крымских татар в действиях османов в Речи Посполитой или в Венгрии. Правительство Софьи имело некие сомнения в верности Ивана Мазепы России. Разведать на этот счет ездил на Украину доверенный сподвижник царевны думный дворянин Федор Леонтьевич Шакловитый. «Вернувшись, - сообщает Гордон, - он дал благоприятный отчет о гетмане, но с примесью кое-каких догадок и подозрений о нем по причине его происхождения (тот - поляк), а посему о его возможном доброхотстве, если не тайном сношении с оным народом».

Поход 1687 г. произвел должное впечатление на татар. Они не рискнули организовать масштабное контрнаступление в 1688 г., ограничившись традиционными для себя наскоками отдельных отрядов на русское пограничье. Засечные черты не допускали прорыва татар вглубь российской территории. Ввиду возможного нового русского наступления хан не решался уходить далеко от собственных границ.

Это, безусловно, внесло свой вклад в победы других участников Священной лиги в 1687–1688 гг. Гордон определял османское войско без крымской конницы, как «птицу без крыльев». После взятия Буды (1686) принц Людвиг Баденский с 3–4 тысячами своих людей разбил 15 тысяч турок в Боснии у деревни Тривенич в 1688 г. В том же году генерал фон Шерфен после 27-дневной осады захватил у османов Белград. Потери имперских войск были в разы меньше турецких. Хуже дела обстояли у поляков. Они потерпели поражение у Каменца, где османы действовали с крымскими татарами. Примечательно, что свое поражение поляки объясняли именно тем, что московиты не отвлекли в этот раз на себя татар. Того же мнения придерживался Гордон. Однако победа османов при Каменце не меняла кардинально картины неудач Турецкой империи в 1687–1688 гг. Еще в ноябре 1687 г. янычары свергли султана Мехмеда IV и возвели на престол его брата Сулеймана II. Турецкие послы прибыли в Братиславу в 1688 г. Формально они желали оповестить императора о своем новом властителе. Главная же цель была прозондировать вопрос о мире.

Слухи о возможном перемирии Священной лиги и Турции встревожили Россию. Она готовилась ко второму Крымскому походу. Правительство Софьи рассчитывало, что Священная лига также продолжит боевые действия. В 1688 г. император Священной Римской империи заверил русских царей, что так и будет. Императорское послание было передано русскому резиденту в Речи Посполитой Прокофию Богдановичу Возницыну (в будущем одному из трех «великих послов» 1697–1698 гг.). Победы австрийцев над турками были приостановлены не из-за их сговора с османами, а потому, что французы, давние европейские союзники турок и противники Империи, вторглись в её владения. Французский король Людовик XIV начал войну за «Пфальцское наследство» (1688–1698). Вскоре он захватил Филипсбург, город в Бадене.

Посольский приказ обязал П.Б. Возницына, а также православного ученого монаха грека И. Лихуда, посланного царским правительством в 1688 г. в Венецию, убедить имперское правительство в случае заключения мира учитывать и русские интересы. Забегая вперед, отметим, что точно так же поступит петровская дипломатия, обнаружив в 1697–1698 гг. невозможность для своих западных союзников продолжать войну с Турцией ввиду ожидания в Европе войны «за испанское наследство». Карловицкое перемирие 1699 г. будет представлено рядом отдельных договоров между участниками Лиги и Турцией. Россия сумеет закрепить за собой Азов, захваченный в 1696 г., а Константинопольский мир 1700 г. помимо Азова принесет России официальное прекращение платежей «поминков» Крыму и ликвидацию поднепровских турецких крепостей. Петровская политика на южных рубежах была не неким новым поворотом, а логичным продолжением курса, начатого правительством Софьи и Голицына.

Еще одним показателем этой преемственности может служить русская дипломатическая активность накануне Первого Крымского похода. Русский посол В.Т. Постников вел переговоры о расширении антитурецкого союза в Англии, Голландии, Браденбурге (Пруссии) и Флоренции. В Швецию и Данию с той же целью выехал Б. Михайлов; в Венецию - И. Волков, во Францию и Испанию - Я.Ф. Долгоруков и Я. Мышецкий, в Австрию - Б.П. Шереметев и И.И. Чаадаев. Все эти посольства имели те же официальные задачи, что и Великое посольство Петра I, - пытались расширить круг своих западных союзников по войне с Турцией.

Весной 1688 г. гетман Иван Мазепа и окольничий Леонтий Романович Неплюев настаивали на атаке полками Белгородского разряда Казы-Кермена. Назначить одним из главных военачальников они предлагали Патрика Гордона. Его авторитет возрос после похода 1687 г. В.В. Голицын отклонил это предложение, сделав упор на строительстве большой Новобогородицкой крепости на реке Самаре, которая усиливала систему порубежной обороны России. Василий Васильевич Голицын, бесспорно талантливый дипломат и администратор, не имел способностей крупного военачальника, хотя и провел большую часть жизни на военной службе. Старомосковское объединение военной и гражданской службы требовало, чтобы столь масштабную экспедицию российского войска в чужие пределы возглавлял глава правительства. Как опытный политик, Голицын не мог игнорировать это. Ряд историков, в частности Устрялов, высказывали предположение, что непомерное честолюбие заставило Голицына домогаться поста главнокомандующего. Между тем француз Невилль, посол Речи Посполитой, который был вхож в дом В.В. Голицына, полностью опровергает такую версию. «Голицын сделал все, - вспоминает Невилль, - чтобы отклонить от себя эту должность, т.к. он справедливо предполагал, что трудностей ему будет весьма много, и что вся ответственность за неудачу падет на него, какие бы меры предусмотрительности и предосторожности он ни предпринял, и что ему трудно будет сохранить свою славу, если поход окажется неудачным… Бывши более великим государственным мужем, нежели полководцем, он предвидел, что отсутствие его из Москвы причинит ему более вреда, нежели принесло бы славы самое завоевание Крыма, так как оно не поставило бы его выше, звание же начальника войск решительно ничего не прибавляло к его могуществу».

В.В. Голицын решил второй раз двигаться прежним маршрутом. Гордон в 1688 г. уже не находил прежний путь, им самим предложенный в 1684 г., удачным. Шотландец так описывает причины выбора старого маршрута: «Антоний, опытный казак, посланный на разведку в сторону Крыма, вернулся и донес, что на всем пути до Перекопа он обнаружил места, где можно брать воду либо из родников либо копая землю на локоть в глубь. Сие стало сильным побуждением для наших легковерных и полоумных людей, дабы предпринять еще одну кампанию тем же путем, что мы прошли прежде». Решено было увеличить число участников похода до 117,5 тысячи человек. Украинские казаки под командованием Мазепы выставили еще до 50 тысяч. Войска начали сбор в Сумах в феврале 1689 г. Был разослан указ, «…что у тех, кто не явится… земли будут отобраны на имя Их Величеств». Гордон командовал тремя солдатскими полками на левом фланге. Он уже распрощался, как видно из его «Дневника», с версией о легкости покорения Крыма. В марте 1689 г. Гордон советовал «генералиссимусу» Голицыну идти не через степь, как в прошлый раз, а вдоль Днепра, предварительно организовав там форпосты с надежными гарнизонами, «через четыре дня марша каждый». Полки нового строя Гордон советовал усилить ротами гренадер. Но В.В. Голицын не стал руководствоваться этими идеями Гордона.

Когда русская армия, совершив тяжелейший марш по жаре через степь, успешно добралась до Перекопа (20 мая 1689), Голицын не решился штурмовать его устаревшие укрепления, хотя стычки с татарами, состоявшиеся на этот раз, свидетельствовали о превосходстве русского оружия. 15 мая татарская конница пыталась атаковать русский правый фланг, но была отбита с большими для себя потерями огнем русской походной артиллерии. Хорошо зарекомендовали себя полки нового строя, что говорило о правильности курса на постепенную профессионализацию русской армии. У русских были шансы для успешного прорыва на Крымский полуостров, но В.В. Голицын предпочел переговоры. Он потребовал от хана капитуляции, а получив отказ, отдал приказ об отступлении ввиду больших потерь людей от зноя, болезней и тягот похода.

Это явилось роковой ошибкой главнокомандующего. Ходили даже слухи о подкупе его ханом. При отходе опять отличились полки нового строя. «…Была великая опасность и еще больший страх, как бы хан всеми силами не преследовал нас, - писал позже (28 января 1690 г.) в своем послании к графу Эрроллу Патрик Гордон, - так что я был отряжен с левого крыла с 7 региментами пехоты и несколькими конницы (хотя все спешились), дабы стеречь арьергард. Они преследовали нас весьма рьяно 8 дней кряду, однако мало чего достигли…»

Царевна Софья, как и в 1687 г., приказала встречать войска как победителей, каковыми, по сути, они и являлись. Второй раз в русской истории не крымцы атаковали русскую землю, а русские воевали в крымских пределах, внося свой вклад в общее дело Священной лиги. Именно так и оценивал Крымский поход 1689 г. А.С. Пушкин, собирая материал для своей «Истории Петра Великого». «Сей поход принес большую пользу Австрии, ибо разрушил союз, заключенный в Адрианополе между крымским ханом, французским послом и славным трансильванским принцем Текели. По сему союзу хан должен был дать 30 000 войска в помощь верховному визирю при вступлении в Венгрию; сам же хан с таковым же числом должен был напасть вместе с Текели на Трансильванию. Франция обязывалась помогать Текели деньгами и дать ему искусных офицеров».

Но все эти международные многоходовые комбинации были мало понятны населению России XVII в., особенно на фоне вступления в завершающую стадию конфликта двух придворных «партий» - Милославских и Нарышкиных. Без оккупации Крыма «партии Нарыщкиных» легко было представить поход В.В. Голицына неудачей. Неслучайно юный Петр, как сообщает «Дневник» Гордона, даже не допустил В.В. Голицына по его возвращению от Крыма к своей руке. Правда, такой признанный знаток истории Петра I, как Н.И. Павленко, на основании других источников утверждает, что Петр лишь «намеревался отказать Голицыну и его свите в аудиенции, но его с трудом отговорили от этого шага, означающего разрыв с Софьей. Скрепя сердце Петр принял Голицына и сопровождавших его лиц. Среди последних находился и полковник Франц Лефорт». Участник Крымского похода Лефорт наряду с Патриком Гордоном через несколько месяцев превратится в ближайшего друга и наставника Петра I. Колоссальные потери армии Голицына от жары, плохой воды, пищи и болезней произвели тяжелое впечатление на простых москвичей. У «партии Нарышкиных», в руководство которой входил кузен В.В. Голицына Б.А. Голицыным, появился хороший шанс для свержения Софьи, который и был реализован в ходе августовского переворота 1689 г.

В интересах победителей было всячески «чернить» историю с Крымскими походами, что не мешало Петру I 6 лет спустя продолжить начатое правительством его сестры наступление на южных рубежах России, как, впрочем, и на других рубежах, ибо за всю вторую половину XVII в. Россия не знала ни одного стратегического поражения. Она выиграла войну у Речи Посполитой, отняв у нее пол Украины и Киев. Свела «в ничью» войну с Швецией, не отвоевав, но и не потеряв никаких территорий, имевшихся у ней после Смуты. Заставила Турцию признать российское подданство Левобережной Украины, Запорожья и Киева и, наконец, дважды атаковала Крым, заставив его навсегда перейти от нападения к обороне. Петр учтет обнаруженные во время Крымских походов трудности пешего марша через Дикое поле и перенесет направление главного удара на юге непосредственно на турецкий форпост Азов, куда войска можно было подвозить по Дону. Среди главных руководителей Азовских походов 1695 и 1696 гг. мы увидим ближайших соратников В.В. Голицына по Крымским походам - «служилых немцев» Петра Ивановича Гордона и Франца Яковлевича Лефорта.

Бахчисарайский мир не принес покоя Османской империи. Разочаровавшись в украинских землях, султан обратил взоры на запад, где появился очередной искатель османского вассалитета - венгерский дворянин-кальвинист Имре Текели. В 1678 году он поднял восстание в Венгрии против австрийских Габсбургов, а спустя четыре года призвал на помощь султана, став его вассалом. Поддержка части венгерского дворянства во главе с Текели давала туркам возможность завоевать всю Венгрию и нанести поражение австрийским Габсбургам.

Однако поход турок на Вену в 1683 году окончился для них катастрофой. Они были разгромлены у стен австрийской столицы пришедшим ей на помощь войском австрийцев, немцев и поляков во главе с польским королем Яном Собеским. Эта победа положила начало постепенному вытеснению турок из Центральной Европы. В 1684 году для борьбы с ними создается католическая Священная лига в составе Австрии, Речи Посполитой и Венеции.

Представители Лиги, прежде всего Польша, пригласили в союзники и Россию. Для той участие в крупной европейской коалиции давало шанс одолеть Крымское ханство. Москва согласилась при условии урегулирования отношений с Варшавой. После двухлетних переговоров поляки, которые испытывали трудности в войне с турками, согласились подписать с правительством российской царевны Софьи «Вечный мир» (1686). Он означал признание Польшей границ, намеченных Андрусовским перемирием, а также закрепление за Россией Киева и Запорожья.

Впервые со времен царствования Ивана Грозного политика Государства Российского по отношению к Крымскому ханству приобретает активный наступательный характер. Правительством царевны Софьи, внешнеполитической деятельностью которого ведал князь Василий Голицын, ставится задача завоевания Крыма и выхода к Черному морю.

С этого момента начинается новый этап русско-крымской борьбы. Теперь к ее основной задаче - защите крестьянского труда добавляется еще и цель выхода к южному морю, что было связано с экономическим ростом страны и расширением потребностей ее внешней торговли. Для выполнения этой новой стратегической цели России требовалось уже сокрушить мощь Османской империи. И в данный исторический период Крымскому ханству суждено было почти целое столетие играть роль передового края турецкой обороны или буфера на пути экономических и военно-политических устремлений Государства Российского.

Но ханство становилось барьером на пути России не только к морю. Удар по Крыму в Москве рассматривали и в качестве ступени к распространению российского влияния на православных христиан Юго-Восточной Европы, которые находились под властью Османской империи. Вряд ли правительство Софьи подозревало, что, присоединяясь к Священной лиге, Россия вступает на долгий и запутанный путь раздела османских владений. Он растянется на два с лишним столетия, став в ряд важнейших направлений внешней политики России. На этой стезе ей суждено будет одержать славные победы, пережить тяжелые утраты, горькие разочарования и жесткое соперничество европейских держав.

И именно Крыму было уготовано исторической судьбой стать тем первым центром, вокруг которого в конце XVII столетия начал завязываться для Москвы Восточный вопрос, означавший борьбу за раздел владений Османской империи и освобождение от ее власти православных народов. В дальнейшем это привело Россию к череде сентиментальных союзов, основанных зачастую не на практических целях, а вопросах идеологии и помощи православным братьям. Построенные на духовных связях и эмоциях, подобные альянсы отличались завышенными ожиданиями, а вместо этого подчас приносили огорчения и проблемы. В период экономического отставания страны от ведущих мировых держав продолжение подобной политики начинало граничить с авантюризмом, который завершился поражением в Восточной войне (1853-1856).

Но до всего этого было еще далеко. Пока же начало пути положил царский указ от 22 октября 1686 года о походе на Крым. В царской грамоте так объяснялись причины разрыва мира. В ней отмечалось, что война начинается для избавления Русской земли от нестерпимых обид и унижения; ниоткуда крымцы не выводят столько пленных, как из нее, продают христиан, как скот, ругаются над верою православною. Но этого мало: Русское царство платит Крыму ежегодную дань, за что терпит стыд и укоризны от соседних государей, а границ своих этою данью все же не охраняет: хан берет деньги и бесчестит русских гонцов, разоряет русские города; от турецкого султана управы на него нет никакой.

Впрочем, далеко не все в Государстве Российском были сторонниками грядущей войны. Так, в беседе с московским дьяком Е. Украинцевым украинский гетман И. Самойлович выдвигал мотивы о невыгодности для России данного конфликта: «Прибыли и государствам расширения никакого не будет, до Дуная владеть нечем - все пусто, а за Дунай далеко. Валахи все пропали, да хотя бы и были, то они люди непостоянные, всякому поддаются; король польский возьмет их себе: что ж, из-за них с ним ссориться? довольно и старых ссор! Крыма никакими мерами не завоюешь и не удержишь. Воевать за церковь божию? Святое и великое намерение, только не без трудности. Церковь греческая в утеснении там пребывает, и до святой воли божией быть тому так; а тут вблизи великих государей церковь божию король польский гонит, все православие в Польше и Литве разорил, несмотря на договоры с великими государями». Гетман считал, что «Одним походом всего Крыма не завоевать; возьмем городки - турки придут и станут их добывать, а нам защищать их трудно, потому что на зиму рати надобно оттуда выводить, а если там оставить, то от голоду и от поветрия тамошнего многие помрут и оцынжают. А главное, - закончил свою речь гетман, - я полякам не верю: они люди лживые и непостоянные и вечные народу московскому и нашему козацкому неприятели». В ответ Украинцев мог выдвинуть, в основном, лишь идеологические мотивы: «если мы в этом союзе не будем, то будет стыд и ненависть от всех христиан, все будут думать, что мы ближе к бусурманам, чем к христианам».

Однако и в этом вопросе Самойлович имел свое мнение. «Под игом турецким, - отмечал гетман в письме в Москву, - обретаются народы православной греческой веры, валахи, молдаване, болгары, сербы, за ними многочисленные греки, которые все от папина начальства укрываются и утешаются одним именем русских царей, надеясь когда-нибудь от них получить отраду. Если бы чрез вступление царских величеств в союз цесарю римскому и королю польскому посчастливилось овладеть турецкими областями и принудить тамошние народы к унии, в самом Иерусалиме возвысить римский костел и понизить православие, то от этого все православные народы получили бы неутолимую жалость».

В целом, гетман считал эту войну ненужной, разорительной и способной принести больше вреда, чем пользы. По мнению ряда исследователей, ему также был невыгоден разгром Крымского ханства, которое сохраняло баланс сил в регионе. Исчезновение Крыма означало усиление регионального влияния Москвы, а соответственно возможность ограничения автономии Украины. Многие дальнейшие события показали прозорливость украинского гетмана, близко знавшего проблемы региона. Но его тогда не послушали.

Первый поход на Крым состоялся в мае 1687 года. В нем участвовали русско-украинские войска под командованием князя Василия Голицына и гетмана Ивана Самойловича. В поход выступило до 100 тыс. человек. Русская армия более чем наполовину состояла из полков нового строя. Численность кавалерийских частей впервые была ниже, чем пехотных, которые постепенно превращаются в основу российских вооруженных сил.

Между тем собранная мощь, достаточная для военной победы над ханством, оказалась бессильна перед природой. Войскам предстояло пройти десятки километров безлюдной, выжженной солнцем степи, малярийные болота и солончаки, где не было ни капли пресной воды. В подобных условиях на первый план выдвигались вопросы снабжения и изучения специфики данного театра военных действий. Недостаточная их проработка Голицыным, который, будучи хорошим дипломатом, оказался неопытным военачальником, способствовала неудаче его начинания. Стремясь к военной славе и упрочению положения царевны Софьи, князь не удосужился просчитать все «овраги» своего предприятия.

По мере углубления в степь люди и кони стали ощущать недостаток продовольствия и фуража. Достигнув 13 июля урочища Большой лог, войска столкнулись с новой бедой - степными пожарами. Не в силах бороться со зноем и закрывавшей солнце копотью, люди буквально валились с ног. Сотни километров открытой степи превратились в кошмар для пехоты и артиллерии. Наконец Голицын, видя, что его армия может погибнуть прежде, чем увидит крымцев, велел поворачивать назад.

Неудачный поход вызвал активизацию набегов крымских войск на территорию Украины и смещение гетмана Самойловича, открыто выражавшего в своем кругу несогласие с проводимой Москвой политикой. По мнению некоторых участников похода (например, генерала П. Гордона), гетман инициировал поджог степи, поскольку не желал поражения Крымскому ханству, которое служило противовесом Москве на юге. Новым гетманом казаки избрали И.С. Мазепу.

Второй поход начался в феврале 1689 года. Теперь Голицын, наученный горьким опытом, выступил в степь накануне весны, чтобы не иметь недостатка в воде и траве, а также не бояться степных пожаров. Для похода была собрана армия в 112 тыс. человек. Столь огромная масса людей снизила скорость передвижения. Поход до Перекопа растянулся почти на три месяца. К Крыму войска подошли уже накануне знойного лета.

16 мая Голицын имел стычку с войсками хана в Черной долине. Крымская конница опрокинула русскую и загнала ту в обоз. Однако после залпов российской артиллерии атака крымцев захлебнулась и более не возобновлялась. Отбив натиск, Голицын 20 мая подошел к перекопским укреплениям. Штурмовать их воевода не решился. Его смутили не столько крепостные сооружения, сколько лежащие за Перекопом степи. Вожделенный Крым оказался той же выжженной солнцем землей, где недоставало пресной воды. С правой стороны Перекопа раскинулась гладь Черного моря. С левой - озера Сиваш. Вода в них была соленая и для питья непригодная. Выходило, что в Крыму огромное войско может оказаться в страшной безводной ловушке.

В надежде запугать хана Селим-Гирея Голицын начал с ним переговоры. Но хозяин Крыма стал их затягивать, дожидаясь, пока голод и жажда заставят русских уйти. Безрезультатно простояв несколько дней у перекопских стен и выпив запасы пресной воды, войско Голицына спешно отправилось восвояси. От более крупной неудачи его спасло отсутствие преследования со стороны ханской конницы.

В Крымских походах основная ставка делалась на военную мощь. Решив покорить Крым «одним ударом грома», российское командование недостаточно проработало план самой кампании, особенности театра военных действий и механизм реализации намеченных задач. А когда природа и защитники Крыма поставили перед Голицыным неожиданные препятствия, он оказался не готов их преодолеть. «Не решен был заблаговременно главный вопрос: что такое Крым и как его завоевывать? Думали, что стоит только вторгнуться в Крым с большим войском, татары испугаются и отдадутся на волю победителя; не подумали об одном, что за Перекопью та же безводная степь, как и на дороге к полуострову», - отмечал С.М. Соловьев.

Результаты обоих походов были ничтожны в сравнении с затратами на их проведение. Конечно, они внесли определенный вклад в общее дело, поскольку отвлекли крымскую конницу от других театров военных действий. Но исход русско-крымской борьбы эти походы не решили. Впрочем, они свидетельствовали о коренном изменении сил на южном направлении. Если сто лет назад крымские отряды достигали Москвы, то теперь русские войска уже вплотную подошли к стенам Крыма. С тех пор, по словам турецкого историка Сейид-Мухаммед-Ризы «обитатели Крыма стали поглядывать через двери страха и ожиданий на события времени».

Гораздо больше Крымские походы повлияли на ситуацию внутри России. Их неудачный исход стал важной причиной свержения царевны Софьи и прихода к власти Петра I. В войне наступило шестилетнее затишье, когда страной фактически правила мать Петра I - Наталья Нарышкина (1688-1694).

В Запорожье в этот период произошел мятеж войскового писаря Петрика. В сопровождении 60 казаков он выступил в Кызы-Кермень, где заключил Вечный мир между Украиной и Крымом. Находясь на территории ханства, Петрик объявил Украину «отдельной» (независимой) державой и с помощью крымского войска начал борьбу против Москвы и Мазепы. Однако широкие слои казачества не поддержали нового «татарского гетмана». Он опирался на силы ханства и использовался им для придания некой законности крымским набегам на украинские земли. По одной из версий, Петрик был зарублен во время крымского набега 1696 года.

После кончины царицы Натали возглавивший страну Петр возобновляет военные действия. Бедственный опыт Голицына предопределил выбор царем более скромного объекта натиска. Им стал не центр ханства, а его восточный фланг с крепостью Азов. Ее взятие нарушало сухопутную связь между владениями Крымского ханства в Северном Приазовье и Кавказе. Владея этой опорной базой, царь укреплял контроль не только над ханством, но и над донским казачеством.

Важную роль в выборе играло и относительное удобство сообщения. В отличие от шляха к Перекопу путь к Азову пролегал по рекам (Дону, Волге) и по относительно заселенной местности. Это освобождало войска от лишних обозов и длинных переходов по знойной степи. Для отвлечения крымских сил от Азова в низовьях Днепра действовала группировка воеводы Б.П. Шереметева и гетмана И.С. Мазепы.

Азовский поход начался в марте 1695 года. Русским войском (31 тыс. человек) командовали генералы Автоном Головин, Франц Лефорт и Патрик Гордон. На должности командира бомбардирской роты в войске находился и сам царь. В июле Азов был осажден. Его защищал 7-тысячный гарнизон. Русские не имели флота, и осажденные могли получать поддержку со стороны моря. Доставлять же продовольствие в русский лагерь по реке мешали каланчи с цепями. Их удалось взять. Но это был единственный серьезный успех похода. Оба штурма крепости (5 августа и 25 сентября) окончились неудачей. В октябре осада была снята, и войска вернулись в Москву.

Действия в низовьях Днепра шли успешнее. Шереметев и Мазепа взяли Кызы-Кермень, после чего остальные понизовые днепровские городки (Мустрит-Кермень, Ислам-Кермень и др.) были покинуты их гарнизонами и без боя заняты русско-украинским войском. Укрепив эти городки (особенно возникшую на месте Мустрит-Керменя крепость Таванск) и оставив там гарнизоны, русско-украинская армия покинула низовья Днепра.

Вернувшись из Азовского похода, царь стал готовиться к новой кампании. В ней предполагалось использовать уже и флот. Местом его создания стал Воронеж. К весне 1696 года было построено 2 корабля, 23 галеры, 4 брандера, а также значительное число стругов, на которых Петр выступил в новый поход. Для отвлечения крымских войск в нижнее течение Днепра вновь была отправлена группировка Шереметева.

Во втором Азовском походе русские силы, которыми руководил воевода Алексей Шеин, были доведены до 75 тыс. человек. В результате совместных действий армии и флота Азов был блокирован полностью. Атаки крымских войск, пытавшихся помещать осаде, были отбиты. Отражен был и натиск со стороны моря. 14 июня 1696 года казачьи струги атаковали вошедшую в устье Дона турецкую эскадру с 4-тысячным десантом. Потеряв два корабля, она отошла в море и покинула район боевых действий.

Тогда азовский гарнизон попытался наладить связь с кубанскими татарами. Этому помешали украинские и донские казаки. Отбив попытки кубанских татар прорваться к крепости, казачьи отряды Якова Лизогуба и Фрола Минаева (2 тыс. человек) по собственному почину пошли 17 июля на приступ азовской твердыни. Они сбили оборонявшихся с вала и бросились на каменные стены. Турки, из-за недостатка свинца, отстреливались чем попало, даже монетами, бросали в атакующих горящие мешки, начиненные порохом. Не поддержанные основными силами казаки вернулись на вал, откуда начался прямой обстрел крепости. Петр велел войскам готовиться к генеральному штурму. Но его не последовало. Лишенный поддержки гарнизон 19 июля сдался.

Выход в Азовское море не решал проблему сообщения России с морем Черным. Выход к нему требовал более масштабной войны с Турцией и привлечения гораздо больших ресурсов. Стремясь найти сильных союзников для решения этой проблемы, Петр в 1697 году организует Великое посольство в европейские страны, чтобы с их помощью добиться выхода в зону незамерзающих морей. Эта миссия не оправдала надежд Петра. Крушение черноморских замыслов приводит к переориентации внешней политики царя на балтийские берега.

Когда Петр сменил военную активность на дипломатическую, крымская сторона попыталась перехватить инициативу. Летом 1697 года Азов атаковало крупное крымское войско. 1 августа после упорного 11-часового боя с армией Шеина крымцы отступили. Русские преследовали их до самого Кагальник (речка к югу от нижнего течения Дона). После этой битвы Крымское ханство больше не предпринимало серьезных попыток отбить Азов.

В низовьях Днепра кампания 1697 года отмечена героической обороной русско-украинского гарнизона крепости Таванск, выдержавшего под командованием думного дворянина Василия Бухвостова трехмесячную осаду и ряд приступов крымско-турецкого войска. Сохранился ответ таванцев на требование сдаться, явивший достойный пример русско-украинского братства по оружию: «Не верим вашим лживым пророкам, надеемся на Всемогущего Бога и на Пречистую Его Матерь, твердо уповаем, что вы не возьмете нашего города, пока не заржавели наши сабли и не ослабели руки, а хлебных и боевых запасов у нас много. Не устрашайте нас угрозами и не прельщайте обманами. Делайте, что хотите, а мы не подумаем отдавать этого города в вашу область, но всякий час ожидаем к себе войск и готовы мужественно стоять, пока сил наших станет, за веру православную, за честь и за имя нашего государя. Надеемся при помощи Божией нанести вам великое поражение и будет вам вечный срам».

Последовавший 25 сентября штурм Таванска был отбит. Не повлиял на решимость гарнизона и произведенный 1 октября взрыв подкопа под крепостью. Ее защитники готовились драться и на развалинах, когда 10 октября на помощь им подошли войска князя Я. Долгорукого и гетмана И. Мазепы. Это вынудило осаждавших отступить. Оборона Таванска и поражение под Кагальником не позволили крымско-турецкой армии перехватить инициативу в кампании 1697 года. В следующем году Долгорукий и Мазепа ходили к Перекопу. Поход закончился неудачей.

В январе 1699 года страны Священной лиги, за исключением России, подписали с Османской империей Карловицкий мир. По нему Речь Посполитая возвращала себе земли, утраченные ей по Бучачскому миру. Союзники не поддержали требование Москвы получить Керчь, открывавшую русским выход в Черное море. 3 июля 1700 года мир с Турцией заключила и Россия, которая получала Азов и прекращала посылать поминки крымскому хану. Низовья Днепра возвращались под власть султана с обязательством уничтожить там все городки и укрепления.

Карловицкий мир положил конец османской экспансии в Европе. Эпоха великих завоеваний империи закончилась. Турция более не представляла серьезной угрозы для европейских соседей и заняла оборонительное положение. Из-за роста своей слабости она становится объектом экспансии более сильных держав.

Все эти перемены коснулись и Крымского ханства, которое повторило судьбу сюзерена. Теперь Стамбул все меньше нуждался в Крыме и сдерживал его военную активность. Это отразилось на снижении регионального веса Крымского ханства. Если в 1681 году оно было полноправным участником Бахчисарайского мира, то теперь его исключили из числа субъектов международного права. Как сетовал крымский хан Девлет-Гирей II: «Нас не включали в мир. Сколько мы ни просили, нашей просьбе не вняли и выказали нам полное презрение». Русско-крымские проблемы теперь решали непосредственно Россия и Турция.

Историк В.Д. Смирнов так подводил итог прежнему периоду жизни ханства: «Служа интересам суверенной Порты без видимой выгоды для своей собственной страны, вассальные Крымские ханы убивали все силы своего народа на беспрерывные войны в политических видах Турции, сами довольствуясь лишь грабежной поживой во время военных набегов. То порываясь к сепаратизму, то, напротив, уповая на твердость опоры в единении с Отоманской империей, крымские татары не выработали прочных устоев для самобытности своего государства, ничего не сделав основательного ни во внутренней его организации, ни по части слияния разных составных его национальных элементов, ни в создании разумного и целесообразного modus vivendi с соседними государствами. Недальновидность крымских политиков порвала дружескую связь с Россией, завязанную умным организатором Крымского ханства Менглы-Гераем I, и после, всегда вредных в международной политике, колебаний склонила их к сближению с Польшей, дни которой также были сочтены в истории. Когда в конце XVII века Россия, исподволь собиравшаяся с силами, разом развернула их во всей своей грозности перед турками и вместе перед татарами, то первые были ошеломлены этой грозностью, но ничего не предпринимали; вторые же, спохватившись, что-то хотели было предпринять, но время уже было упущено. Ни крепостей, ни вооружения у татар не было, а на заведение того и другого они не имели средств, ибо если и были кое-какие внутренние источники, как промышленность и торговля, то были в руках не татарского населения страны, которое весьма равнодушно относились к усилению или упадку властительского могущества пришельцев-татар. Источник же обогащения собственно татар путем набегов теперь закрылся в силу международных обязательств, которые вынуждена была взять на себя Оттоманская Порта».

ОБЯЗАТЕЛЬСТВА ПО МИРУ С ПОЛЬШЕЙ 1686 Г.

В 1686 г. Ян Собесский согласился на вечный мир, по которому навеки уступил Москве все, что она завоевала у Польши в XVII в. (важнее всего Киев). Этот мир 1686 г. была очень крупной дипломатической победой, которой Москва обязана была В.В. Голицыну. Но по этому миру Москва должна была начать войну с Турцией и Крымом, ей подчиненным. Решено было идти походом на Крым. Поневоле принял Голицын начальство над войсками и сделал на Крым два похода (1687–1689). Оба они были неудачны (только во второй раз, в 1689 г., русские успели дойти через степь до Перекопа, но не могли проникнуть далее). Не имея военных способностей, Голицын не мог справиться с трудностями степных походов, потерял много людей, возбудил ропот войска и навлек со стороны Петра обвинение в нерадении. Впрочем, до низвержения Софьи ее правительство старалось скрыть неудачу, торжествовало переход через степи к Перекопу как победу и осыпало наградами Голицына и войска. Но неудача была ясна для всех: ниже увидим, что Петр воспользовался ею и оставил в покое Крым в своем наступлении на юг.

[…] Присоединение Малороссии еще более подвинуло Москву к Крыму, и в самом конце XVII в. (1687–1689) московские войска впервые предпринимают походы на самый Крым. Однако удачи еще не было – мешала степь. На этом и остановилась московская политика перед Петром.

Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. СПб., 2000 http://magister.msk.ru/library/history/platonov/plats005.htm#gl2

ПОДОГОТОВКА К ПОХОДУ 1687 Г.

После долгих совещаний московиты решили в военном совете послать против малых татар значительное войско. Князя Голицына назначили воеводой Большого [полка], то есть главнокомандующим, боярина Алексея Семеновича Шеина - воеводой новгородским, то есть генералом новгородского войска, боярина князя Дмитрия Дмитриевича Долгорукова воеводой Казанским, то есть генералом казанского войска, князя Михаила Андреевича Голицына - воеводой Белгородским (это двоюродный брат великого Голицына. Он имел столь большую склонность к иностранцам, что, уезжая на воеводство, он взял всех тех, кто хотел следовать за ним, включая и француза, который выучил его языку за 6 месяцев), думного дворянина Ивана Юрьевича Леонтьева - воеводой ертаульным, то есть генералом небольшого казацкого войска и других вольнонаемных отрядов, которые всегда идут впереди войска главнокомандующего, и состоят из тех, кого можно назвать охотниками и окольничего Леонтия Романовича Неплюева - севским воеводой, то есть генералом севского войска.

Все войска Белой России были также снабжены начальниками, а у казаков был их обычный гетман, подумали также о способах иметь и получать боевые припасы и продукты. Все жители великой Империи Царей были принуждены заплатить рубль со двора, а рубль соответствует по стоимости почти пяти французским ливрам; по этому можно судить об огромных суммах, которые были собраны.

Де ла Невилль. Записки о Московии. М.. 1996 http://www.vostlit.info/Texts/rus6/Nevill/frametext4.htm

ОБРАЩЕНИЕ ИГНАТИЯ РИМСКОГО-КОРСАКОВА\

Однако настоятель царской обители был не только талантливым полемистом, но и проповедником. […] 21 февраля 1687 г. архимандрит Новоспасского монастыря выступил перед войсками, отправляющимися в первый Крымский поход, с обширной проповедью: «Словом благочестивому и христолюбивому российскому воинству», а 14 марта богато оформленный экземпляр этого слова им был поднесен царевне Софье Алексеевне.

Этой же весной […] новоспасский проповедник, вручая огромному собранию войск в пригороде Москвы икону Божией Матери Одигитрии, выступил со «Словом православному воинству о помощи Пресвятой Богородицы...». […] В «Словах» автор убеждает своих слушателей в неотъемлемости помощи Божией в грядущей войне, доказывая это примерами из Ветхого Завета и русской истории.

Никулин И.А. Обзор жизни и деятельности митрополита Игнатия (Римского-Корсакова) до поставления на Тобольскую кафедру http://www.bogoslov.ru/text/774364.html

В состав 112-тысячной армии, какую в 1689 г. князь В. В. Голицын повел во второй крымский поход, входили те же 63 полка иноземного строя, как и по росписи 1681 г., только численностью до 80 тысяч, с убавившимся составом полков, хотя и дворянской конной милиции русского строя значилось не более 8 тысяч, в 10 раз меньше иноземного строя, а по росписи 1681 г. ее было всего в 5 - 6 раз меньше.

Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. М., 2004. http://magister.msk.ru/library/history/kluchev/kllec61.htm

КРЫМСКИЕ ПОХОДЫ 1687 и 1689 ГГ.

Заключив "Вечный мир" 1686 с Польшей, Россия вступила в коалицию держав ("Священная лига" – Австрия, Венеция и Речь Посполита), боровшихся против агрессии султанской Турции и ее вассала – Крымского ханства. Во главе русских войск был поставлен князь В.В. Голицын. Одновременно должны были наносить удары донские и запорожские казаки. В мае 1687 русское войско (ок. 100 тыс. чел.) выступило с Украины. После того как оно в середине июня перешло р. Конские Воды (совр. назв. – Конская, приток Днепра), крымские татары подожгли степь. Русское войско лишилось подножного корма для коней. 17 июня было принято решение о возвращении. Вскоре правительство по требованию казачьей старшины, поддержанному В.В. Голицыным, сместило гетмана И. Самойловича, отрицательно относившегося к войне с Турцией и Крымом. На его место был поставлен И.С. Мазепа. Неустойчивость положения правительства Софьи Алексеевны – Голицына вынуждала его продолжать военные действия. В 1688 шла подготовка к новому походу на юг. В этот период междунар. обстановка ухудшилась, т. к. Речь Посполита начала переговоры с Турцией о мире. На Россию легла главная тяжесть войны. Поход начался ранней весной 1689, на юг двинулось русское войско численностью ок. 150 тыс. чел. 15 мая в урочище Зеленая Долина (к северу от Перекопского перешейка) произошел упорный бой с напавшими на русское войско отрядами крымского хана, которые были отбиты. После боев с крымскими отрядами русское войско 20 мая подошло к крепости Перекоп, однако ввиду неблагоприятного соотношения сил не стало ее осаждать и 21 мая начало отход.

Крымские походы 1687 и 1689 оказали серьезную помощь союзникам России, т. к. отвлекли силы турок и крымских татар. Но Крымские походы 1687 и 1689 не привели к ликвидации опасного очага агрессии на Ю. и в целом окончились неудачей, что стало одной из причин падения правительства Софьи Алексеевны – Голицына.

Советская историческая энциклопедия http://dic.academic.ru/dic.nsf/sie/8966#sel=3:198,3:214

ВТОРОЙ ПОХОД ГОЛИЦЫНА

Наученный опытом Голицын хотел предпринять поход раннею весною, чтоб не иметь недостатка в воде и траве и не бояться степных пожаров. Ратным людям велено собраться не позже февраля 1689 года. 8 ноября был объявлен сбор с посадских и всех торговых людей десятой деньги на войско. Голицыну было необходимо победить татар, чтоб победить внутренних врагов, которые не переставали ему напоминать о себе. Рассказывают, что убийца бросился к нему в сани и едва был удержан слугами князя; убийцу казнили в тюрьме после пытки, без огласки; незадолго перед отправлением в поход у ворот Голицына найден был гроб с запискою, что если и этот поход будет так же неудачен, как первый, то главного воеводу ожидает гроб. […]

При таких-то неблагоприятных для главных вождей условиях начался второй крымский поход. В феврале 1689 года 112000 войска двигались в степь под главным начальством Оберегателя. 20 марта Голицын писал царям из Ахтырки, что "походу чинится замедление за великою стужею и за снегами, да и денежная казна по сие время в полк не присылана и ратным людям, рейтарам и солдатам дать нечего". Стужа и снега не остановили гетмана Мазепу, и первым делом его при свидании с Голицыным было челобитье, чтоб великие государи пожаловали его, гетмана, и все войско малороссийское, повелели в малороссийских городах на башнях и ратушах поставить государский герб. Голицын, разумеется, поспешил обнадежить Мазепу, что просьба его будет исполнена великими государями. В половине апреля получены были вести, что в степях нет пожаров, но что хан сбирается жечь траву в то время, как Голицын будет приближаться к Перекопи. Когда в Москве узнали об этом, то отправили Оберегателю грамоту, чтоб он, посоветовавшись с гетманом, послал знающих людей за Самару жечь степь вплоть до Перекопи и до турецких городков на Днепре: к приходу русского войска в те места поспеют новые травы. Голицын шел к Перекопи и в половине мая встретил хана с ордами. Варвары по своему обыкновению стремительно ударили на русское войско, но, обданные из пушек, ушли и не возобновляли более нападений, только на краю горизонта, спереди и сзади, как тучи, виднелись их толпы: хищники кружились над добычею, скифы заманивали врага в свои безвыходные степи.

Отбив хана, Голицын поспешил послать известие в Москву о своем торжестве, писал к правительнице, чтоб она помолилась о его благополучном возвращении. Софья отвечала: "Свет мой, братец Васенька! Здравствуй, батюшка мой, на многие лета! И паки здравствуй, божиею и пресвятые богородицы милостию и твоим разумом и счастием победив агаряне! Подай тебе, господи, и впредь враги побеждать! А мне, свет мой, не верится, что ты к нам возвратишься; тогда поверю, как увижу в объятиях своих тебя, света моего. Что же, свет мой, пишешь, чтобы я помолилась: будто я верно грешна перед богом и недостойна; однако ж, хотя и грешная, дерзаю надеяться на его благоутробие. Ей! Всегда прошу, чтобы света моего в радости видеть. Посем здравствуй, свет мой, на веки неисчетные".

[…] 20 мая войска подошли к знаменитой Перекопи, к укрепленному замку, защищавшему ров, который прорезывал перешеек: за Перекопью заветный Крым, цель похода. Но что такое Крым? Люди лучшие, опытнейшие, как, например, Гордон, давно уже толковали Голицыну, что завоевать Крым легко, только степная дорога к нему несколько трудновата. Голицын испытал эту трудность в первом походе, избежал ее во втором, достиг Крыма и тут только увидал, что не решен был заблаговременно главный вопрос: что такое Крым и как его завоевывать? Думали, что стоит только вторгнуться в Крым с большим войском, татары испугаются и отдадутся на волю победителя; не подумали об одном, что и за Перекопью та же безводная степь, как и на дороге к полуострову, что татары могут истребить все и заморить врага голодом и жаждою. Голицын стоял у Перекопи: надобно было брать крепость, а войско уже двое суток было без воды; спешили к Перекопи, думая, что тут-то будет конец лишениям, и что же увидели? С одной стороны Черное море, с другой Гнилое, везде вода соленая, колодцев нет, лошади падают, еще несколько дней - и как будет отступать, на чем везти наряд? Чтоб возвратиться с чем-нибудь назад, Голицын завел мирные переговоры с ханом в надежде, что тот, испугавшись нашествия, согласится на выгодные для России условия: но переговоры затянулись, а Голицыну ждать было больше нельзя. и он повернул назад без мира; рады были одному, что в степи, в страшный зной, при мучительном томлении жажды, татары преследовали легко, не всеми своими силами.