Расписные дома в Залипье: польская деревня-музей под открытым небом

В мире много прекрасных мест, которые приобрели красоту и особое очарование благодаря фантазии, творческому подходу и стараниям их жителей. Достаточно вспомнить итальянский осров Бурано с его яркими разноветными домами, прекрасный город Миттенвальд в Баварии и его сказочные дома, расписанные художниками, словно иллюстрации к книгам или остров Лансароте с его красивыми деревнями и удивительными домами.

Жители польской деревни Залипие (Zalipie), расположенной на юге Польши, благодаря своему творчеству сделали небольшую деревушку одним из самых очаровательных и красочных мест в стране. Они любят украшать свои дома красочными цветочными орнаментами. Но не только фасады домов, объектами их творчества стали и стены и потолки внутри дома, предметы домашнего обихода, сараи, заборы, колодцы, ведра и даже бочки.

Сейчас эта очень красивая деревня стала центром этнографического народного искусства в своем регионе и одной из настоящих достопримечательностей Польши . Благодаря страсти деревенских жителей и художников к творчеству и самовыражению здесь ежегодно проводится конкурс «Разрисованный дом» (Malowana Chata).

Традиции росписи домов в Залипие уже более 100 лет. А все началось с обычной побелки стен, закопченных сажей. Во время побелки воображение и фантазия хозяек помогли им разглядеть в рельефах стен очертания не только цветов и листьев, но и целых букетов. Так, используя подручные материалы — коричневую глину, сажу из печных труб, известь и березовые палочки вместо кисточек, деревенские женщины стали рисовать цветы на стенах своих домов.

Сейчас в деревне более 20 разрисованных домов. Самым известным и талантливым художником Залипие была Фелиция Курылова (Felicja Curylowa, (1904-1974г.г.). Ее оригинальный и очень красивый дом после ее смерти стал музеем и передан Региональному мезею города Тарнов (Tarn?w). Здесь сохранился интерьер, созданный талантливой хозяйкой, и можно полюбоваться истинной красотой, созданной деревенской женщиной.

Прежде всего впечатления от Польши. На данный момент я в абсолютном восторге. Я действительно много где побывал в Европе, но такого восхищения заграничной державой у себя вроде бы не припоминаю. Польша сочетает в себе многое лучшее, что есть на этом континенте. Здесь такие же как в Германии, Англии или Швеции дороги и провинции - только последние ещё красивее. Никаких заброшенных полей; мосты для диких животных над дорогами; ничтожный процент многоэтажек и при этом большие приусадебные участки великолепных частных домов, равно радующих глаз в любом, даже самом глухом месте. И в то же время здесь нет этой совершенно невыносимой "правильности" западноевропейцев, выражающейся, например, у немцев неимоверной педантичностью и предсказуемостью. Тут много туристов, но именно среди местных я НИГДЕ не видел варваров, которыми, увы, заполнены многие неплохие страны. Их будто просто нет здесь, представляете? Поляки словно взяли самое лучшее от своих соседей - умение качественно жить, как на западе, и в то же время - здоровый пофигизм с востока. Как они это сочетают? Не знаю. Но я легко жил бы здесь с чувством превосходства сей страны над любыми европейцами (я патриот, но объективный). Необъяснимо для меня также и то, что цены здесь на порядки меньше чем в Германии и, похоже, сопоставимы с российскими. Как питерца - меня порадовал и климат, на десять градусов более тёплый. Какой там утренний иней? Здесь только кончилось лето. Надеюсь, эти восторги не будут развеяны каким-либо негативом.

Стоит ли говорить, что в Польше великое множество языческих древностей славян? Эта страна включает в себя часть славянской прародины; нет такой эпохи, когда на её современной территории практически с самого своего появления славяне не составляли бы значительную, или, скорее, преобладающую часть населения. Поскольку в этот раз у нас всего неделя, осмотреть решили только самые значительные точки, многое, увы, упуская. При этом, пока особо не развивая тему, отмечу, что собственно о польском древнем язычестве достоверно известно немногое - о язычестве тех же полабо-балтийских славян на территории Польши мы знаем едва ли не больше, а ведь это единственная общность (поморяне), покорённая уже в XII в.

День 1. Лысая Гора (Свентокшиские горы)

По прилёту в Польшу ближе к вечеру, 21 октября, в аэропорту Варшавы мы взяли машину и выехали на юг. Поскольку аэропорт тоже находится на юге города, столицу мы пока толком не видели - проехав несколько вёрст "спальных" районов, мы покинули Варшаву, оставив её напоследок. Впрочем, город это совершенно не древний и ничего значительного для славянской языческой культуры, насколько мне известно, здесь нет.

Первым пунктом поездки стала Лысая Гора Свентокшиского хребта. Увы, классическое название "ночь на Лысой горе" стало для нас пророческим - мы были здесь уже к темноте. Свентокшиские горы - гряда высотой 500-600 м, не совсем и горная: это холмы без снежной шапки, вполне себе земляные. С эпохи, задолго предшествующей появлению славян, здесь справлялись языческие празднества. Вероятно, в каком-то виде славяне восприняли от прежних жителей этих земель такое отношение к Лысой Горе (да и в целом к Свентокшискому хребту) - археологи обнаружили остатки ограды-вала языческого славянского времени, окружающего, вероятно, священную рощу на вершине. В новое время появились сообщения о поклонении здесь в старую пору Богам Ладе, Леле и Боде (первые два - спорные, третий вообще не существовал; см. А. Гейштор, Славянская мифология, с. 183), но всё это, конечно, выдумки, пускай и имеющие некоторую фольклорную основу. Во тьме побродив по стоящему здесь с эпохи крещения монастырю (Гейштор, илл. 20), где и были языческие святыни, мы выехали в Краков. Как и в случае с горой Чернебог в Германии, мои ощущения от места были примерно такими: место сильное, святое, но не особенно-то и славянско-языческое в этом отношении.

Поскольку было темно, эту главу не стану сопровождать немногочисленными не вполне удачными фото первого дня, и прикреплю лишь - карту языческих примечательностей Польши (много неподтверждённого, однако в целом карта оказалась весьма полезной) и обещание, что далее фотки будут уже по месту.

День 2. Краков (и особо - Збручский идол)

Проснувшись с ночёвки в Кракове, второй день поездки мы начали с деревни Ледница-Гурна, почти сросшейся сегодня с югом Кракова. Увы, я не нашёл никаких следов прославившего эту деревню персонажа: Сюда-бабы . Странно, могли бы поставить какой-нибудь памятник или что-то подобное. В пасхальное время древний обряд проводится и сегодня, но в остальное время ничего напоминающего о нём мне отыскать не удалось - лишь милая деревушка, едва сохранившая следы бывшего колхоза поблизости.

Оттон Бамбергский был вынужден несколько раз посещать Волин, дабы добиться успеха в крещении волинцев и закрепить его. Согласно всем «Житиям» Оттона, здесь поклонялись Богу-эпониму города, который почему-то видели в Юлии Цезаре. Якобы Юлий основал город, который жития называют исключительно «Юлин», и именно его здесь почитали славяне: «город – Юлин. Он получил своё название от Юлия Цезаря, который некогда его построил; расположен же он был на берегу реки Одер недалеко от моря» (Прифлингенец, II.5). Это, конечно, ерунда – никакого Цезаря поморяне не почитали и вообще вряд ли особо о нём знали, однако, видимо, настоящее славянское имя божества было очень похоже на «Юлия», чем с эвгемерными целями пользовались авторы «Житий»: дескать, наивные язычники, обожествили человека. На тему поморского пантеона есть соответствующая . Из языческих святынь «Юлина» упоминается старинное копьё, настолько ветхое, что его уже нельзя было употреблять в бою – оно было воткнуто в огромный столп, стоящий в городе. В этой связи волинского Бога иногда называют «Бог-с-копьём». После вчерашних историй и личных медитаций, я уже без особого удивления вывел из своих ощущений, что «Волин-с-копьём» это тоже Велес. В Щецине его почитали в трёхголовой форме, а в Волине – в виде атрибута, вполне типичного для такого рода божеств. Как и всякий великий Бог, он имел много имён, а всё Западное Поморье (по меньшей мере) видело в нём покровителя.

Хотя современный Волин – совсем небольшой городишко, он очень живописен и красив. Первым делом мы выехали на набережную реки Дзивны, завершающей путь вод Одры в Балтику – даже река здесь носила какое-то божественное название. Умывшись дивной водой, по усеянной рыбаками набережной, уставленной разными артефактами, мы двинулись к Региональному музею. Среди прочих памятников здесь стоит раскрашенный современный «картинный камень викингов». Он интересен именно потому, что дошедшие до нас аутентичные, древние картинные камни давно выцвели, а их новое раскрашивание может повредить с точки зрения исторической ценности. В то же время, современная стилизация, стоящая здесь, даёт верное представление о том, как именно выглядели эти камни в старину.

Региональный музей Волина невелик, но его коллекция представляет для любителя языческих древностей огромный интерес. Самым знаменитым экспонатом является «Волинский Свентовит»: небольшой «карманный идол» из дерева с четырьмя лицами на прямоугольном основании. Он надёжно спрятан за стекло, и это хорошо; плохо то, что рассмотреть его можно только с одной стороны. Безусловно, он производит ощущение идола какого-то сильного Божества; возможно это и вправду Свентовит. О культе руянского Свентовита у поморян ничего не известно, но Рюген не так далеко, и ничего невозможного в этом нет. С другой стороны, четырёхглавость могла быть общим мотивом (означающим, видимо, контроль над всеми сторонами света) целого ряда великих Божеств полабского региона и не только.
Экспозиция музея также включает в себя разные средневековые и более ранние древности, модель-реконструкцию городища эпохи поморян, предметы быта и культа древних волинцев. Среди важных памятников – деревянные карманные идолы, отдалённо напоминающие новгородские аналоги; посох с навершием в виде головы, опять же подобный новгородским; скандинавская руническая надпись на палочке; украшения, включая лунницы и обереги и т.д. Хотя я итак оставляю большую часть фотоподборки Волинскому музею, надо сказать, что приведённое здесь далеко не исчерпывает интереснейший набор его экспонатов.

«Волинский Свентовит», деревянный четырёхликий идольчик (9 см) IX в.

Деревянный змей из Швеции, оклад ножен, палочка с германскими рунами, янтарное пряслице и т.д.

Культовые изваяния – «коник» и «карманные идолы»

Предметы быта – заклёпки, остроги; в верхней правой части изображения возможно культовые фигурки (лицо и заяц)

Посох с вырезанной личиной

Оловянные и серебряные подвески X в., включая лунницы

Сделанный из оленьего рога фрагмент духового инструмента с 12 личинами X в.

Переправившись затем через Дзивну на Волинский остров, мы попали в музей-реконструкцию под открытым небом под названием «Центр славян и викингов». Нечто подобное есть в немецком Гросс-Радене, позже мы увидим похожий музей в Овидзе, но этот, безусловно, лучший из подобных. Это огороженное частоколом «поселение», где стоит несколько разных домов, строений, святилищ в стилизации конца раннего средневековья (X век плюс-минус), причём копируются или воспроизводятся как славянские (в основном), так и скандинавские древности. Уровень детализации и число различных мелочей, которые здесь сделаны или учтены – просто поразительны. По всей видимости, сюда на длительные сроки заезжают в тёплое время года умельцы-реконструкторы, весьма знающие в своей теме люди, которые, забавляясь, делают одну безделушку за другой. Я не стану и пытаться выразить свой восторг этим местом, посоветовав лишь посетить его всякому любителю славянских и скандинавских древностей. В плане своей экспозиции и реконструкции древности Волин превосходит всё виденное мной в Германии и Польше, и едва ли не стоит на равных с Господином Великим Новгородом.

Потратив немало времени на полный обход вроде бы крошечного Центра, мы наконец, покинули его, двинувшись затем на поиски таинственной «Клодоны» или «Клодно». Это «весьма значительное поселение» (Прифлингенец, II.19) посетил Оттон Бамбергский и не вполне ясно, что это. Большинство исследователей видят в нём современную деревню Клодково на юг по реке Реге от Тшебятува; другая версия говорит, что речь о деревушке Церквице в 5–7 км на запад от Клодково. Так или иначе, в этом месте, охарактеризованном как «лесистое и очень красивое» (Херборд, II.38), Оттон заложил церковь, крестив большое число людей. Мы посетили обе деревни: в обеих стоят довольно-таки похожие церкви, к одной из которых, вероятно, приложил руку бамбергский миссионер. Эти места не произвели на меня никакого впечатления, хотя 900 лет назад здесь царила полабо-балтийская версия славянского язычества.

Ввиду большого числа посещённых нами в этот день объектов, и изобилия важных фото, я разобью репортаж о нём на две части.

День 5, часть 2-я. Места Оттона Бамбергского в Польше: Тржиглов, Колобжег, Бялогард; а также Садно, Тшебятув, валун Триглав из Тыхово

Когда Оттон крестил-таки Щецин, сохраняющие верность язычеству люди вывезли из города истукан Бога Триглава в деревню на восток от города. Почти единогласно на роль этой деревни предполагают поселение под красноречивым названием Тржиглов (Trzygłów, см. Гейштор, с. 137–138, хотя такая локализация вряд ли верна), располагающееся в этих же краях (около 10 км на юг от Грыфице, куда проездом мы тоже заскочили, и где я умылся в реке Рега). Некая вдова спрятала идол в дупле большого дерева, и даже хитростью сподвижники Оттона не смогли украсть или уничтожить изваяние (Эбон, II.13). Кстати, примечательно, что сумевший плюнуть в идола помощник Оттона Герман в скором времени после этого бесславно утонул в реке Парсенте (Прифлингенец, II.20). В парке Тржиглова я увидел старинные дубы, которые возводят к потомкам того древа, что укрывало истукан. Не столь далеко от Тржиглова (однако далеко не в самой этой деревне!) у дороги стоит ещё одно, большое деревянное изваяние Триглава – вы ещё не сбились со счёту, которое? Не представляю, увы, как у нас в России, даже в исторических местах, можно бы их так смело и массово расставлять. Между тем, наткнулись на идол мы почти «случайно», уже отчаявшись найти его в самой деревне Тржиглов, где его располагают многочисленные материалы как на русском, так и на польском языке: на самом деле он стоит у дороги в деревне Lubin восточнее Baszewice, в 3 км от Тржиглова.

Садно (Sadlno) – крошечная деревня в 5–10 км на запад от Тшебятува. Хотя местные патриоты пытаются приписать и ей визит Оттона, об этом нет надёжных сведений. Однако здесь находится древняя и полная загадок церковь. Одной из её тайн является «Лицо из Садно». Это небольшой барельеф на камне, вмурованном в землю у стен церкви рядом со входом. Неясно, кто на нём изображён; выдвигалось, например, мнение, что этот памятник может быть включён в число «повергнутых» идолов типа Альтенкирхенского и Вольгастского (а также упоминавшейся ранее плиты из Слупска). Но осмотрев «Лицо из Садно», я сохранил свой скепсис на этот счёт. Представим себе средневекового ваятеля этих мест, изобразившего какое-то лицо. Представим себе помешанных на религии клириков, закричавших о барельефе: «идол! идол!». И вот, как поверженного кумира, его ставят в подножии на входе в церковь – незаслуженно, но так уж вышло. Это моё мнение.

Название города Тшебятув (Trzebiatów) на реке Реге происходит, вероятно, от общеславянского слова «треба» (пол. trzeba). Этот термин относится к языческому лексикону и означает «жертву», «подношение», например, в древнерусском (XI–XIII вв.) поучении против язычества «Слово об идолах»: «богам требу кладёт и творит и славянский народ..». Таких названий в Польше немало, и вероятно, часть из них отсылает к каким-то языческим фактам (а другая – к значению «требовать»). Археологи установили, что в языческую пору близ Тшебятува находилось святилище («Wyszkowo_(Trzebiatów) » , см. Л.П. Слупецкий, Slavonic pagan sanctuaries, p. 128), интересное своими астрономическими ориентирами. А. Гейштор пишет: «следы такого комплекса овальной формы со следами кострища и столба были найдены в Тшебятове на Поморье (само название места указывает на совершение там обрядов жертвоприношений). Была обнаружена астрономическая ориентация элементов (камни, следы столбиков) как этого места культа, так и других культовых комплексов (определение восходов солнца в Тшебятове 21 марта, 23 июня и 23 сентября» (Гейштор, с. 207). Мы остановились там ненадолго; я увидел, что участок этой земли продаётся. Эх, жаль под Питером нет участков, где продавались бы участки с былыми языческими святилищами славян! Местность это пустынная и сырая; рядом низина реки Реги. Я побродил немного здесь, пытаясь отыскать развалины древней средневековой церкви, разрушенной в ходе Второй мировой, но не уверен, что нашёл их. Зато удалось без труда найти придорожный старинный покаянный крест. Для туристов кроме него ничего интересного здесь не отыскать. Хотя к северу от Тшебятува примыкает к этому городу деревня с названием Białoboki, я не собирался искать там несуществующих Белобогов, и мы выдвинулись далее, на северо-восток.

Лицо из Садно, с древним и таинственным происхождением

Вышково в Тшебятуве, место древнего славянского капища; покаянный крест XVI в.

Город Колобжег (его название означает «около брега [Балтики]») интересен тем, что уже в начале XI в. Титмар Мерзебургский кратко описал его языческий культ: местный епископ Рейнберн в период 1000–1007 годов действовал активно, пока не был изгнан язычниками: «Святилища идолов он, разрушив, сжёг; море, обжитое демонами, он, бросив туда 4 помазанных святым елеем камня и освятив водой, очистил». Это один из немногих явных примеров упоминания водных славянских Божеств. Однако Оттон Бамбергский спустя 120 лет вынужден был отправиться туда вновь крестить местных славян. Именно здесь, в Колобжеге, в реке Парсенте, глупо утонул плюнувший незадолго до того в идол Триглава сподвижник Оттона, диакон Герман, погрузив команду миссионера в глубокое уныние и побудив поскорее покинуть недружелюбный к ним край. Сильны же водные Боги этого града! Херборд, писавший о крещении Колобжега (II.39), отметил, что к приходу Оттона город покинули почти все жители, а оставшиеся не хотели креститься в меньшинстве, хотя по его словам Оттон в итоге преуспел. Жаль, что ни один из источников не донёс до нас имён местных Богов.
Мы вышли на балтийский берег возле Колобжегского маяка. Дул сильный ветер, шипели морские волны, и у воды сотнями толпились чайки всех оттенков и размеров. Жена вначале умудрилась скормить им шоколадку, а затем, войдя в азарт, купила целый большой батон. Куски булки птицы ловили на лету, а два-три ломтя взяли прямо из рук, маневрируя на ветру. Здесь мы засняли несколько шикарных закатных кадров.

В итоге в Бялогард, самую восточную точку, посещённую Оттоном в ходе его миссионерской деятельности (Херборд, II.40), мы прибыли к темноте. Я хотел умыться в Парсенте, но город стоит словно не на реке, а в некотором от неё отдалении. В итоге, в полной темноте подойдя к быстрым водам Парсенты, я умылся в ней – но по пути не встретил ничего достаточно интересного и освещённого, чтобы нормально это заснять. Впрочем, и «Жития» Оттона, и путеводители ничего ценного в этом городе вниманию и не предлагали.

Несмотря на давно опустившуюся тьму, мы заехали и в ещё одно место, опять связанное с Триглавом. Это огромный валун под названием Trygław, возле которого было разбито кладбище села Тыхово (Tychowo). Итак, смеясь над собой, в полной тьме, мы прошли к валуну по сельскому кладбищу. Впрочем, по всему кладбищу мерцали разноцветные огоньки свечек в цветных прозрачных подставках – но всё равно было ничего не видно; от подсветок на мобилках для видеосъёмки почти не было толка. Я взобрался на валун: это действительно довольно массивный камень, поросший мхами, хотя во тьме на ощупь мне он показался больше, чем видится на фото. На самой высокой его точке стоит распятие. Поскольку собственных фото у нас толком и не вышло («где-то что-то светится»), приложу несколько картинок из сети для общего представления; тем более что в русскоязычной среде я не встречал о нём никакой информации. Однако в Польше это небезызвестная вещь, а уж в Тыхово в нескольких местах на валун висят указатели и таблички со справочной информацией. Не могу сказать, насколько валун мог быть связан с Богом Триглавом – скорее, думаю, что нет. Название его проще объяснить как «трёхголовый»: во всяком случае один, передний уступ действительно отдалённо напоминает голову. Если подключить фантазию, то найти ещё два уступа и назвать камень трёхголовым – получится довольно легко. Камень несомненно обращает на себя внимание вне зависимости от каких-либо исторических фактов: он слишком огромен и не вполне характерен для этой местности, потому вполне по делу записан в число окрестных «мест силы». Отсюда мы выехали на ночёвку в Щецинек.

Фото из сети, валун Триглав на кладбище Тыхово

Фото из сети, валун Триглав на кладбище Тыхово

День 6 и 7. Щецинек, Гданьск, Овидз, Млава

Это последний материал о собственно поездке, и предпоследний в рубрике: в следующей – сводной – финальной главе я соберу всю важнейшую информацию и советы будущим паломникам воедино.
Утро в Щецинеке мы начала с посещения местного Регионального музея. Здесь находится известный в польской литературе каменный идол – так называемый «Любовский Белобог» X в. (Гейштор, илл. 7). Название это странное, взятое из ниоткуда, поскольку и Божества-то такого в надёжных источниках нету, и здесь, в районе Щецинека тем более нет каких-то на это намёков – но увы, оно устоялось. Гейштор и Слупецкий были введены в заблуждение эпохой его находки, считая её послевоенной, но на самом деле истукан стал известен уже в XIX в. и был найден немного не там, где его обычно отмечают. Желающие подробностей могут погуглить на эту тему автора с фамилией Skrzypek – он написал неплохую статью по-польски об этом «Belbuk’е». Что ещё есть в этом музее, я не знал, и после его посещения был разочарован. Любовский идол стоит на входе, под стеклом, и теоретически при должной наглости его можно было зафоткать и не покупая билетов. Купив их, мы обошли несколько этажей совершенно неинтересной и не имеющей практически никакой исторической ценности коллекции. Шутя с женой об увиденной в экспозиции ветхой двери (у нас такие «экспонаты» на Петроградке в каждом втором подъезде!), мы спустились через 20 минут вновь к идолу, собираясь уходить – кроме него смотреть там совершенно не на что. Идол же произвёл на меня впечатление святыни «местного значения»: видимо это действительно простейший славянский истукан, изображающий Божество и имеющий некоторую силу. Возможно – на уровне предположения – кроме улыбающегося лица здесь подразумевалась и типичная для славянских идолов «княжеская шапка», обозначенная, впрочем, крайне схематично.

Любовский идол (иногда не по делу называемый «Белбог»), около X в.; Региональный музей Щецинека

Любовский идол (иногда не по делу называемый «Белбог»), около X в.; Региональный музей Щецинека

Далее мы наконец покинули былые земли поморян – они в целом произвели на меня сильное и приятное впечатление. Мы прибыли в приморский Гданьск. Хочу подчеркнуть, что в эпоху язычества Польша не имела постоянного выхода к морю: на восток от поморян их соседями были балты – поляки же граничили с теми и другими с юга. Памятники язычества балтов в северо-восточной Польше настолько многочисленны, что, насколько я себе это представляю, археологических артефактов здесь едва ли не больше, чем в Литве и Латвии вместе взятых. Жаль, но на изучение и балтских древностей времени особо не было: Гданьск стал единственным пунктом в программе, и то лишь потому, что был по пути между другими важными «славянскими» точками маршрута. На подъездах к этим краям мы удивились двуязычным географическим подписям: лишь позже я с удивлением для себя открыл, что здесь в качестве регионального языка широко (сотни тысяч носителей) распространён кашубский (западнославянской группы). В эпоху же язычества эти края принадлежали западно-балтскому племени пруссов.
Археологический музей Гданьска стоит на живописном берегу (через балтийский Гданьск проходят также несколько рукавов западного устья Вислы). Сам город большой и красивый, хотя подобную немецкую по сути архитектуру мы немало повидали в ходе поездок по Германии. Прямо на улице между водой и музеем стоят идолы балтов, так называемые «прусские бабы»: их здесь четыре и ещё один почитаемый камень рядом с ними.

Сам музей довольно большой, хотя тематически оформлен странно. После большой секции северной Африки идут древние эпохи и местный регион – другого здесь нет. Из любопытных нам древностей первая – Валун из Лежно. Я со скепсисом относился к тому, что писал о нём Гейштор (илл. 9, с. 218–219), но осмотрев и помедитировав, решил, что нет ничего невозможного, если он как-то относился к славянам. Это не то что бы идол – большой кругловатый камень, на котором с трёх сторон нанесены рисунки. Первый – по всей видимости, всадник, очень схематичный. Второй – человек, что-то держащий в правой руке. Третий, самый нечёткий и выполненный в несколько иной технике – ещё один человек, то ли держащий копьё, то ли привязанный к чему-то. Мне подумалось, что это могли быть иллюстрации какого-то мифа. Надо согласиться с Гейштором и в том, что он отмёл из числа славянских древностей двуликую фигуру из Нового Веца: это что угодно, но не славянская древность. Она слишком вычурная, сложная и вообще ни по каким параметрам на другие славянские идолы не похожая. Возможно, это обломок какой-то церкви. Среди других тематических экспонатов здесь янтарные фигурки, лунницы, балтские каменные святыни. Впрочем, в целом большого впечатления – особенно после Щецина и Волина – музей на меня не произвёл.

Валун из Лежно с разных сторон: возможно, иллюстрация какого-то мифа; Археологический музей Гданьска

Валун из Лежно с разных сторон: возможно, иллюстрация какого-то мифа; Археологический музей Гданьска

Двуглавое изваяние из Нового Веца, совершенно неславянского облика; Археологический музей Гданьска

Мы выехали на юг, стремясь успеть до закрытия в Музей славянской мифологии, что рядом с Городищем в Овидзе (Grodzisko Owidz) на юго-восток от Старогарда-Гданьского. Мы и успели и не успели: музей был уже закрыт, поскольку последний запуск посетителей производился за час до закрытия, и предполагалась часовая экскурсия. Народу не было. Мы вытащили местную сотрудницу, тётку, не говорящую ни по-русски, ни по-английски и слёзно просили её впустить нас в частном порядке, поскольку мы специально мчали сюда, желая побыть в музее хотя бы и 15 минут. Тётка не без колебаний на свой риск взяла ключи и провела нас в музей, даже пытаясь что-то рассказать по-польски. Идея музея довольно оригинальна: здесь темно, инсталляции подсвечены и даже немного «двигаются» при надевании 3D-очков. Первая инсталляция посвящена «основному мифу»: близ какой-то горы Перун сражался со Змеем – якобы Велесом. Ну это ещё ладно. Одна из следующих инсталляций была посвящена «мифу» о любви Ярилы и Марены. Тётка рассказала целую историю, которую я мало понял – но достаточно, чтобы понять, что в этом музее немало чепухи. Некоторая часть экспозиции была посвящена праздникам, мифу о Мировом Яйце (где это они у славян его взяли, интересно, не из «Курочки-Рябы» же? Не стоит путать фольклор и мифологию) и народной росписи. Музей по сути крошечный, и что там помимо ерунды можно рассказывать целый час – совершенно непонятно. Но было кое-что, ради чего я сюда и рвался, и что меня заслуженно порадовало.
Это – сделанная точно в соответствии с описанием Саксона Грамматика («Деяния данов», XIV.39.3) статуя Бога Свентовита, стоящая в XII в. в святом городе Аркона племени полабских руян, в полутёмном освещении музея выглядящая словно нереально. Хотя на входе было написано, что съёмка запрещена, тётка не запретила нам снимать и фотографировать – и почти всё, что я там заснял, это и был «арконский» Свентовит. Несомненно, это его лучшая реконструкция из всего, что я встречал и в виде картинок и, тем более, в виде статуй. Поблагодарив тётку за посещение музея, которое к тому же оказалось бесплатным – мол, за что с нас брать, мы же не прослушали экскурсию – мы были отправлены ею гулять по Городищу, которое представляло собой отдельный проект.

Как и в немецком Гросс-Радене, Городище Овидз представляло собой реконструкцию средневекового поселения и крепости; однако после подобного же «Центра славян и викингов» в Волине она показалась нам совершенно поверхностной, непроработанной и неинтересной. Надо признать, что планка, заданная Волином, невероятно высока – он на голову выше всех аналогов. Местное городище стоит на берегу реки, по которой плавали лебеди, здесь есть деревянная башня, ряд домов и построек разного назначения, а также несколько деревянных изваяний, включая реконструкцию идолов. Когда начало темнеть, мы выехали на ночёвку в последний перед Варшавой пункт маршрута – город Млаву.

Проснувшись утром седьмого дня поездки в Млаве, мы отправились в местный музей: здесь я хотел увидеть Малочинский идол («Kamienne bóstwo pogańskie z Małocina» в польской википедии). Приятный небольшой музей сделал его своим символом, он стоит в центре внимания одного из главных залов. Прежде всего, я был удивлён размеру Малочинского истукана: почему-то по нескольким известным картинкам мне представлялся здоровенный валун. В действительности это самый маленький отдельно стоящий каменный идол из всех пока виденных мною: его голова соответствует размеру человеческой. Осматривая его, я заметил ряд деталей: кроме лица отчётливо видно причёску и уши, а пробор на голове сделан с явственным намёком на уздечку фаллоса. То что раньше я принимал за улыбку, по видимости – усы. От головы и низа справа (для зрителя) отколоты небольшие куски. Вырезаны и сохранили следы чёрной окраски усы и борода; окрашен идол был и сверху, где волосы. Это сильная святыня; по моему субъективному ощущению истукан изображает кого-то из верховных общеславянских Божеств.

В отличие от музея Щецинека, здесь весьма интересна и остальная экспозиция: хотя древностей средневековья почти нет, мы с любопытством побродили по биологической секции музея, где в виде чучел выставлена практически вся местная фауна. Сто ящие экспонаты были также в разделе геологии, палеолита, нового времени. Из Млавы мы выехали в Варшаву на последний день, посвящённый не связанному с язычеством туризму и магазинам.

С 21 по 28 октября 2017 мы с женой впервые для себя не-проездом посетили Польшу. Сняв в Варшаве машину, за одну неделю мы преодолели те же 2500 км, которые проехали летом в Германии за две недели. Несомненно, впрочем, что даже это немалое расстояние не могло уместить в себя всё, что заслуживает посещения в этой стране, полной славянских древностей и языческих памятников. Здесь, на западе славянской прародины, их слишком много.
Что сказать? – Прежде всего, я в восторге от Польши. Почти десять лет назад посетив Италию – с райским морем и античными памятниками на каждом шагу – я поставил её на первое место в своём списке туриста, и честно говоря, был уверен, что никакая страна с более холодным климатом её потеснить не сможет. Польша смогла – это лучшая страна, где я бывал (что не мешает мне любить родную Россию больше – потому что своё), а я бывал много где. Здесь поразительным образом совпадает здравый менталитет (поверьте, поляки при всей своей повёрнутости к Европе – не из толерастов) и уровень жизни и экологии. Не скажу, что здесь всё идеально – но всё познаётся в сравнении. Я не видел здесь, как в России, заброшенных спившихся деревень и «дорог» из ям и грязи; не видел стихийных свалок мусора, и чинуш с мигалками, ради которых перекрывают магистрали. Я не видел здесь и десятка варваров за неделю – хотя мне самому трудно поверить, что такие славные места ещё бывают. Я не видел здесь, как в западной Европе, правильных снобов, желающих оштрафовать за парковку на забытом миром пустыре и не видел того социально-карьерного фатализма, на который, кажется, обречён каждый англичанин или швед. Поляки взяли лучшее с востока и запада. Странно, впрочем, что среди полячек так мало симпатичных или хотя бы светленьких.. И кстати, здесь действительно как варварскую экзотику показывают по телевизору аварии на российских дорогах.
Я несколько прогадал со временем, когда становится темно – слишком рано – и несколько вечерних пунктов не удалось как следует рассмотреть и заснять (Лысая Гора Свентокшиского хребта, Санток, Бялогард, Тыхово). Увы, из-за краткости поездки не удалось посетить все музеи – выходной пришёлся на Познань, и интереснейший археологический музей этого города мы пропустили. Так и осталось для меня загадкой, выставляются ли где-то, и где, если да, идолы из Поверче и Микоржинские камни, которые я ожидал увидеть в краковском Археологическом музее. Довольно неожиданным для меня было то, что целый ряд посещённых нами больших книжных магазинов не имели ни одной стоящей книги о славянском язычестве, хотя кое-что специализированное по археологии мы встречали на прилавках музеев. В остальном всё сложилось замечательно. В целом удачна была дорога, практически не беспокоила погода, не было особых приключений. Кое-где я встретил больше чем искал – например, обнаружил в Щецине древнюю Плиту из Слупска. Пусть и далёкий от желательной полноты список пунктов к посещению был пройден целиком. Каждую ночь мы проводили в отелях, всякий раз в новом месте, оценив практически все регионы этой немаленькой по европейским меркам страны – снова могу посоветовать в этом сервис booking.com

Что можно ещё посоветовать языческому паломнику, направляющемуся в Польшу? – Он затеял стоящее дело, скажу я. Снять машину и объехать Польшу – это просто, советую этого не бояться. Отмечу, что в Польше по-английски говорит очень мало кто: мы встретили примерно то же количество народу, на каком-то уровне говорящем и по-русски. Тысячу лет назад наши языки ещё почти не различались – и это тоже способствует пониманию людей и культуры.
Говоря о местах, конечно, не всё из того, что посетили мы, будет интересно каждому. Места Оттона Бамбергского, например – это моя личная фишка, поскольку сейчас я работаю над проектом по «Житиям» этого миссионера. А что посетить стоит – без фанатизма к конкретным образам?
– Прежде всего, меня восхитил регион Щецина и Волина. Эти два города на самом западе страны и некоторые их окрестности по-настоящему погружают в языческую атмосферу своими несчётными идолами прямо на улице, великолепными музеями и историческими памятниками. Кроме того, именно о язычестве (впрочем, полабо-балтийской, а не польской версии) этих мест в Польше надёжно известно больше всего («Жития» Оттона Бамбергского это XII в., кое-что о Волине сообщают хронисты XI–XIII вв. типа Адама Бременского или Саксона Грамматика). Это и сами по себе красивые края – Щецин представляет собой крупный мегаполис, а Волин посёлок – со всеми соответствующими фишками. А вокруг – дивные реки и заливы; рукой подать и до Балтики.
– Очень хорош и Краков. Любитель славянских древностей может быть притянут туда одним только Збручским идолом, украшением местного музея, но там есть что посмотреть и кроме него. Это очень красивый город, полный туристов и примечательностей, стоящий на священной для славян реке Висле. Не пропустите Курган Крака и Вавельский замок – а при желании есть что посмотреть и в окрестностях города.
– Гора Сленжа, хотя и полна дославянских памятников, по всей вероятности, почиталась и славянами-язычниками. Это удивительное дикое место, глушь, покрытая лесами и валунами. Шикарные виды на природу и особая связь с ней здесь – вам обеспечены. Совсем рядом – знатный город Вроцлав, а ещё ближе – многие ключевые места «Саги о Рейневане» Сапковского.
– В целом мне понравился Колобжег, и многие пункты между ним и названными выше Щецином и Волином – но этот регион, где пересеклись полабо-балтийские и польские древности, слишком обширен, чтобы указать здесь на что-то конкретное. Кстати, полагаю, что есть в году небольшой период, когда вполне купабельным становится местное Балтийское море. В меньшей степени меня порадовали Гнезно и Познань, окрестности Гданьска; и совсем не понравилась Варшава (единственная), полная небоскрёбов (впрочем, сталинская высотка ещё далеко не потерялась на их фоне) и почти без сто ящих магазинов.

Что ж, на этом можно закрыть рубрику.

Вилла "Едлинка", построенная по проекту С. Виткевича

Строительство и связанное с ним деревянное зодчество в Польше ухо­дят своими корнями в очень далекое прошлое. Первые следы строений об­наружены при раскопках древнеславянского городища на Бискупинском озере, около Познани, которое отно­сится к V веку до нашей эры, к периоду так называемой лужицкой культуры.

Жилища были сооружены из вер­тикально расположенных необрабо­танных бревен, соединенных на углах столбами с пазами. Единствен­ным украшением построек был грубо обтесанный паздур - шпиль, венчав­ший конек крыши.

Из хроник, дошедших до наших дней, следует, что около X века на­шей эры появились первые резные детали в деревянных языческих хра­мах. Наряду с развитием деревянно­го зодчества развивалось и приклад­ное декоративное искусство.

В X-XVI веках деревянное стро­ительство достигло в Польше боль­шого расцвета. Наряду с простыми жилыми и хозяйственными построй­ками сооружались усадьбы, амбары, трактиры, ветряные и водяные мель­ницы, кузницы, а также культовые постройки - храмы, звонницы, ча­совни и придорожные поклонные кресты. С течением времени все боль­ше внимания строители начинают уделять архитектурным деталям, на­ружному украшению и украшению помещений.

Первоначально декоративную роль играла сама конструкция зданий. Со­единение бревен сруба по углам «на облап», когда образующиеся выпуски выходят за пределы стен, или в «ры­бий хвост», когда по углам не дела­ется выпусков, само по себе служило декоративным элементом в деревянном зодчестве.

Многие архитектурные детали зданий стано­вятся украшением бла­годаря богатой резьбе. Постепенно все чаще применяется декоратив­ное оформление на кон­цах несущих балок и резьба на свесах крыш. Резьба покрывает двер­ные рамы и полотно са­мих дверей. Все сложнее становится узор на кон­солях, притолоках, сое­динениях дверных косяков, стропилах, несущих балках, фри­зовых рейках.

Гуральский стиль.

Публикую статью одного моего знакомого дизайнера, которая недавно имела удовольсвие не только полюбоваться и сфотографировать польские деревянные дома,но пообщаться с их гостепреимными хозяевами.

Люди и архитектура.История одного эксперимента. Автор. Е.Забелина (дизайнер)

Страница 1

Страница 3

Страница 2

Страница 4

Подгальский стиль

Очень интересны декоративные украшения в деревянной архитекту­ре Подгалья - большой горной до­лины, лежащей между Бескидами и Татрами, на юге Польши, а также в прилегающих к нему районах. Спе­цифика подгальского стиля в народ­ном искусстве складывалась на про­тяжении столетий, под влиянием климатических условий, традиций и верований местного населения, спе­цифики основного строительного ма­териала - дерева. Деревянное зодче­ство и декоративное искусство разви­вались в тесной гармонии с приро­дой, которая служила народным умельцам неиссякаемым источником вдохновения.

В подгальском народном зодчестве чувствуется дыхание гор, оно впита­ло в себя их суровую красоту. Огромный вклад в культивирова­ние и популяризацию подгальского стиля в архитектуре внес Станислав Виткевич (1851-1915), художник, критик и писатель, поселившийся в 1888 году в сердце Татр - Закопане, Станислав Виткевич, прекрасный знаток и поклонник прикладного ис­кусства Подгалья, местного народно­го творчества, предложил во всем районе Татр и окрестностях распро­странить и закрепить стиль, опирающийся на горские традиции, их ар­хитектуру и искусство резьбы по де­реву.

Виткевич стремился к возрожде­нию и использованию всех самых ценных по форме художественного выражения элементов декоративного прикладного искусства и плотничье­го мастерства гуралей как в стро­ительных конструкциях, оформле­нии интерьера, так и архитектурных деталях.

Он считал Подгалье заповедником старого, исконно польского стиля в деревянном зодчестве.

Благодаря Виткевичу возрос инте­рес к народным умельцам Подгалья, а стиль, распространению которого он активно содействовал, стал назы­ваться стилем Виткевича, или закопанским. Его влияние распространи­лось на архитектуру и искусство как светское, так и церковное.

Закопанский стиль

Характерные завершения крыш - щиты

Рыси - балки под навесом крыши

Характерные черты закопанного стиля в архитектуре - каменный фундамент, бревенчатый сруб, часто обшитый досками, крутые, стрельчатые крыши с узорными, далеко выстающими навесами, веранды и кры­лечки с дощатыми перилами, укра­шенными резьбой или контурной по­резкой, треугольные фронтоны чер­дака с резным мотивом солнца и рез­ным фигурным шпилем на коньке крыши, профилированные консоли, резные столбы, резьба на дверных косяках и полотне дверей. Все эти детали можно увидеть в крестьянских домах, усадьбах, амбарах, трак­тирах, на воротах. Такие же декора­тивные детали применялись в цер­ковном строительстве - богато ор­наментированные воротники, прорез­ные подзоры в костелах, часовнях, на звонницах, на могильных памят­никах, которые зачастую бывают подлинными шедеврами малых форм деревянного зодчества.

Много труда и искусства вкладывали народные умельцы и в украше­ние интерьера. Богатая резьба по­крывала балки, потолки, карнизы, деревянную мебель, разную домаш­нюю утварь и посуду. Типичный дом татринского горца сложен из тесанных пихтовых бре­вен. Для него характерны стрельча­тые крутые крыши, покрытые гонтом или дранкой - тонкими деревянны­ми пластинками, заходящими одна на другую, как чешуйки. Далеко выстающие навесы крыш подпирают рез­ные балки - рыси. Конек крыши венчает резной шпиль - памдур. Двери, ведущие в дом, обычно закан­чиваются сверху луком или аркой.

Снаружи и внутри дома богато украшены резьбой - объемной и ажурной. Балки, поддерживающие свес крыши, бывают самой причуд­ливой формы. Щиты крыш зачастую обшиваются досками, уложенными в затейливый узор. Преобладает обыч­но мотив солнца. Тот же мотив повто­ряется на дверях. Двери вообще за­нимают важное место как декоративный элемент. Здесь дарование на­родных умельцев находит широкое приложение. Один из старых спосо­бов украшения дверей - колкование, то есть вбивание деревянных колыш­ков, образующих узор. Раньше ко­лышки, сделанные из прочного дере­ва, вбивали для соединения дверных стояков с притолокой. Позднее они приобрели самостоятельное декоративное значение. Их стали делать не только в местах соединений, но и на других частях дверной рамы и двер­ного полотна. Одним из излюбленных мотивов, повторяющихся и на дверных притолоках - лежухах, и на застшалах - элементах, связывающих дверной стояк с притолокой, был геометрический либо растительный орнамент, паженица - гуральский узор, встречающийся в вышивках, металлических украшениях, народ­ных костюмах. Очень часто встреча­ются различные варианты розеток.

Орнамент на дверях

Орнамент на наличниках окон

Наличники, обрамляющие окна, покрывает не столь богатая резьба. Чаще всего их украшают фризами.

В некоторых больших домах гор­цев - гуралей, декоративным элемен­том служили столбы и узорчатые пе­рила веранд. Наружное оформление дополняли зубчатые навесы со сквоз­ной пропильной резьбой и такой же конек крыши, образованный срезан­ными по косой линии, а чаще - по­лукругом, крайними слоями гонтов. Народные мастера сумели открыть красоту даже в таком казалось бы малопримечательном материале, как волнёнка - древесное волокно или тонкая и длинная деревянная струж­ка, которой законопачивают щели между бревнами сруба. При кладке сруба между бревнами специально оставляют отверстие - шели шири­ной от 3 до 6 сантиметров, для чего между концами бревен кладут специальные колышки. Щели затыкают потом свернутой в жгут стружкой. Торчащие изнутри края срезают сня­той с рукоятки косой. Снаружи жгу­ты, лежащие между бревнами, обра­зуют красивые и затейливые узоры.

Давайте теперь заглянем внутрь такого дома. Обычно в нем две избы: черная, или жилая, где сосредото­чена вся жизнь обитателей, и белая, парадная, в которой стоят высо­ко застланные кровати с горой взби­тых подушек, расписные сундуки с приданым и праздничной одеждой, мебель, украшенная резьбой.

Внутренняя сторона дверей, цен­тральная потолочная балка - сосремб - покрыты богатой резьбой затейли­вого орнамента. Резьбу можно встре­тить и на потолке между балками.

Сосрембы - центральные потолочные балки

Вдоль стен под потолком, над окна­ми и вдоль балок тянутся резное фризы. Немало поработали народ­ные умельцы и над мебелью, кото­рую покрывает густой узор. Стол, стулья, лавки, колыбель, которая подвешивается обычно на потолочной балке, наклонные однорядные полки для посуды, полки для ложек - лыжники, - вырезанные из явора половники, ложки, вилки, кружки и другие предметы домашнего обихода, сделаны и украшены с любовью и мастерством. Орнамент повторяет многие геометрические узоры, укра­шающие дом снаружи и внутренние потолочные балки: зубцы, полу­кружья, дуги, розетки. Очень бога­тая резьба покрывает посудные пол­ки, особенно их верхнюю часть. Основная техника - рельефная резьба и долбление, а также ажурная сквоз­ная резьба.

Декоративные элементы можно встретить и в самых простых жилых и хозяйственных постройках: высокогорных пастушьих хижинах, ови­нах, амбарах. Как правило, это резные узоры на дверных рамах, свесах крыш, срезанный под углом гонт, об­разующий чешуйчатое покрытие крыш.

Фризы внутренней отделки помещений

Внутри хижины можно зачастую увидеть орнаментированный столб, профилированные выпуски балок, узорные головки колышков, укрепля­ющих деревянную конструкцию, резные «ядвиги» - специальные крюки с пазами, которые закреплялись на потолке, а служили для того, чтобы подвешивать над очагом на разной высоте котелки, в которых варилась пища.

Столбы В гуральской избе

Изобретательность и талант народных масте­ров часто находят при­ложение в конструкции и украшении оград. Обычно столбики огра­ды делаются из четырех расположенных по углам квадрата жердей, при­крытых конусовидной крышей с резным краем и маленьким шпилем - паздуром.

Даже в самых простых оградах, отгораживаю­щих загоны для овец на высокогорных пастбищах, можно встретить декоративные элементы в угловых столбиках.

Ворота, ведущие в гуральское хозяйство, ча­сто имеют крышу, обыч­но четырехскатную, опирающуюся на столбы. И здесь повторяются те же, что и на крышах, резные шпили, декоративные навесы, часто зубчатые, орнамент на опор­ных столбах, профилированные выпуски балок, узор на полотне ворот, в котором встречается мотив солнца. Иногда декоративную роль играет об­шивка из досок.

Очень красивые ворота бывают ча­ще всего в хозяйствах замкнутой за­стройки, где жилой дом вместе с сое­диненными с ним хозяйственными постройками образуют замкнутый четырехугольник, со двором посере­дине.

Важное место среди гуральских по­строек, больших и малых, занимают колодцы. Украшение наземной части колодезного сруба часто чрезвычайно богато и разнообразно. Нередко колодцы - это подлинные шедевры плотничьего искусства.

Богато украшенные колодцы стро­ились на рубеже XIX и XX веков, в период расцвета закопанского сти­ля, пропагандируемого большим его поклонником Станиславом Виткевичем, архитектором, художником и писателем. Колодцы напоминают маленькие домики с затейливыми бал­кончиками, крышами, резными шпи­лями. Они покрыты богатым орна­ментом, в котором повторяются гуральские мотивы, геометрические и растительные, часто встречается до­щатая обшивка.

Правда, после второй мировой вой­ны наметилось некоторое оживление старого закопанского стиля в подгальском народном творчестве, деко­ративном искусстве и строительстве, однако не всюду в Подгалье это про­ходило последовательно, к тому же иногда утрачивалась чистота стиля из-за многочисленных псевдонарод­ных наслоений и влияния псевдосовременной моды.

Музеи-заповедники под открытым небом, в которых собраны наиболее характерные и самобытные примеры народного мастерства в его чистой форме, служат делу культивирования и развития народных традиций. Один из таких заповедников - Сондецкий этнографический парк.

Этот заповедник создан в 1967 году и занимает около 20 гектаров. Он расположен в живописном районе, с типичным для Подгалья рельефом.

Частный дом в деревне Борувец, недалеко от города Познань, Польша, построен в 2016 году по проекту архитектурной студии mode:lina. Дом построен из простых и доступных материалов, таких как бетон, древесина, листовой металл и кирпич. Благодаря своей оригинальной форме, он получил название «Дом за забором» (The Fence House). Двухэтажное здание площадью 290 квадратных метров представляет собой два одинаковых блока с покатой крышей и асимметричным кубом, в котором оборудован гараж.

Со стороны улицы дом имеет закрытый фасад без окон, что обеспечивает конфиденциальность личной жизни и создает ощущение уединения и безопасности. Отделанный металлическим сайдингом серого цвета, фасад напоминает забор. Зато со стороны внутреннего двора фасад имеет большую площадь остекления, благодаря чему дом выглядит стильным и гостеприимным. Большие панорамные окна и раздвижные стеклянные двери открывают потрясающие виды на сад во дворе и лес, расположенный неподалеку. Хозяевами особняка является семья с двумя малолетними детьми.

Желание владельцев дома иметь изолированные друг от друга пространства продиктовало данную конструкцию здания. Кроме того, молодая семья пожелала иметь большие свободные пространства, так как в будущем планирует рождение еще нескольких детей. Один блок здания занимают апартаменты родителей, другой – детские комнаты. На первом этаже оборудована общая для всех зона – социальная. Здесь находятся гостиная, столовая и кухня, выходящая в сад. Интерьер, выполненный в современном стиле, впечатляет множеством оригинальных дизайнерских решений.

Шикарно смотрится большая домашняя библиотека, расположенная в мезонине над гостиной. Книжные полки сделаны из массивных дубовых брёвен, придающих этой зоне особый уют и очарование. Изюминкой интерьера является окно в коридоре, выполненное в виде картины, откуда виден стоящий в гараже уникальный красный автомобиль – гордость хозяев дома. Интересно представлен интерьер детской комнаты. Две кровати выполнены в виде отдельных домиков с окнами и световыми люками, которые позволяют детям ощущать свое личное пространство и чувствовать себя более комфортно.

Ярким штрихом в дизайне интерьера являются ретро-двери, напоминающие двери амбара, которые в сочетании с современной мебелью делают пространство брутальным и эксклюзивным. Шикарно смотрится лестница, соединяющая этажи дома, выполненная из бетона и стекла. В интерьере использовано много натуральных материалов, доминирующим из которых является дерево. Присутствие в оформлении помещений сырого бетона, грубой древесины и открытого кирпича привносит в интерьер промышленный намек. Во дворе дома оборудовано несколько уютных террас и большой бассейн.